Но королева и сенат упорно продолжали настаивать на возвращении им Лифляндии. В этом их поддерживала надежда на помощь со стороны Англии, заключившей накануне русского вторжения мирный договор со Швецией, по которому к Ганноверу отходили Бремен и Верден. Вслед за этим они заключили оборонительный договор, направленный в основном против России. Но воевать Англия не хотела, ограничившись дипломатической борьбой против России практически при всех европейских дворах. Целью этой борьбы было вытеснение русских войск из Мекленбурга и Польши, что должно было привести к снижению роли царя в европейских делах.

Не без участия Англии и ганноверского двора Швеция смогла заключить мирный договор с Данией и возвратить себе все завоеванные датчанами земли в Померании и Норвегии; правда, за это ей пришлось уступить Шлезвиг и выплатить 600 тысяч ефимков. Вышла из войны Пруссия, выкупившая у Швеции Штеттин. За ней последовал и польский король Август II, от имени Саксонии заключивший мирный договор со Швецией. Только Россия, по воле своих союзников, в очередной раз оказалась один на один со своим врагом, хоть и изрядно побитым, но упорно не желавшим уступать ей уже отнятые у него территории, прав на которые у него было гораздо меньше, чем у самой России.

Чтобы понудить его к заключению мира, понадобились новые рейды русских кораблей на море и новые десантные операции на суше. Несмотря на присутствие в Балтийском море английской эскадры, направленной охранять шведские пределы, русские под началом бригадира фон Менгдена вновь осуществили десант на шведский берег, предав огню два города и 41 деревню, а князь Михаил Голицын разбил шведскую эскадру при острове Гренгаме.

Эта демонстрация силы понудила Швецию в апреле 1721 года начать в городе Ништадте переговоры, которые она повела с позиции силы в расчете на поддержку английской эскадры, вновь вошедшей в северное Средиземноморье. И опять, как год назад, это не помешало русским под командой генерала Ласси высадиться на шведский берег и опустошить три городка и 506 деревень. Поняв, что помощи ждать неоткуда, шведы наконец начали торговаться. За уступку Лифляндии они попросили денег и обещание не вмешиваться в дела герцога Голштинского, претендовавшего на шведскую корону.

Долгожданный договор был подписан 30 августа 1721 года. Объявлялись мир и свобода торговли, провозглашались освобождение всех пленных и всеобщая амнистия, за исключением русских казаков-изменников. Россия, возвратив Швеции Финляндию и заплатив ей два миллиона ефимков, оставляла за собой, без права передачи третьей стороне, все ранее завоеванные земли с сохранением их жителям вероисповедания, гражданских прав и привилегий, в том числе и права собственности на движимое и недвижимое имущество.

Сбылась мечта многих поколений русских государей. После неудачных попыток Ивана Грозного и Алексея Михайловича земли, освоенные еще во времена Ярослава Мудрого и утраченные его наследниками в XIII веке, спустя четыре столетия возвращались в пределы русского государства, возобновлялась свобода мореплавания и торговли. Россия, еще недавно страдавшая от нашествия восточных завоевателей, переварила не только их, но и выдержала натиск более цивилизованных германских племен. И не просто выдержала, а заняла первенствующее положение на северо-востоке Европы, заставив считаться с собой все королевские дворы.

Торжества по случаю Ништадтского мира и «в знак благодарности за Божью милость» завершились 20–22 октября всеобщей амнистией, освобождением государственных должников и списанием недоимок, накопившихся с начала войны до 1718 года. В признание личных заслуг Петра Алексеевича в 21-летней Северной войне Сенат присвоил ему титулы «Отец Отечества», «Император» и «Великий». Европа скрепя сердце хоть и не сразу, но признала нового императора и новую империю.

Но не только Балтика и Европа привлекали русского царя. Утверждаясь на северном Средиземноморье, Петр имел далеко идущие планы. Он хотел не только восстановить древний торговый путь «из варяг в хазары», но и продолжить его до такой далекой и такой желанной Индии. Для этого нужно было укреплять позиции России на Каспии, чтобы уже оттуда подыскивать водные пути, по которым было бы можно продвигаться дальше на восток.

