— Ах, вы чумазые твари! Варвары! Только посмейте осквернить своим грязными лапами мой красный мундир!
— Сядь, Ферджис! — негромко приказала Элеонора, но полковник и не подумал подчиниться. Наоборот, откуда-то в нем появилась прыть, достаточно бойкая, чтобы подвигнуть его на резвые передвижения по комнате, то ли участвуя в воображаемой погоне, то ли спасаясь бегством от грязнолапых "варваров".
— Матерь божья! Да их как тараканов! Индийские гниды! — он высокопарно выругался, демонстрируя великолепное владение, как английским языком, так и хинди. — Молитесь своим божкам! Только они не спасут вас от наших мушкетов!
— Сиде-еть! — скомандовала леди Редлифф, и угроза, прозвучавшая в ее голосе, умудрилась-таки проникнуть в воспаленный мозг ее мужа. Он не рискнул испытывать терпение жены и смиренно опустился на стул, вновь скрючившись и зажав голову в тисках ладоней.
Миссис Гривз, опасливо обходя буяна разлила чай. Джессика же уверила всех, что всегда считала полковника темпераментным мужчиной, не обделенным цветистым воображением. Эту тему хотела развить Жаннин, так как темпераментные мужчины были ее тайной слабостью. Но старуха оборвала ее на полуслове:
— Кстати, о молитвах… Милочка, — обратилась она ко мне, — ты уже была в семейной часовне?
— Нет, леди Редлифф. Я осмотрела только часть дома.
— Как непростительно с твоей стороны не почтить молитвой умерших! — возмутилась она.
Я опешила от внезапной атаки. Но мельком уловила, как дед нервно засуетился.
— Завтра я первым делом пойду туда. Мне действительно нужно было сразу побывать там.
— Уж потрудись, милочка.
— Завтра с утреца, — громко заговорил дед, — выберем тебе какую-нибудь клячу…Когда еще Дамьян появиться в Китчестере! Не сидеть же тебе без лошади! А после ленча можешь и в часовню наведаться.
Я обрадовалась перспективе получить лошадь. Даже если это будет кляча, все равно я буду счастлива. Мне еще с Академии полюбились утренние прогулки, когда мы с Софи и другими девушками устраивали безрассудные скачки. Я представила, как мы мчались, обгоняя друг друга, навстречу нам несся соленый ветер, обдавая лицо колючими морскими каплями…
— Найтингейл! Ты знаешь, где часовня?
Странный вопрос. Ей должно быть известно, что я не имею ни малейшего представления, где в этом громадном с множеством пристроек замке часовня.
— Не беспокойтесь, леди Редлифф. Я найду.
— Я не хочу, чтобы ты часами бродила, как заблудший дух, по замку в поисках маленькой часовни. Эллен тебя проводит!
— В этом нет необходимости… — начала я, но замолчала, заметив лицо Эллен. По нему расползалась мертвенная бледность. Она подняла руку к горлу и судорожно сжала его.
— Я? — выдохнула она прерывисто, с ужасом глядя на мать.
— Да, ты, — с ударением отчеканила Элеонора.
— Нет, нет… я не могу… — пролепетала Эллен. — Там сквозняки, сырость. Вы же знаете, как они губительны, матушка. Я там быстро хирею и заболеваю, потом лежу пластом и не могу пошевелиться от мучившего меня кашля и мигрени. Я итак хожу туда по воскресеньям…
— Не будь такой дурой, Эллен, — безжалостно процедила та. — Твои отговорки смехотворны и никого не обманут. Все знают, чего ты боишься! Пора кончать с этими беспочвенными и совершенно идиотскими страхами! Пора взрослеть, милая моя. Или ты до самой смерти будешь строить из себя немощную больную.
— Но моя астма… — пролепетала Эллен, все еще сжимая рукой горло, а другой, стиснув платок в сведенных судорогах пальцах.
— Господи Боже ты мой, возьми себя в руки! Вспомни, что ты, как-никак, леди, а не бочонок скисшей простокваши. На тебя смотреть тошно!
— Вам нет нужды заставлять миссис Уолтер, — резко вмешалась я, не скрывая негодование. — Я и сама вполне способна отыскать часовню и помолиться, если вы непременно настаиваете на этом. Кроме того, позволю себе неучтивость и замечу, что и вам надлежало бы вспомнить о том, что вы тоже леди, а не брюзгливый сапожник, который часами сквернословит и распекает все, что ему попадется под руку — от детей до расползшейся кожаной подошвы.
За столом раздался громовой раскат графского хохота. А Джессика не смущаясь своей нанимательницы, сделала мне замечание.
