Тут Джин одернула себя. Господи, да кто она такая, чтобы думать об этом?! Просто она по­зволяет своим чувствам к Дереку взять верх над всегдашним здравым смыслом, а это следует не­медленно прекратить. Как бы надолго ни затя­гивалась неизбежная развязка, рано или поздно ей придется вернуться в Штаты, а значит, надо думать о тех проблемах, которые ожидают ее дома.

— Может быть, выпьем кофе на террасе? — предложила Элени.

Поскольку возражений не последовало. Джин одной из первых встала из-за стола. Она с нетер­пением ждала той минуты, когда сможет глот­нуть свежего воздуха, а потому обогнала всех.

Дальнюю сторону террасы окаймляла низкая чугунная ограда. Привлеченная рокотом моря, Джин направилась прямиком туда.

— Наслаждаешься видом?

Обернувшись, она увидела, что Дерек стоит рядом. В черном шелковом костюме и в светло-серой рубашке он выглядел куда респектабель­нее, чем прошлой ночью, когда стоял перед ней нагой.

Как он может так стремительно меняться? То холоден как лед, а миг спустя уже пылает страс­тью. Голова у Джин шла кругом, а Дерек будто нарочно держался так, словно они едва знако­мы, хотя обоим слишком даже хорошо известно, что это не так.

Вернее, мне известно, поправила себя Джин, осознавая, что слишком дает волю чувствам. По­чему бы мне просто не смириться с тем, что одна единственная ночь с Дереком так много значит для меня?

— Здесь очень красиво, — ответила она, наме­ренно не глядя на Дерека, — Я и не представляла, что мы так близко от моря. А где твоя невеста? Разве тебе не следует ее развлекать?

— У меня нет никакой невесты, — холодно ответил он. — И с каких это пор тебе есть дело до того, чем я занят?

Джин крепко сжала губы. Ответ Дерека уязвил ее сильнее, чем, вероятно, он рассчитывал, и придумать достойную отповедь было нелегко.

— Ты прав. Меня это совершенно не касается. Я не имею права высказывать свое мнение, ког­да речь идет о тебе.

— Ты имеешь на это все права, — пробормотал он, отвернувшись. Губы его на мгновение сжались с такой силой, что побелели. — Это моя вина. Пос­ле вчерашнего вечера я был уверен, что вызову у тебя вспышку ревности. Не говоря уж о том, что весь вечер я страстно мечтал оказаться с тобой на­едине, и вот мы тратим время попусту.

У Джин на миг перехватило дыхание.

— Я не верю, будто ты весь вечер мечтал, что­бы мы остались наедине! — резко возразила она. — Судя по поведению Оливии, ее ты убедил со­всем в другом!

Дерек чертыхнулся.

— Не суди о моих чувствах по тому, как ведет себя Оливия. Моя, как ты ее называешь, невеста действовала так по двум причинам. Причина пер­вая — насолить моему брату. Она знает, что Ни­колас без ума от нее, и, видит Бог, порой мне кажется, что Оливия разделяет его чувства. При­чина вторая — потому что она видела, как ты с первого взгляда пришлась по душе моим родите­лям, а она терпеть не может, когда ее обходят.

Джин широко раскрыла глаза.

— Я тебе не верю.

— Это правда.

— Но Оливия любит тебя…

— Разве? По-моему, у нее на уме совсем дру­гое. Николас, как тебе известно, не старший, а младший сын моего отца.

Джин открыла рот, но тут же закрыла. И, по­скольку больше так продолжаться не могло, про­шептала:

— Тебе не следует так говорить.

— Почему это?

— Потому что… потому что ты хочешь на ней жениться.

— Да неужели? Год назад у моей матери был инсульт. Врачи предупредили нас, чтобы мы гото­вились к худшему. — Дерек сделал глубокий вдох. — По счастью, она поправилась, хотя и не оконча­тельно, но прогноз определенно оптимистический.

— Понимаю. — Господи, зачем он это мне рас­сказывает?

— Нет, не понимаешь! — резко возразил он. — Ты должна понять вот что: когда мать заболела, мы все лезли из кожи вон, чтобы хоть чем-то порадовать ее. Самая заветная мечта ее была, что­бы я женился, и она успела понянчить внуков. — Дерек покачал головой. — До тех пор я всерьез не думал о женитьбе, эгоистично полагая, что вре­мя терпит. Хотя мы с Оливией и были друзьями, я никогда не смотрел на нее как на будущую жену.

