Врач сделал укол и начал готовить вторую инъекцию.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Ен прислушался к ощущениям в своем теле, попробовал пошевелиться и — чуть не упал со стула, обнаружив, что пол и потолок вдруг закружились в бешеном хороводе. Он что-то попробовал ответить, но язык отказался подчиняться, а по подбородку потекли слюни. Внезапно челюсть свело судорогой, затем она мелко-мелко задрожала, а его тело затряслось от озноба, хотя вся кожа покрылась капельками пота. Желудок свело судорогой, и он почувствовал рвотные позывы, но долгое отсутствие полноценной пищи помогло удержать внутри то немногое, что в нем было.

Голос врача доносился до него, как будто издалека, из какой-то трубы. Звуки растягивались, становились то тише, то громче, а иногда и вообще пропадали.

— Спокойно, это сейчас пройдет, — пообещал врач, но Ену, если честно, было не до него. Сохранить свой рассудок — вот и все, что заботило его в тот момент. Врач посмотрел на подполковника и попросил: — Подержите его руку, Исайя. Боюсь, как бы иглу не сломать.

Подполковник подошел к Ену, схватил его руку, плетью повисшей вдоль тела и сотрясаемую мелкими судорогами, и прижал к столу. Взглянув в лицо испытуемого, мышцы на котором дергались независимо друг от друга, ежесекундно искажая его в следующей гримасе, полковник еще сильнее придавил к столу руку — вдруг вырвется и начнет буйствовать — и озабоченным голосом спросил:

— А с ним точно все нормально, Сергей? Он как-то неадекватно реагирует.

— Нормально, — сухо ответил врач. — Должен выдержать.

— Должен?

— Если что, откачаю, — произнес Сергей и вколол Ену вторую инъекцию.

Врач не обманул. Ену действительно вскоре полегчал, правда, ненамного. Пол с потолком окончили свой головокружительный танец, но он был счастлив уже от этого. Остальные симптомы отравления остались, но теперь хотя бы можно было перевести дух и попробовать оценить свое состояние.

Ен попытался приподнять руку, но тут его ждал очередной сюрприз — ни одна из частей тела не желала подчиняться. Его парализовало почти полностью. Все, что он мог, так это крутить в разные стороны глазами, однако адский коктейль врача повлиял и на зрение — предметы и силуэты офицеров периодически теряли четкость, расплывались и раздваивались. Хотелось прикрыть веки, но и они не слушались тоже.

Врач склонился над Еном, посмотрел ему в лицо, удовлетворенно кивнул и начал расстегивать его рубашку. Приклеив десяток датчиков к груди, под подмышки, к кистям рук и к шее, он обернул вокруг головы Ена ремень и застегнул пряжку, потуже затянув его. Затем он включил планшет, засек время и уселся на краешек стола.

Минут через пять Ен начал задыхаться, в него прокрался страх. Он постепенно усиливался, нарастал, захватывая каждый уголок его сознания, и вот уже страх сменился самой настоящей паникой, неконтролируемой и от того еще более жуткой. Ен ощущал, как его грудь равномерно вздымается и опускается, но удушье не проходило все равно.

Ен попробовал открыть рот и крикнуть врачу, что эти препараты убивают его, что он сейчас умрет и не сможет рассказать им вообще ничего! Как же тогда им быть, без его-то знаний и опыта?! Как они намереваются допрашивать его, если он сейчас умрет?! Кто же тогда присмотрит за Маратом и Ильей?! Кто проконтролирует Тэма, чтобы он не натворил каких-нибудь глупостей? Кто?! Кто?!

"А может быть, — ворвалась в голову Ена мысль, — все мои спутники уже мертвы? И все, что сейчас происходит — это всего лишь казнь, замаскированная под допрос… Вон, как странно смотрит этот медик! Он такой спокойный, это странно… А! Он ведь знает, что сейчас произойдет и что я умру! Значит вот как, вот как вы решили…"

— По-моему, он готов, — заглянув в перекошенное лицо допрашиваемого, сказал Исайя. — Даже хрипеть уже начал.

— Угу, — промычал врач, вытянул руку и вынул из дипломата пластиковую бутылку минеральной воды с одноразовым стаканчиком. Наполнив половину стакана водой, он вынул из дипломата пузырек с жидкостью, отвинтил зубами крышку- его пальцы были слишком слабы и постоянно проскальзывали- и вылил все его содержимое в стакан. Выплюнув крышку в дипломат, он пальцем перемешал жидкости, запрокинул Ену голову и маленькими порциями начал поить его.

Едва первые капли воды напополам с новым препаратом попали в желудок Ена, как приступ панической атаки отступил, а удушье, разжав свои стальные пальцы, отпустило его горло и легкие. Когда он полностью опорожнил стакан, тело стало вдруг удивительно легким, невесомым, прозрачным, как пушинка. Он чувствовал, что будто бы висит в воздухе, а волны наслаждения, граничащего с экстазом, пробегают по телу. Это было такое необычное состояние, что ему вдруг захотелось всем о нем рассказать. Он открыл рот и начал болтать. Сначала бессвязно, но чем дольше он говорил, тем четче становилась его речь. Иногда перед глазами темнело, и что-то темное накатывало на него, но врач заботливо подливал ему водички, добавлял туда что-то еще и спрашивал, постоянно что-то спрашивал. Ен был рад ответить на все его вопросы. Абсолютно на все.

Допрос кончился через четыре часа. Ену же казалось, что прошло всего две минуты, не больше. Больше просто не могло быть.

Врач вколол ему снотворное, и голова Ена со стуком упала на стол.

— Да… — подводя итог всему услышанному, протянул Исайя и ударил кулаком по ладони, — вот уж никогда не думал, что смогу когда-нибудь поговорить с ним самим… Самый большой наш кошмар сам пришел к нам, причем привел кучку повстанцев вместе с их главарем. Даже не представляю, как с ним теперь поступить. Вроде, сдался сам — пристрелить нельзя…

— Думайте, Исайя, — отрывая датчики от тела Ена, произнес врач. — Однако все, что он нам тут рассказывал — чистая правда. Под такими дозами не смог бы устоять ни один блокатор, а анализатор, — он стукнул пальцем по своему аппарату, — подтвердил, что его воля полностью подавлена. Такие реакции невозможны при полном контроле над своим сознанием.

— Да, я понимаю. — Исайя кивнул, почесал подбородок, затем лысый затылок, начал нервно постукивать носком лакированного ботинка по полу и наконец принял решение. — Так, Сергей. Я хочу, чтобы все услышанное здесь вы сохранили в тайне. Мне надо будет слетать к командующему и лично обо всем ему доложить.

— Хорошо, — кивнул Сергей. Затем он с грустью посмотрел на спящего Ена и спросил: — А этим-то скажем, что они немного припозднились?

— Нет, Когда вернусь, я сам обо все им расскажу, — покачал головой Исайя. — Пока поговорите с оставшимися тремя. Ребенка не трогайте.

— Слушаюсь, — козырнул врач, подошел к двери, открыл её и, ткнув большим пальцем себе за спину, приказал дежурившей в коридоре троице солдат: — Отнесите его в его комнату.

— И еще, — произнес подполковник, обращаясь к врачу, — найдите майора и прикажите ему выставить перед комнатой этого человека вооруженную охрану. За его безопасность он будет отвечать лично передо мной.

— Будет исполнено, — ответил врач и посторонился, давая возможность троим солдатам забрать Ена. Двое схватили его за руки, третий за ноги и потащили в коридор.

— Да… ну и дела, — снова покачал головой подполковник, выходя вслед за ними из комнаты допросов.