Все за водою к ключу и скорее назад, поелику

155 Нынешний день женихи не замедлят приходом, напротив,

        Ранее все соберутся: мы праздник готовим великий».

        Так Евриклея сказала. Ее повинуяся воле,

        Двадцать рабынь побежали на ключ темноводный; другие

        Начали горницы все прибирать и посуду всю чистить.

160 Скоро прислали и слуг женихи: за работу принявшись,

        Стали они топорами поленья колоть. Воротились

        С свежей рабыни водой от ключа. Свинопасом Евмеем

        Пригнаны были три борова, самые жирные в стаде:

        Заперли их в окруженную частым забором заграду.

165 Сам же Евмей подошел к Одиссею, спросил дружелюбно:

        «Странник, учтивее ль стали с тобой Телемаховы гости?

        Иль по-вчерашнему в доме у нас на тебя нападают?»

        Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

        «Добрый Евмей, да пошлют всемогущие боги Олимпа

170 Им воздаянье за буйную жизнь и за дерзость, с какою

        Здесь, не стыдяся, они расхищают чужое богатство!»

        Так говорили о многом они в откровенной беседе.

        К ним подошел козовод, за козами смотрящий, Меланфий;

        Коз, меж отборными взятых из стада, откормленных жирно

175 В город пригнал он, гостям на обед; с ним товарищей было

        Двое. И, коз привязавши под кровлей сеней многозвучных,

        Так Одиссею сказал, им ругаяся, дерзкий Меланфий:

        «Здесь ты еще, неотвязный бродяга; не хочешь, я вижу,

        Дать нам вздохнуть; мой совет, убирайся отсюда скорее;

180 Иль и со мной у тебя напоследок дойдет до расправы;

        Можешь тогда и моих кулаков ты отведать; ты слишком

        Стал уж докучен; не в этом лишь доме бывают обеды».

        Кончил. Ему Одиссей ничего не ответствовал; только

        Молча потряс головою и страшное в сердце помыслил.

185 Третий тут главный пастух подошел к ним, коровник Филойтий;

        Коз он отборных привел с нетелившейся, жирной коровой.

        В город же их привезли на судах перевозчики, всех там,

        Кто нанимал их, возившие морем рабочие люди.

        Коз и корову Филойтий оставил в сенях многозвучных; [306]

190 Сам же, приближась к Евмею, спросил у него дружелюбно:

        «Кто чужеземец, тобою недавно, Евмей, приведенный

        В город? К какому себя причисляет он племени? Где он

        Дом свой отцовский имеет? В какой стороне он родился?

        С виду он бедный скиталец, но царственный образ имеет.

195 Боги бездомно-бродящих людей унижают жестоко;

        Но и могучим царям испытанья они посылают».

        Тут к Одиссею, приветствие правою сделав рукою,

        Ласково он обратился и бросил крылатое слово:

        «Радуйся, добрый отец чужеземец; теперь нищетою

200 Ты удручен — но пошлют наконец и тебе изобилье

        Боги. О Зевс! Ты безжалостней всех, на Олимпе живущих!

        Нет состраданья в тебе к человекам; ты сам, наш создатель,

        Нас предаешь беспощадно беде и грызущему горю.

        Потом прошибло меня и в глазах потемнело, когда я

205 Вспомнил, взглянув на тебя, о царе Одиссее: как ты, он,

        Может быть, бродит в таких же лохмотьях, такой же бездомный.

        Где он, несчастный? Еще ли он видит сияние солнца?

        Или его уж не стало и в область Аида сошел он?

        О благодушный, великий мой царь! Над стадами коров ты

210 Здесь в стороне кефалленской меня молодого поставил;

        Много теперь расплодилось их; нет никого здесь другого,

        Кто бы имел столь великое стадо коров крепколобых.

        Горе! Я сам приневолен сюда их водить на пожранье

        Этим грабителям. Сына они притесняют в отцовом

215 Доме; богов наказанье не страшно им; между собою

        Все разделить уж богатство царя отдаленного мыслят.

        Часто мне замысел в милое сердце приходит (хотя он,

        Правду сказать, и не вовсе похвален: есть в доме наследник),

        Замысел в землю чужую со стадом моим, к иноземным

220 Людям уйти. Несказанное горе мне, здесь оставаясь,

        Царских прекрасных коров на убой отдавать им; давно бы

        Эту покинул я землю, где столько неправды творится,

        Стадо уведши с собою, к иному царю перешел бы

        В службу — но верится все мне еще, что воротится в дом свой

225 Он, наш желанный, и всех их, грабителей, разом погубит».

        Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

        «Видно, порода твоя не простая, мой честный коровник;

        Сердцем, я вижу, ты верен и здравый имеешь рассудок;

        Радость за то объявляю тебе и клянуся великой

230 Клятвой, Зевесом отцом, гостелюбною вашей трапезой,

        Также святым очагом Одиссеева дома клянуся

        Здесь, что еще ты отсюда уйти не успеешь, как сам он

        Явится; можешь тогда ты своими глазами увидеть,

        Если захочешь, какой с женихами расчет поведет он».

235 Кончил. Ему отвечал пастухов повелитель Филойтий:

        «Если ты правду сказал, иноземец (и Дий да исполнит

        Слово твое), то и я, ты увидишь, не празден останусь».

        Тут и Евмей, свинопас благородный, богов призывая,

        Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.

240 Так говорили о многом они, от других в отдаленье.

        Тою порой женихи, согласившись предать Телемаха

        Смерти, сходились; но в это мгновение слева поднялся

        Быстрый орел, и в когтях у него трепетала голубка.

        Знаменьем в страх приведенный, сказал Амфином благородный:

245 «Замысел наш умертвить Телемаха, друзья, по желанью

        Нам не удастся исполнить. Подумаем лучше о пире».

        Так он сказал; подтвердили его предложенье другие.

        Все они вместе пошли и, когда в Одиссеев вступили

        Дом, положивши на гладкие кресла и стулья одежды,

250 Начали крупных баранов, откормленных коз и огромных,

        Жирных свиней убивать; и корову зарезали также.

        Были изжарены прежде одни потроха, и в кратеры

        Влито с водою вино. Свинопас двоеручные кубки

        Подал, потом и в прекрасных корзинах коровник Филойтий

255 Хлебы разнес; а Меланфий вином благовонным наполнил

        Кубки. И подняли руки они к приготовленной пище.

        Но Одиссею, с намереньем хитрым в уме, на пороге

        Двери широкой велел Телемах поместиться; подвинув

        К ней небольшую, простую скамейку и низенький столик,

260 Часть потрохов он принес, золотой благовонным наполнил

        Кубок вином и, его подавая, сказал Одиссею:

        «Здесь ты сиди и вином утешайся с моими гостями,

        Новых обид не страшася; рукам женихов я не дам уж

        Воли; мой дом не гостиница, где произвольно пирует

265 Всякая сволочь, а дом Одиссеев, царево жилище.

        Вы ж, женихи, воздержите язык свой от слов непристойных,

        Также и воли рукам не давайте; иль будет здесь ссора».

        Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,

        Смелым его пораженные словом, ему удивлялись.

270 Но, обратясь к женихам, Антиной, сын Евпейтов, воскликнул:

        «Как ни досадно, друзья, Телемахово слово, не должно

        К сердцу его принимать нам; пускай он грозится! Давно бы,

        Если б тому не препятствовал вечный Кронион, его мы