Первые две фронтальные атаки шведы отбили, а вот третья, предпринятая с обоих флангов, дала возможность русским сблизиться для абордажного боя, который закончился их полной победой. Этот бой вряд ли можно отнести к более или менее значительным морским сражениям, потери шведов убитыми, ранеными и взятыми в плен составляли менее одной тысячи человек, но для русского военного флота это было первое выигранное им сражение на море. Впервые мощная шведская флотилия, на глазах которой шло уничтожение одного из ее отрядов, побоялась прийти к нему на помощь и отступила, оставив Финский залив за русскими и сняв угрозу Санкт-Петербургу. Дальше – больше. Победа при Гангуте позволили русским взять Аландские острова, что в 15 милях от Стокгольма, и проводить успешные десантные операции на шведском побережье.

В эти критические для Швеции дни во фронтовой Штральзунд возвратился король Карл XII. Его пятилетнее пребывание в турецких владениях мало что дало его родине и ему самому. Несмотря на его активные интриги практически со всеми европейскими дворами, несмотря на его вмешательство во внутреннюю и внешнюю политику Порты, он не то что не добился успеха, но и сам в конце концов стал там персона нон грата. Сначала ему только рекомендовали покинуть Бендеры и в сопровождении крымских татар проследовать через Польшу в свои владения. Потом на этом стали настаивать, а завершилось все грубостью, оскорблениями и вооруженным столкновением, в результате которого сам король, потеряв четыре пальца, часть уха и кончик носа, вместе с воеводой Потоцким оказался в бендерской тюрьме, а окружавшие его люди либо перебиты, либо взяты в плен. Правда, его потом выпустили из тюрьмы. Какое-то время он еще жил в Турции, но, видя всю бесперспективность своего там пребывания и не разуверившись в возможности получения хоть какой-то помощи со стороны султана, решается на отчаянный шаг. Переодетым, под чужим именем, в сопровождении всего лишь одного преданного ему человека он пересекает всю Европу и ночью 11 ноября 1714 года неожиданно появляется в Штральзунде, последнем укреплении, оставшемся за Швецией в Померании.

1715 год ознаменовался дальнейшим укреплением Северного союза. К нему присоединились король Пруссии Фридрих-Вильгельм и английский король Георг I, но не как представитель Англии, а как курфюрст Ганновера. Английский флот вошел в Балтийское море, но опять же не для участия в Северной войне, а для охраны своих торговых интересов. Русские в войне на южно-балтийских берегах в том году не участвовали из-за того, что вынуждены были оставаться в Польше, где бушевали массовые выступления против присутствия там саксонских войск, поэтому честь захвата Штральзунда, защищаемого самим Карлом XII, и острова Узедом досталась датскому и прусскому королям, чем Петр Алексеевич был крайне недоволен.

Тем не менее царь хотел как можно скорее окончить затянувшуюся Северную войну. Он видел только одно решение – перенести военные действия на территорию Швеции. Для этого он в следующем, 1716 году подготовил двадцать батальонов пехоты и тысячу драгун, разместил их в Ростоке и частично на русских галерах, временно стоявших на рейде Копенгагена. Но не все зависело от него. Для такой «диверсии» требовался большой флот, а его могли предоставить только Дания или Англия. Верные своим интересам, англичане напрямую отказались от участия в десанте, датчане же обещали предоставить необходимое количество транспортных судов, но каждый раз находили множество причин, почему они это сделать не могут. В итоге сборы затянулись до осени, когда начинать кампанию стало небезопасно, ибо ее пришлось бы вести в зимних условиях, да к тому же шведы, воспользовавшись отсрочкой, успели существенно укрепить свою береговую линию обороны. Петр решил не рисковать своей армией, которой предстояло воевать в одиночку на шведской земле, и перенес задуманную кампанию на следующий год.