— Мисс Сноу, в этом доме не позволяют себе быть неучтивыми. Этого здесь не терпят.
Испепелив меня взглядом, леди Элеонора вежливо обратилась к Джессике, прозрачно намекнув на ее довольно шаткое положение в этом доме.
— Мисс Рассел вы с таким рвением исполняете свои обязанности, что даже умудряетесь отвечать за меня. Такое усердие обычно приводит к переутомлению. Мне будет жаль, если вы попросите отпуск для восстановления сил.
Удовлетворившись невнятным извинением со стороны секретаря, Элеонора вновь все внимание переключила на дочь.
— Я же тебя не на эшафот отправляю! Ты только проводишь туда Найтингейл. И все. И потом тебе нечего бояться, с тобой же будет эта боевая девица. У нее достаточно здравого ума и твердости, чтобы не поддаваться панике, если вдруг перед вами предстанет привидение.
При слове "привидение" Эллен рывком, удивительном при ее слабости, вскочила на ноги. Она поднялась таким странным, неестественным движением, словно какая-то сила вопреки ее собственной воле повлекла ее вверх.
— Хорошо, мама! Я это сделаю. Я провожу Найтингейл в часовню! — выдавила она сквозь душившие горло спазмы. И стащив со стула шаль, бросилась из комнаты, зажав ладонью рот, чтобы не разрыдаться прямо тут, на глазах своей матери.
— Зря ты так, Нора, — неодобрительно покачал головой дед. — Она вон при тебе какая пришибленная. От горя тронулась. А тут еще ты изводишь.
— Должен же кто-то растормошить ее, довести до ее замутненной болезнями и прочими вымыслами сознания, что так жить нельзя. Она сама стала похожа на привидение! При взгляде на нее у меня мурашки по коже. Ее вид утомляет. И согласись, дорогой Лемуэл, так больше не может продолжаться. Возможно, энергичность Найтингейл как-то подействует на нее.
Я не принимала участие в их разговоре. Во мне кипел гнев и я чувствовала себя отвратительно, будто это меня подвергли унижениям и, растоптав в грязи, бросили на растерзание голодным волкам. Если в самом начале ужина я готова была попытаться заключить мир с леди Редлифф, то теперь она была мне неприятна до коликов. И хотя, по ее словам, она действовала из добрых побуждений, ее инквизиторские методы были возмутительны. Я не в силах была досидеть до конца ужина и, как ни в чем не бывало, поддерживать беседу. Извинившись, я ушла к себе в комнату. Здесь меня ждал Гулливер и его новое назначение на пост шута в королевстве гигантов Бробдингнеге. Уж лучше читать о шутовстве на страницах книг, чем самой выступать в этой роли, развлекая толпу вечно-недовольных драконов, готовых в наказание сожрать все, что вызывает у них чувство дискомфорта.
ГЛАВА 20
Большую часть ночи я провела без сна. Хотя местные призраки не вламывались ко мне в дверь, не выли и вообще никоим образом не донимали меня. Подтянув к подбородку одеяло и навострив уши, я вслушивалась в тишину, стараясь уловить малейший шорох. Но никакие подозрительные звуки не нарушали покой дома.
Чего так боится Эллен? До вчерашнего вечера я была уверена, что все разговоры о привидениях не слишком убедительная дань обычаям. Хоть Жаннин и пыталась заинтриговать меня какими-то потусторонними звуками, которые, мол, слышаться чуть ли не каждому, но сама же призналась, что это шуточки Дамьяна. Что, надо сказать, сомнительно. Я еще поверю, что он шутил подобным образом, когда был ребенком. Таинственный замок и полумрак очень даже располагают к таким забавам. Я и сама бы не удержалась и выкинула что-нибудь в этом роде, набросив на себя белую простынь и встречая обитателей в сумраке коридоров. Но творить такое, будучи взрослым мужчиной и при том весьма здравомыслящим и деловым! Нет, едва ли сейчас Дамьяна увлекает подобное занятие. Хотя чем черт не шутит, как выразилась бы тетя Гризельда. Я не могла похвастаться, что понимаю его и могу предугадать его действия. Его мысли и чувства были для меня загадкой. И я не была уверена, что когда-нибудь Дамьян позволит мне разгадать ее. И будет ли вообще это "когда-нибудь"! Последние события явственно показали, что он равнодушен ко мне. А я то! Боялась встречи с ним! Трусила, сгорала от волнения, страшась вновь увидеть его страстный взгляд, услышать полные безумств слова… Дура! Какая же я дура!