Но, по словам деда, сам Дамьян был совершенно далек от женитьбы на ком бы то ни было, так как целиком и полностью был озабочен "привидением Китчестера в пристойный вид".

Как ни странно никакие заботы не помешали Дамьяну приехать на вокзал Солсбери, в то январское утро, когда я отправлялась в Дарем. При его появлении тетя тактично отошла в сторону и, помахивая зонтиком, висевшем на пальце, следила за противником с пристальностью удава.

Мы стояли на платформе. С минуты на минуту поезд должен был дать оповестительный гудок и тронуться в путь. Носильщики сновали мимо нас, задевая чемоданами и саквояжами. Где-то над нами пыхтела труба.

Я ясно увидела, словно со стороны, как через миг поднимусь по ступенькам в купе и в поисках одиночества уеду на другой конец Англии. И еще я поняла, что разлука продлится не несколько минут. А неопределенно, бесконечно, невыносимо долго.

— Соловей, — произнес он. — Ты же знаешь, что должна выйти за меня.

У меня вырвался смешок — не от веселья, а от отчаяния. И тут кондуктор открыл дверь вагона, приглашая пассажиров занимать места. Это словно придало мне смелости, и я сказала:

— Ты колебался!

— Соблазн был слишком велик.

Я слабо шевельнула рукой, точно в безнадежности.

— Но как я могу верить тебе? Вдруг в следующий раз ты не устоишь?!

— Я многому научился.

— Теперь и я должна научиться доверять тебе.

— Вдали от меня?

Сердце мое заныло от боли.

— Мне нужно время, Дамьян.

— Сколько?

Я пожала плечами, так как не нашла нужных слов. Я не знала ответа.

— Это как смертный приговор, — горько хмыкнул он. — Хорошо, уезжай! Но я не позволю пропадать тебе слишком долго! Когда я устану ждать, я приеду за тобой! Я хочу, чтобы ты поняла, я не зверь! Я люблю тебя и хочу твоей ответной любви.

Его голос звучал ровно, но ломко, словно при малейшем поводе Дамьян готов был потерять самообладание.

Кондуктор нетерпеливо поглядывал на меня. На негнущихся ногах я прошла мимо Дамьяна и, обняла тетю. Та была сама сдержанность и строгость, видимо, боялась проявить при неприятеле слабину. Когда я подошла к вагону, Дамьян не протянул мне руки, чтобы помочь подняться, предоставив эту привилегию служащему поезда. Дверь за мной закрылась. Я заняла свободное место и через минуту увидела, как кондуктор дал отмашку зеленым флагом. Поезд тронулся…

Прошел почти год. Я работала в Академии. И была почти счастлива. Наверное, меня можно было бы назвать удачливой. Ведь дело, которым я занималась, мне нравилось, с воспитанницами у меня были чудесные отношения, и мисс Дарлингтон как-то намекнула мне, что я имею все шансы стать ее преемницей. Меня, так же как и тетю с Финифет, данное обстоятельство порадовало.

Летние каникулы я провела у своей подруги Софии Ларкем в Йоркшире. Гувернанткам не дозволяется привечать своих гостей в хозяйском доме, поэтому я сняла маленькую комнатку в ближайшей деревне. Когда у Софии было свободное время, мы проводили его вместе. А когда она была занята, я гуляла по окрестностям или ездила в Йорк, осматривала средневековые дома и римские укрепления. Одиночество меня нисколько не угнетало.

Китчестер стал для меня далеким и безликим. А время, проведенное в нем, я вспоминала, как туманный сон. Но я знала, что моя жизнь никогда уже не будет такой, какой она была раньше, и в ней навсегда останутся вопросы без ответов и память о той страшной трагедии.

В моей душе жил Дамьян, я не могла не думать о нем. Все время, ежедневно, ежечасно, неотступно он был со мной. Но я все еще не знала, как быть, не могла решиться сделать бесповоротный шаг: либо принять его, либо отринуть навсегда. Эта трусость изводила меня. Я ловила себя на мысли, что было бы гораздо легче, если бы я забыла о том, что должна выбрать.

Временами мне казалось, что все уже прошло, потеряно для меня навсегда, и мне остается только поддаться размеренному, монотонному течению дней.

