Как бы то ни было, она была постоянно приписана к Хок-Папа-Один, Боту Номер Один "Гексапумы", который, в свою очередь, являлся постоянным транспортом "Гексапумы Альфа", то есть лично капитана Терехова. Это означало, что она постоянно была в курсе перемещений капитана и могла рассчитывать на возможность посещения стольких встреч и (возможно) вечеринок на поверхности планет, сколько и не снилось её собратьям-салагам. Однако эта возможность имела и оборотную сторону. Как сегодняшним вечером.

Конечно, лестно получить известие, что она будет сопровождать капитана и старпома на их первую встречу с местным планетарным повелителем. К сожалению, это также делало её очень видимой, а, в отличие от некоторых из своих собратьев-гардемаринов, в родословной Рагнхильд не было никого, кроме йоменов. В Академии в неё беспощадно вколотили правила этикета, соблюдение которых ожидалось от мантикорского офицера флота, однако этого не было достаточно, чтобы она уверенно ощущала себя в изысканном высшем свете. Она всегда втайне опасалась, что возьмёт не ту вилку, или отопьёт не из того бокала, или совершит некое другое непростительное нарушение этикета, которое, несомненно, приведет к межзвездному конфликту, а то и к настоящей войне.

Это было достаточно скверно само по себе, но то, что на Понтифике не было даже первого поколения пролонга, делало положение намного хуже, потому что Рагнхильд Павлетич была привлекательной. Это было проклятие всей её жизни. Она не была красивой, хорошенькой или статной, но привлекательной. Она была миниатюрна, хорошо сложена, имела золотистые волосы, голубые глаза, была курноса и даже — помоги ей, Боже — веснушчата. Её волосы были настолько кудрявы от природы, что ей приходилось не позволять шевелюре отрастать больше пяти сантиметров длиной, если она хотела иметь хоть какую-то надежду её расчесать, и она, к несчастью, была реципиентом третьего поколения пролонга. Ещё хуже было то, что она подверглась первоначальным процедурам раньше обычного, в результате чего пролонг начал замедлять процесс физического созревания соответственно раньше. Это означало, что при биологическом возрасте двадцать один стандартный год, для людей, незнакомых с пролонгом, она выглядела тринадцатилеткой. Плоскогрудой тринадцатилеткой.

И капитан брал её на встречу в президентом целой планеты, полной незнакомыми с пролонгом людьми, которые будут думать, что ей столько лет, на сколько она выглядит. Для них.

Она стиснула зубы и попыталась приятно улыбнуться, с филигранной точностью посадив Хок-Папа-Один в ложемент старомодного аэропорта столицы Понтифика города Посадка Олландера. Пауло д'Ареццо должен был разделить с ней испытания этого вечера, однако он, к сожалению, значительно уступал ей в старшинстве. Протокол Флота, касавшийся посадки на малые суда и высадки из них, был непреклонен: пассажиры поднимались на борт по порядку званий, начиная от самого младшего, и кончая самым старшим, а высаживались в обратном порядке. Поначалу она надеялась, что как пилот сможет пропустить своё место в очереди, однако капитан Терехов, похоже, прочитал её мысли. Он довёл до неё, что поскольку она должна присутствовать на ужине, то может передать катер бортинженеру сразу после приземления и высадиться вместе со всеми остальными гостями.

В результате капитан Терехов первым спустился по трапу к почетному караулу, выстроенному около длинного, неуклюже выглядящего наземного лимузина, а Пауло сошел последним. И это означало, что чрезмерная красота Пауло не получила ни малейшей возможности отвлечь внимание от неё.

Почётный караул встал по местной версии стойки "смирно" и чётко отсалютовал, однако Рангхильд заметила, что одна или две пары глаз расширились при виде неё. Чёрт подери, она уже была сыта по горло тем, что её принимали за ребёнка, даже дома, где люди были знакомы с пролонгом!

