Здесь упокоили — стал он теперь говорун нестерпимый».

275 Кончил; но слово его Телемах без вниманья оставил.

        В это время народ через город с глашатаем жертву

        Шел совершать: [307]в многотенную рощу метателя верных

        Стрел Аполлона был ход густовласых ахеян направлен.

        Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,

280 Роздали части и начали пир многославный. Особо

        Тут принесли Одиссею проворные слуги такую ж

        Мяса подачу, какую имели и сами; то было

        Так им приказано сыном его, Телемахом разумным.

        Тою порою Афина сама женихов возбуждала

285 К дерзко-обидным поступкам, дабы разгорелось сильнее

        Мщенье в гневной душе Одиссея, Лаэртова сына.

        Там находился один, от других беззаконной отличный

        Дерзостью, родом из Зама; его называли Ктесиппом.

        Был он несметно богат и, гордяся богатством, замыслил

290 Спорить с другими о браке с женою Лаэртова сына.

        Так, к женихам обратяся, сказал им Ктесипп многобуйный:

        «Выслушать слово мое вас, товарищи, я приглашаю:

        Мяса, как следует, добрую часть со стола получил уж

        Этот старик — и весьма б непохвально, неправедно было,

295 Если б гостей Телемаховых кто их участка лишал здесь.

        Я ж и свою для него приготовил подачу, чтоб мог он

        Что-нибудь дать за купанье рабыне иль должный подарок

        Сделать кому из рабов, в Одиссеевом доме живущих».

        Тут он, схвативши коровью, в корзине лежавшую ногу,

300 Сильно ее в Одиссея швырнул; Одиссей, отклонивши

        Голову вбок, избежал от удара; и страшной улыбкой

        Стиснул он губы; нога ж, пролетевши, ударила в стену.

        Грозно взглянув на Ктесиппа, сказал Телемах раздраженный:

        «Будь благодарен Зевесу, Ктесипп, что удар не коснулся

305 Твой головы чужеземца: он сам от него отклонился;

        Иначе острым копьем повернее в тебя бы попал я;

        Стал бы не брак для тебя — погребенье отец твой готовить.

        Всем говорю вам: отныне себе непристойных поступков

        В доме моем позволять вы не смейте; уж я не ребенок,

310 Все уж теперь понимаю; все знаю, что надобно делать.

        Правда, еще принужден я свидетелем быть терпеливым

        Здесь истребленья баранов, и коз, и вина, и богатых

        Наших запасов, — я с целой толпою один не управлюсь;

        Новых обид мне, однако, я вам не советую делать;

315 Если ж намеренье ваше меня умертвить, то, конечно,

        Будет пристойней, чтоб, в доме моем пораженный, я встретил

        Смерть там, чем зрителем был беззаконных поступков и видел,

        Как обижают моих в нем гостей, как рабынь принуждают

        Злым угождать вожделеньям в священных обителях царских».

320 Так он сказал; все кругом неподвижно хранили молчанье.

        Но Агелай, сын Дамасторов, так отвечал напоследок:

        «Правду сказал он, друзья; на разумное слово такое

        Вы не должны отвечать оскорбленьем; не трогайте боле

        Старого странника; также оставьте в покое и прочих

325 Слуг, обитающих в доме Лаэртова славного сына.

        Я ж Телемаху и матери светлой его дружелюбно

        Добрый и, верно, самим им угодный совет предложу здесь:

        В сердце своем вы доныне питали надежду, что боги,

        Вашим молитвам внимая, домой возвратят Одиссея;

330 Было доныне и нам невозможно на медленность вашу

        Сетовать, так поступать вам советовал здравый рассудок

        (Мог после брака внезапно в свой дом Одиссей возвратиться);

        Ныне ж сомнения нет нам: мы знаем, что он невозвратен.

        Матери умной своей ты теперь, Телемах благородный,

335 Должен сказать, чтоб меж нами того, кто щедрей на подарки,

        Выбрала. Будешь тогда ты свободно в отеческом доме

        Жить; а она о другом уж хозяйстве заботиться станет».

        Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:

        «Нет, Агелай, я Зевесом отцом и судьбой Одиссея

340 (Что бы с ним ни было: жив ли, погиб ли) клянусь перед всеми

        Вами, что матери в брак не мешаю вступить, что, напротив,

        Сам убеждаю ее по желанию выбрать, и много

        Дам ей подарков; но из дома выслать ее по неволе

        Я и помыслить не смею — то Зевсу не будет угодно».

345 Так говорил Телемах. В женихах несказанный Афина

        Смех пробудила, их сердце смутив и рассудок расстроив.

        Дико они хохотали; и, лицами вдруг изменившись,

        Ели сырое, кровавое мясо; глаза их слезами

        Все затуманились; сердце их тяжкой заныло тоскою.

350 Феоклимен богоравный тогда поднялся и сказал им:

        «Вы, злополучные, горе вам! Горе! Невидимы стали

        Головы ваши во мгле и невидимы ваши колена;

        Слышен мне стон ваш, слезами обрызганы ваши ланиты.

        Стены, я вижу, в крови; с потолочных бежит перекладин

355 Кровь; привиденьями, в бездну Эреба бегущими, [308]полны

        Сени и двор, и на солнце небесное, вижу я, всходит

        Страшная тень, и под ней вся земля покрывается мраком».

        Так он сказал им. Безумно они хохотать продолжали.

        Тут говорить женихам Евримах, сын Полибиев, начал:

360 «Видно, что этот, друзья, чужеземец в уме помешался;

        На площадь должно его проводить нам, пусть выйдет на свежий

        Воздух, когда уж ему так ужасно темно здесь в палате».

        Феоклимен богоравный сказал, обратясь к Евримаху:

        «Нет, Евримах, в провожатых твоих не имею я нужды;

365 Две есть ноги у меня, и глаза есть и уши; рассудок

        Мой не расстроен, и память свою я еще не утратил.

        Сам убегу я отсюда; я к вам подходящую быстро

        Слышу беду; ни один от нее не уйдет; не избегнет

        Силы ее никоторый из вас, святотатцев, губящих

370 Дом Одиссеев и в нем беззаконного много творящих».

        Так он сказал, и, поспешно палату покинув, к Пирею

        Прямо пошел, и Пиреем был с прежнею ласкою принят.

        Тою порой, поглядевши с насмешкой один на другого,

        Начали все Телемаха дразнить женихи, над гостями

375 Дома его издеваясь, и так говорили иные:

        «Друг Телемах, на отбор негодяи тебя посещают;

        Прежде вот этот нечистый пожаловал в дом твой бродяга,

        Хищник обеденных крох, ни в какую работу не годный,

        Слабый, гнилой старичишка, земли бесполезное бремя;

380 Гость же другой помешался и начал беспутно пророчить.

        Выслушай лучше наш добрый совет, Телемах многомудрый:

        Дай нам твоих благородных гостей на корабль крутобокий

        Бросить, к сикелам отвезть и продать за хорошие деньги».

        Так говорили они; Телемах, их словам не внимавший,

385 Молча смотрел на отца, дожидаясь спокойно, чтоб подал

        Знак он, когда начинать с баззаконною шайкой расправу.

        В горнице ближней на креслах богатых в то время сидела

        Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа;

        Было ей слышно все то, что в собранье гостей говорилось.

390 Весел беспечно, и жив разговором, и хохотом шумен

        Был их обед, для которого столько настряпали сами;

        Но никогда, и нигде, и никто не готовил такого