Дед скупо писал о нем в тех редких письмах, что я получала из Китчестера. Граф был зол, и не удивительно, ведь в последние месяцы Дамьян почти не уделял замку должного внимания, разъезжая по городам и заключая сделки. Он работал на износ. И старик выражал опасения, что "мальчишка сожжет свечу не только с обоих концов, но и посередине", нагружая себя сверх меры.

Приближалось рождество. В Академии царила предпраздничная суматоха. Я получила письмо от тетушки, они ждали меня домой на время праздников. Однако я не торопилась с ответом, хотя сама сильно скучала по ним. Я чувствовала себя так, будто впала в спячку.

На рассвете я поднялась с холодной постели. Умылась ледяной водой из кувшина. За окном серело утро. Я подошла к стеклу и выглянула на улицу. Деревня на берегу моря казалась вымершей, ни красок, ни звуков. Я коснулась окна и вздрогнула, ощутив влажную холодную поверхность стекла. Пальцы бессильно скользнули, оставив мокрые полосы.

Перед занятиями я сходила в библиотеку и выбрала книги для чтения в классе. Сегодня, как, впрочем, и всю неделю читали лорда Байрона. Воспитанницы были от него без ума. После обеда я сделала обход групп под моим началом, и составила список тех, кто на неделе поедет в Хартлпул за рождественскими подарками. Правда, никто не знал, состоится ли поездка, так как принадлежавшая академии бричка развалилась еще в конце осени. Мисс Дарлингтон обещала арендовать повозку в деревне, но до сих пор никаких новостей не было.

Как было заведено, перед пятичасовым чаем мы отправились на прогулку. Девочки разделились. Младшие убежали вперед и на опушке леса принялись дурачиться, забрасывая друг друга охапками сухих листьев. Я не препятствовала игре, хотя и могла бы сделать замечание об их не слишком образцовом поведении. Старшие же ученицы шли рядом, окружив меня со всех сторон. Они наперебой болтали, строя планы на рождественские каникулы. Их смех заглушался сильными порывами ветра, налетавшими на нас с моря солеными вихрями. Мы спустились к деревне, понаблюдали за стаями чаек, увлеченно кружившихся над раскиданными на берегу сетями и вытащенными лодками. Рыбаки только что вернулись с моря и теперь делили улов. Но в такой стылый день, хочется поскорее очутиться в тепле. И мы повернули назад.

— Ой, мисс Сноу, — вдруг воскликнула одна из девушек, когда мы подходили к Академии. — Смотрите, у крыльца экипаж!

— Может быть, его наняла мисс Дарлингтон, чтобы мы могли съездить за подарками?! — спросила другая, и все девушки разом загалдели, так им понравилась эта идея.

— Вряд ли, Мари. Это же дорожный экипаж, — улыбнулась я.

— Но он намного удобнее! — возразила она. — Я не хочу трястись в деревенской колымаге!

— Наверняка, его прислали за одной из нас, чтобы забрать на каникулы! — выдвинула новую версию одна из младших учениц. И вновь поднялся гвалт. Все принялись гадать, кто же эта счастливица, что покинет школу чуть ли не за неделю до конца занятий.

Мы подошли к крыльцу. Девушки замедлили шаг и от любопытства повытягивали шеи, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь за чернеющим оконцем экипажа. Я открыла тяжелую дверь и, придерживая ее рукой, стала торопить их. Я уже основательно озябла на пронизывающем ветру, и скорее хотела согреться чашкой горячего чая.

Я не видела, как распахнулась дверца экипажа, так как стояла спиной к нему. Но наступила тишина. Девушки замерли, устремив взгляды мне за спину. Сквозь гул ветра, окутавшего нас новым порывом, я услышала до боли знакомый голос.

— Найтингейл!

Я обернулась. Ветер дыхнул мне в лицо. Я схватилась за шляпку, придерживая ее. Минуты бежали, а мне казалось, что время повисло и колыхалось, как занавеска на сквозняке…

И тут я почувствовала, как подступают слезы, под веками стало горячо-горячо. Я, сморгнув, загнала их назад, не в силах отвести взгляд… Теперь я знала, что ждало меня впереди.