— Что же изменилось?

Дерек издал невеселый смешок.

— Я мог бы поступить как последняя скотина и сказать, что во всем виновата Оливия, но я готов держать ответ за свои поступки. Мы оказа­лись наедине, она хотела этого, и я этим вос­пользовался.

— То есть вы стали любовниками, — негромко уточнила Джин.

Дерек вздохнул.

— Можно и так сказать.

— А твои отец и мать это одобрили?

— Не думаю, чтобы в то время кто-нибудь из нас над этим задумывался. Моя мать была тяжело больна, ее жизнь висела на волоске. Я только хо­тел порадовать ее. — Он скривил губы. — Как го­ворится, тогда мне казалось, что это хорошая идея.

— Это и сейчас хорошая идея, — поспешно сказа­ла Джин, вспомнив рассказ Шарлотты. — И я наде­юсь, что вы с Оливией будете очень счастливы.

— Не смей так говорить! — Глаза Дерека опас­но потемнели. — Черт побери, Джин, когда я свя­зался с Оливией, я же не знал, что встречу тебя! Двадцать девять лет моей жизни я только тем и занимался, что жил сообразно своим желаниям, и мысль, что когда-нибудь появится женщина, которая выбьет почву у меня из-под ног, каза­лась мне совершенно невероятной.

Джин попятилась.

— Не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор.

— Почему бы и нет? — Дерек в упор посмот­рел на нее. — Хочешь сказать, что я тебе безраз­личен? Или то, что твой бывший муж решил вернуться, что-то меняет? Я ведь думал о том, что ты мне сказала. Бог свидетель, ни о чем дру­гом я и думать не могу. И, хотя ты твердила, буд­то рада была избавиться от этого брака, мне по­рой кажется, что это лишь притворство. Быть может, ты по-прежнему его любишь.

— Быть может… — Джин хотела сказать «да», но это коротенькое слово застряло у нее в горле. — Мое… мое отношение к Феликсу совершенно ничего не меняет. — И сдавленно, с силой доба­вила: — Представь, каково было бы твоей мате­ри, если бы ты рассказал ей, что творил вчера вечером! — Лицо Джин залила краска стыда. — Бог мой, я не уверена, что твой отец не захотел бы тотчас вышвырнуть меня вон!

— С какой стати?

Дерек впился в нее взглядом, и Джин нелов­ко переступила с ноги на ногу.

— Ты и сам знаешь. Между нами… между нами был только секс, и ничего более. Всего одна ночь. Это и случайной связью не назовешь.

— Тебе лучше знать, — хрипло проговорил он. — Только я вовсе не уверен, что ты права. Во вся­ком случае, для меня…

— Ради Бога! — Джин судорожно втянула воз­дух. — Не пытайся одурачить меня. Тебе нужна совсем не такая жена, и ты это отлично знаешь. Я слишком стара для тебя. Я не смогу дать твоей матери внуков, о которых она мечтает. У меня взрослая дочь, которая сама вот-вот обзаведется семьей. Каково ей будет, если я объявлю, что решила снова выйти замуж?

— А. так вот в чем, значит, суть дела? — с горечью проронил Дерек. — Думается мне, что бы ты там ни говорила, а тебе дороже твой Фе­ликс… и его дочь. Дороже меня.

— Неправда!

Джин едва не выкрикнула это, но сдержалась. Каким-то шестым чувством она ощутила, что они уже не одни. К ограде подошел Константинос Ангелиди, и Дерек сунул в карманы пиджака стиснутые кулаки.

— Любуетесь видом, миссис Гловер? — мяг­ко спросил Константинос, и Джин вдруг стало не по себе при мысли, что ему все известно. — Вам следовало бы как-нибудь приехать к нам днем. Клянусь, увидите более впечатляющую картину.

— Уверена, что это так. — Ладони Джин стали влажными, и она поспешно сняла руки с перил. Лихорадочно подыскивая подходящую тему для разговора, она добавила: — Море, кажется, так близко отсюда…

— Так и есть. — Константинос улыбнулся ей, потом взглянул на напряженного сына. — Наде­юсь, Теодорус, ты не забыл о приличиях, — сухо сказал он. — Миссис Гловер выглядит немного расстроенной. Что такого ты мог ей сказать?

— Судя по всему, папа, ничего важного, — вежливо ответил Дерек, расправляя плечи. — А теперь, с вашего разрешения…