Амфимедон Телемаха поранил, в ручную попавши

        Кисть: пролетая, копье острием оцарапало кожу.

        Тронул плечо над щитом у Евмея Ктесипп длинноострой

280 Медью; копье же, над ним прошумев, водрузилося в землю.

        Стоя с боков Одиссея, ужасною полного думой,

        Снова они в женихов неизбежные бросили копья.

        Евридаманта сразил Одиссей, городов сокрушитель;

        Амфимедон был пронзен Телемахом, Полиб — свинопасом;

285 Метко нацелив копьем медноострым, Филойтий Ктесиппу

        Грудь просадил; и, удачным ударом хвалясь, он воскликнул:

        «Сын Полиферсов, лихой на обидные речи, теперь ты

        Дерзкий язык свой уймешь от ругательств нахальных; предайся

        В волю богов; им одним подобает и слава и сила.

290 Я же тебя отдарил здесь за ногу коровью, которой

        Так благосклонно попотчевал ты Одиссея бродягу».

        Так говорил криворогих быков сторожитель Филойтий.

        Тою порою умерщвлен был Дамасторов сын Одиссеем,

        Сын Леокритов, младой Евенор, был убит Телемахом:

295 Острою медью в живот пораженный, лицом он, со всех ног

        Грянувшись, об пол ударился, жалобно охнул и умер.

        Тут с потолка наклонила над их головами Паллада

        Страшную людям эгиду: и ужас расстроил их чувства.

        Начали бегать они, ошалев, как коровы, когда их

300 Вешней порою (в то время, как дни прибывать начинают)

        Густо осыплют на пажити слепни сердитые. Те ж их

        Били, как соколы кривокогтистые с выгнутым клевом,

        С гор прилетевшие, бьют испугавшихся птиц, — и густыми

        Стаями с неба на землю, спасаясь, бросаются птицы;

305 Соколы ж гонят их, ловят когтями, и нет им пощады,

        Заперт и путь для спасенья, и травлею тешатся люди;

        Так женихов (разогнав их по горнице) справа и слева,

        Как ни попало, они убивали; поднялся ужасный

        Крик; был разбрызган их мозг, был дымящейся кровью их залит

310 Пол. К Одиссею тогда подбежал Леодей, и колена

        Обнял его, и, трепещущий, бросил крылатое слово:

        «Ноги целую твои, Одиссей; пощади и помилуй.

        В доме твоем ни одной из рабынь, в нем живущих, ни словом

        Я не обидел, ни в дело не ввел непристойное; сам я

315 Многих, напротив, удерживать здесь от постыдных поступков

        Тщился — напрасно! От зла не отвел я их рук святотатных;

        Страшною участью все неизбежно постигнуты ныне.

        Я же, их жертвогадатель, ни в чем не повинный, ужели

        Лягу здесь мертвый? Такое ли добрым делам воздаянье?»

320 Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей богоравный:

        «Если ты подлинно жертвогадателем был между ними,

        То, без сомнения, часто в жилище моем ты молился

        Дню, чтоб мне возвратиться домой запретил, чтоб с тобою

        В дом твой моя удалилась жена и чтоб с нею детей ты

325 Прижил, — за это теперь и людей ужасающей смерти

        Ты не избегнешь». Сказал. И, могучей рукою схвативши

        Меч, из руки Агелая в минуту его умерщвленья

        Выпавший, им он молящего сильно ударил по шее;

        Крикнул он — в крике неконченом с плеч голова покатилась.

330 Но от губительной Керы избегнул сын Терпиев, славный

        Песнями Фемий, всегда женихов на пирах веселивший

        Пеньем; с своею он цитрой в руках к потаенной прижавшись

        Двери, стоял там, колеблясь рассудком, не зная, что выбрать,

        Выйти ли в дверь и сидеть на дворе, обнимая великий

335 Зевсов алтарь, охраняющий дом, [315]на котором так часто

        Жирные бедра быков сожигал Одиссей многославный,

        Или к коленям его с умоляющим броситься криком?