Она силой удерживала спокойное и собранное выражение на лице, следуя за капитаном Тереховым и коммандером Фитцджеральдом и выслушивая вежливые официальные приветствия от представителя президента Адольфссона. Несмотря на все усилия, которые она прикладывала для того, чтобы казаться достаточно взрослой для посещения хотя бы средней школы, она сознавала, что у планетарных президентов не было обычая посылать своего личного секретаря для приветствия простого капитана прибывшего с визитом военного корабля. В пределах своего собственного царства на "Гексапуме" Терехов был первым после Бога, и даже Его авторитет несколько блек. Однако, как бы там ни было, Терехов был всего лишь капитаном тяжелого крейсера, а этот Векслер приветствовал его так, как будто он был по меньшей мере одним из старших флагманов.

Капитан принял всё это и бровью не поведя, и Рагнхильд позавидовала его самообладанию и уверенности в себе. Конечно же, капитан был на пятьдесят пять лет старше неё. Он выглядел практически ровесником Векслера, и, к тому же, был капитаном первого ранга, но тем не менее…

— Я счастлив лично приветствовать вас, капитан, — говорил Векслер. — Почему-то, это совсем не то же самое, что через коммуникатор. — Он криво улыбнулся. — Конечно, половина наших местных коммуникаторов не имеет визуальных каналов, так что, думаю, я не должен жаловаться, раз уж у президента имеется эта возможность на всех линиях.

Рагнхильд держалась за капитаном, скромно прислушиваясь к беседе, и задаваясь вопросом, не подчеркивает ли Векслер отсталость техники Понтифика преднамеренно. Такое случалось, время от времени. Во всяком случае, так ей говорили преподаватели в Академии. Иногда обитатели планет, общество или техника которых подверглись особенно тяжёлым испытаниям, испытывали своего рода агрессивную вызывающую гордость своим статусом неоварваров.

— На самом деле весьма удивительно, насколько широко могут варьироваться технологические возможности различных обществ, — заметил Терехов. — Возможности различаются, однако отношения и основные движущие людьми мотивы остаются, похоже, неожиданно неизменными.

— В самом деле? — произнёс Векслер. — Я часто сожалею, что не имею возможности путешествовать и лично увидеть, как живут на других планетах. Полагаю, именно это для меня является главным предметом зависти людям вроде вас, капитан. Профессиональным офицерам флота, проводящим своё время, посещая мир за миром.

— В действительности, мистер Векслер, — с улыбкой произнёс Терехов, — флотские офицеры проводят большую часть своего времени глядя на дисплеи и мониторы — когда не заняты бесконечной писаниной или не любуются на переборки своих кают. Нам в самом деле удаётся увидеть довольно много миров, по крайней мере в мирное время. Однако в промежутках между высадками на планету мы, в основном, проводим время, болтаясь вокруг них. В сущности, я иногда завидую людям, которые могут провести на одном месте достаточно времени, чтобы действительно понять планету и её народ.

— Мне кажется, это еще одна иллюстрация того, что чужой кусок всегда кажется слаще, — пробормотал Векслер. Затем он встряхнулся и сделал приглашающий жест в сторону ожидающего их наземного автомобиля.

Президент планеты Джордж Адольфссон оказался очень похож на Альберто Векслера. Он был старше, наверное на десяток стандартных лет старше Терехова, и его ястребиный профиль был тоньше и угловатее. Однако тёмные волосы (уже изрядно тронутые сединой) и тёмные глаза со странными янтарными крапинками, усеивающими радужки, были точно такими же. И таким же было непринуждённое чувство юмора.

— Рад, что вы нашли время поужинать с нами, капитан.

— Благодарю вас за приглашение, господин президент, — ответил Терехов, крепко пожимая протянутую руку. — Могу я представить вам коммандера Фитцджеральда, моего старпома, и гардемаринов Павлетич и д'Ареццо?

— Разумеется, сэр, — Адольфссон пожал руки всем представляемым мантикорцам по очереди. — А это, — он сделал жест в сторону высокого, костлявого и рыжеволосого человека, почтительно стоящего по его правую руку, — коммодор Эмиль Карлберг, командующий Космическими Силами Нунцио.