440 Юный, ты был неискусен в войне, человечеству тяжкой;

        В сонмах советных неопытен, где прославляются мужи.

        С тем он меня и послал, да тебя всему научу я:

        Был бы в речах ты вития и делатель дел знаменитый.

        Нет, мой возлюбленный сын, без тебя не могу, не желаю

445 Здесь оставаться, хотя бы сам бог обещал, всемогущий,

        Старость совлекши, вновь возвратить мне цветущую младость

        Годы, как бросил Элладу я, славную жен красотою,

        Злобы отца избегая, Аминтора, грозного старца.

        Гневался он на меня за пышноволосую деву:

450 Страстно он деву любил и жестоко бесславил супругу,

        Матерь мою; а она, обнимая мне ноги, молила

        С девою прежде почить, чтобы стал ненавистен ей старец.

        Я покорился и сделал. Отец мой, то скоро приметив,

        Начал меня проклинать, умоляя ужасных Эриний,

455 Ввек на колена свои да не примет он милого сына,

        Мной порожденного [96]: отчие клятвы исполнили боги,

        Зевс подземный и чуждая жалости Персефония.

        В гневе убить я отца изощренною медью решился;

        Боги мой гнев укротили, представивши сердцу, какая

460 Будет в народе молва и какой мне позор в человеках,

        Ежели отцеубийцей меня прозовут аргивяне!

        Но от оной поры для меня уже стало несносно,

        Близко отца раздраженного, в доме с тоскою скитаться.

        Други, родные мои, неотступно меня окружая,

465 Силились общей мольбой удержать в отеческом доме.

        Много и тучных овец, и тяжелых волов круторогих

        В доме зарезано; многие свиньи, блестящие туком,

        По двору были простерты на яркий огонь обжигаться;

        Много выпито было вина из кувшинов отцовских.

470 Девять ночей непрерывно они вкруг меня ночевали;

        Стражу держали, сменяяся; целые ночи не гаснул

        В доме огонь; один — под крыльцом на дворе крепкостенном,

        И другой — в сенях, пред дверями моей почивальни.

        Но когда мне десятая темная ночь наступила,

475 Я у себя в почивальне искусно створявшиесь двери

        Выломал, вышел и быстро чрез стену двора перепрянул,

        Тайно от всех и домовых жен, и мужей стерегущих.

        После далеко бежал чрез обширные степи Эллады

        И пришел я во Фтию, овец холмистую матерь,

480 Прямо к Пелею царю. И меня он, приняв благосклонно,

        Так полюбил, как любит родитель единого сына,

        Поздно рожденного старцу, наследника благ его многих

        Сделал богатым меня и народ многочисленный вверил.

        Там над долопами царствуя, жил я на фтийском пределе;

485 Там и тебя воспитал я такого, бессмертным подобный!

        Нежно тебя я любил: никогда с другим не хотел ты

        Выйти на пир пред гостей; ничего не вкушал ты и дома

        Прежде, поколе тебя не возьму я к себе на колена,

        Пищи, разрезав, не дам и вина к устам не приближу.

490 Сколько ты раз, Ахиллес, заливал мне одежду на персях,

        Брызжа из уст вино, во время неловкого детства.

        Много забот для тебя и много трудов перенес я,

        Думая так, что, как боги уже не судили мне сына,

        Сыном тебя, Ахиллес, подобный богам, нареку я;

495 Ты, помышлял я, избавишь меня от беды недостойной.

        Сын мой, смири же ты душу высокую! храбрый не должен

        Сердцем немилостив быть: умолимы и самые боги,

        Столько превысите нас и величьем, и славой, и силой.

        Но и богов — приношением жертвы, обетом смиренным,

500 Вин возлияньем и дымом курений смягчает и гневных

        Смертный молящий, когда он пред ними виновен и грешен.

        Так, Молитвы — смиренные дщери великого Зевса —

        Хромы, морщинисты, робко подъемлющи очи косые,

        Вслед за Обидой они, непрестанно заботные, ходят.

505 Но Обида могуча, ногами быстра; перед ними

        Мчится далеко вперед и, по всей их земле упреждая,

        Смертных язвит; а Молитвы спешат исцелять уязвленных.

        Кто принимает почтительно Зевсовых дщерей прибежных,

        Много тому помогают и скоро молящемусь внемлют;

510 Кто ж презирает богинь и, душою суров, отвергает, —

        К Зевсу прибегнув, они умоляют отца, да Обида

        Ходит за ним по следам и его, уязвляя, накажет.

        Друг, воздай же и ты, что следует, Зевсовым дщерям:

        Честь, на воздание коей всех добрых склоняются души.

515 Если б даров не давал, как теперь, так и после, толь многих,

        Сын Атреев, но все бы упорствовал в гибельном гневе, —

        Я не просил бы тебя, чтобы, гнев справедливый отринув,

        Ты защитил аргивян, невзирая, что жаждут защиты.

        Много и ныне даров он дает и вперед обещает;

520 С кротким прошеньем к тебе присылает мужей знаменитых,

        В целом народе избранных, тебе самому здесь любезных

        Более всех из данаев. Не презри же их ты ни речи,

        Ни посещения. Ты не без права гневался прежде.

        Так мы слышим молвы и о древних славных героях:

525 Пылкая злоба и их обымала великие души;

        Но смягчаемы были дарами они и словами.

        Помню я дело одно, но времен стародавних, не новых:

        Как оно было, хочу я поведать меж вами, друзьями.

        Брань была меж куретов и братолюбивых этолян

530 Вкруг Калидона града, и яростно билися рати:

        Мужи этольцы стояли за град Калидон, им любезный,

        Мужи куреты пылали обитель их боем разрушить.

        Горе такое на них Артемида богиня воздвигла,

        В гневе своем, что Иней с плодоносного сада начатков

535 Ей не принес; а бессмертных других насладил гекатомбой;

        Жертвы лишь ей не принес, громовержца великого дщери:

        Он не радел, иль забыл, но душой согрешил безрассудно.

        Гневное божие чадо, стрельбой веселящаясь Феба

        Вепря подвигла на них, белоклыкого лютого зверя.

540 Страшный он вред наносил, на Инея сады набегая:

        Купы высоких дерев опрокинул одно на другое,

        Вместе с кореньями, вместе с блистательным яблоков цветом.

        Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый,

        Вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами

545 Многих: его одолеть не успели бы с малою силой —

        Этаков был! на костер печальный многих послал он.

        Феба о нем воспалила жестокую, шумную распрю,

        Бой о клыкастой главе и об коже щетинистой вепря

        Между сынами куретов и гордых сердцами этолян.

550 Долго, пока Мелеагр за этолян, могучий, сражался,

        Худо было куретам: уже не могли они сами

        В поле, вне стен, оставаться, хотя и сильнейшие были.

        Но когда Мелеагр предался гневу, который

        Сердце в груди напыщает у многих, мужей и разумных

555 (Он, на любезную матерь Алфею озлобенный сердцем,

        Праздный лежал у супруги своей, Клеопатры прекрасной,

        Дщери младой Эвенины жены, легконогой Марписсы,

        И могучего Ида, храбрейшего меж земнородных

        Оных времен: на царя самого, стрелоносного Феба,

560 Поднял он лук за супругу свою, [97]легконогую нимфу:

        С оного времени в доме отец и почтенная матерь

        Дочь Алкионою [98]прозвали, в память того, что и матерь,