        Дело обдумав, уверился он, что полезнее будет,

        Став на колена, Лаэртова сына молить о пощаде.

340 Цитру свою положив звонкострунную бережно на пол

        Между кратерой и стулом серебряногвоздным, поспешно

        К сыну Лаэртову дивный певец подбежал, и колена

        Обнял его, и, трепещущий, бросил крылатое слово:

        «Ноги целую твои, Одиссей; пощади и помилуй.

345 Сам сожалеть ты и сетовать будешь, когда песнопевца,

        Сладко бессмертным и смертным поющего, смерти предашь здесь;

        Пению сам я себя научил; вдохновением боги

        Душу согрели мою; и тебя, Одиссей, я, как бога,

        Буду гармонией струн веселить. Не губи песнопевца.

350 Будет свидетелем мне и возлюбленный сын твой, что волей

        В дом ваш входить никогда я не мыслил, что сам не просился

        Песнями здесь на пиру забавлять женихов, что, напротив,

        Силой сюда приводим был и пел здесь всегда принужденно».

        Так он сказав, возбудил Телемахову силу святую.

355 Громко отцу закричал Телемах, находившийся близко:

        «Стой! Не губи неповинного яростной медью, родитель!

        С ним и к Медонту глашатаю благостен будь: обо мне он

        В детстве моем неусыпно имел попеченье. Но где он,

        Честный Медонт? Не убили ль его свинопас иль Филойтий?

360 Или он сам, злополучный, попал под удар твой смертельный?»

        Так говорил Телемах; и дошло до Медонта благое

        Слово; дугою согнувшись, под стулом лежал он, коровьей,

        Только что содранной кожей покрытый, чтоб Керы избегнуть.

        Выскочил он из-под стула и, сбросивши кожу коровью

365 С плеч, подбежал к Телемаху и, ноги его обхвативши,

        Стал целовать их и в трепете бросил крылатое слово:

        «Здесь я, душа Телемах; заступись за меня, чтоб отец твой

        Грозно-могучий на мне не отмстил беспощадною медью

        Злым женихам, столь давно, столь нахально его достоянье

370 Грабившим здесь и тебя самого оскорбившим безумно».

        Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей богоравный:

        «Будь благодарен ему; он тебя сохранил, чтоб отныне

        Ведал и сам ты, и людям другим говорил в поученье,

        Сколь здесь благие дела нам спасительней дел беззаконных;

375 Слушай теперь: из палаты, убийством наполненной, вышед,

        Сядь на дворе у ворот с песнопевцем, властителем слова;

        Я же остануся в доме и все здесь устрою, что нужно».

        Так он сказал; и Медонт с песнопевцем, из горницы вышед,

        Оба вблизи алтаря, посвященного Зевсу владыке,

380 Сели; но все озирались кругом, опасаясь убийства.

        Очи водил вкруг себя Одиссей, чтоб узнать, не остался ль

        Кто неубитый, случайно избегший могущества Керы?

        Мертвые все, он увидел, в крови и в пыли неподвижно

        Кучей лежали они на полу там, как рыбы, которых,

385 На берег вытащив их из глубокозеленого моря

        Неводом мелкопетлистым, рыбак высыпает на землю;

        Там на песке раскаленном их, влаги соленой лишенных,

        Гелиос пламенный душит, и все до одной умирают.

        Мертвые так там один на другом неподвижно лежали.

390 К сыну сперва обратяся, сказал Одиссей хитроумный:

        «Должен теперь, Телемах, ты сюда пригласить Евриклею;

        Нужное слово желаю я молвить разумной старушке».

        Так говорил Одиссей. Телемах, повинуяся, отпер

        Двери, позвал Евриклею и так ей сказал: «Евриклея,

395 Добрая няня моя, так давно за рабынями в доме

        Нашем смотрящая, все сохраняя усердно в порядке,