Еще в разгар Северной войны был предпринят поход в Среднюю Азию, причем не для захвата чужих территорий, а с целью поиска новых торговых путей и склонения местных ханов если не в подданство, то хотя бы к дружеским отношениям. Была у этой экспедиции еще одна поистине фантастическая научно-практическая задача. Ей предписывалось провести разведку на предмет возможности поворота стока реки Амударьи от Аральского на Каспийское море. Князь Александр Бекович-Черкасский, возглавлявший это предприятие, зимой 1716/17 года основал на восточном берегу Каспия в урочищах Тюк-Караган и Красные Воды две крепости, после чего во главе 4-тысячного отряда направился в сторону Хивы.

Дальнейшая судьба отряда весьма туманна. По сообщениям немногих возвратившихся из похода, известно, что где-то в середине августа 1717 года, в шести днях пути от Хивы, русские были блокированы хивинским войском. Три дня продолжалась перестрелка, а на четвертый день хан предложил вступить в переговоры. Обстановка была вполне дружелюбной: стороны обменивались подарками, ездили друг к другу в гости. Для дальнейших переговоров Черкасского пригласили в Хиву, а его отряд предложили расквартировать в нескольких городах ханства для удобства продовольственного и фуражного снабжения. Князь, на свое несчастье, согласился и горько поплатился. Разобщенные русские отряды были разоружены и взяты в плен, а князь и астраханский дворянин Михаил Заманов обезглавлены, после чего их останки были выставлены на всеобщее обозрение.

Более удачными были действия русских на западном берегу Каспийского моря, принадлежавшем Персии. Дело в том, что некогда могучее государство, захватившее по случаю огромные территории и покорившее множество народов, оказавшись в руках слабого правителя, шаха Гусейна, и его приближенных, пришедших к власти явно не по деловым качествам, было охвачено внутренними волнениями. Первыми против персидского господства поднялись афганцы. Их вождь Мир-Вейс разбил все посланные против него войска и объявил независимость своей страны. Его примеру последовали курды, харасанцы и кавказские народы. События на Кавказе волей-неволей затрагивали уже интересы русского государства. Восставшие лезгины и кумыки опустошили Ширванскую область, захватили Шемаху, уничтожив при этом всю русскую колонию. Было убито около 300 купцов, а их имущество, оцениваемое в 500 тысяч рублей, разграблено.

Зимой 1721/22 года внутриперсидские события приняли уже катастрофический оборот. Афганцы, воодушевленные недавними успехами в национально-освободительном движении, в свою очередь, напали на Персию, захватили ее столицу Испагань, пленив при этом и самого шаха. В стране наступил период анархии и безвластия. Появилась реальная угроза того, что «бесхозный» Кавказ и Каспийское побережье, ранее входившие в Персидское царство, могут оказаться под властью турок, внимательно наблюдавших за всем происходящим в соседнем государстве. Естественно, что Петр, десять лет назад испытавший позор прутского полупленения, не мог допустить невыгодного и даже опасного для него усиления Порты.

Под предлогом возмещения ущерба, нанесенного в Шемахе русским купцам, император, сопровождаемый супругой, возглавил поход Русской армии на западный берег Каспийского моря. Силы у него были внушительные: 22 тысячи пехотинцев, 9 тысяч конницы, 20 тысяч казаков и столько же калмыков, 30 тысяч татар и пять тысяч матросов на кораблях и галерах. Пока конница с большими трудностями следовала по берегу моря, Петр высадился на берегу Аграханского залива и разослал манифесты окрестным кавказским народам с требованием мирного подчинения. Первым о своей покорности заявил шевкал тарковский[16] Адиль-Гирей, за ним последовали султан аксайский Махмуд и два других владетельных князя. Сопротивление оказал только султан утемишский Махмуд, который поступил опрометчиво, напав на русское войско, двигавшееся к Дербенту. При таком соотношении сил его отряд был играючи разбит, а столица Утемишь, насчитывавшая 500 домов, обращена в пепел. А 23 августа 1722 года с изъявлением покорности к Петру явился наиб Дербента и вручил ему ключи от городских ворот.