Реакция союзников была настороженно враждебной. Им показалось, что царь Петр, находившийся при армии, вошел в соглашение с Карлом XII и хочет разделить с ним Данию и северогерманские княжества. Копенгаген затворил ворота, а его гарнизон занял боевые позиции на валу и крепостных стенах. Англичане пошли еще дальше. Король Георг приказал адмиралу Норрису напасть на русскую эскадру, захватить царя Петра и держать его под стражей до тех пор, пока русские войска не покинут Данию и Германию. Заблуждение скоро выяснилось, но чувство взаимного недоверия осталось. Англия по-прежнему отказывалась от активных действий против Швеции, требуя вывода русских войск из Мекленбурга. Этот ультиматум был направлен не только против русского царя, но и против герцога этой немецкой земли Карла-Леопольда, который, находясь в разногласиях со своим дворянством, в январе 1716 года заключил брачный контракт с племянницей Петра Екатериной Ивановной, а в апреле того же года вступил в союзнический договор с самим Петром Алексеевичем. Согласно этому договору царь брал на себя обязательство защищать герцога от всех его внешних и внутренних врагов, что он, не без пользы для себя, и делал, превратив немецкое княжество в свою военную базу.

Не видя реальных перспектив выгодного окончания войны со Швецией при помощи таких ненадежных союзников, Петр, жаждавший мира, решил-таки обратиться за посредничеством к исторической недоброжелательнице России – к Франции. В это время ею при помощи регента герцога Филиппа Орлеанского правил семилетний Людовик XV, на которого царь, кстати, смотрел как на, возможно, будущего супруга своей дочери Елизаветы. Визит Петра в Париж состоялся с 26 апреля по 9 июня и завершился обнадеживающим, но оказавшимся чисто декларативным договором России, Пруссии и Франции.

Препирательства же партнеров по Северному союзу продолжались. Причиной тому был страх союзников перед возрастающей военной и политической мощью России. Под разными предлогами они удерживали Петра и его экспедиционный корпус, расквартированный в Европе, от активных действий против Швеции, что, с другой стороны, не мешало им пользоваться русским жупелом в своекорыстных целях. Имея у себя в запасе такую сильную армию, они тихой сапой прибирали под себя шведские владения на южном берегу Балтийского моря, делая вид, что ни она сама, ни ее государь к этому не имеют никакого отношения. Эти разногласия были на руку только Швеции, которая, стремясь найти максимально выгодный вариант выхода из войны, вела сепаратные переговоры со всеми своими противниками, в том числе и с Россией, которая из всех завоеванных ею территорий соглашалась возвратить Швеции лишь не нужную ей Финляндию. Переговоры проходили трудно, Карл XII ничего не хотел уступать России, но к концу 1718 года он вдруг согласился на предложения Петра I с одним непременным условием: русский царь поможет ему получить территориальную компенсацию за счет Дании. Но тут уже Петр не мог согласиться. Переговоры оказались под угрозой срыва, а военные действия представлялись неизбежными.

Внезапная гибель короля при осаде норвежской крепости Фридрихсгаль еще больше запутала российско-шведские отношения. Шведские дворяне, много потерпевшие от диктаторских методов управления государством и повсеместного засилья иностранцев, выступили против того, чтобы шведскую корону унаследовал голштинский принц Карл-Фридрих, сын старшей сестры погибшего короля, и на условиях ограничения королевской власти избрали на престол младшую сестру Карла XII Ульрику-Элеонору. Управление государством перешло в руки аристократии, которая сочла целесообразным отказаться от своих германских владений, с тем чтобы, получив денежную компенсацию за эту уступку, продолжить войну с одной лишь Россией за Лифляндию и Эстляндию, ранее обеспечивавших Швецию всем необходимым продовольствием.

Петр решил, что отношения с новой королевой нужно начинать строить с некоторой уступки, и предложил ей за завоеванные им прибалтийские земли миллион рублей деньгами или какими-либо товарами. Ответ был отрицательным. Тогда царь запретил вывоз зерна из своих портов, надеясь создать в Швеции трудности продовольственного снабжения населения, но и это не помогло. Осталось последнее средство – военные действия. В июле 1719 года русский флот, состоящий из 30 кораблей, 130 галер и 100 малых судов, показался в окрестностях Стокгольма. Выброшенный на берег десант уничтожил города Остгаммер и Орегрунд, 135 деревень, 40 мельниц, 16 продовольственных складов. Казаки находились в полутора километрах от шведской столицы. Добыча русских оценивалась более чем в миллион талеров, а нанесенный Швеции вред – в 12 миллионов.