— Классический пример фрактальной структуры! Каждый фрагмент повторяет строение целого, — удивлено и обрадовано произнес Сережа. — Смотри, какое чудо!

— Напоминает морозные узоры на стекле, только объемные, — ответила я.

Вдруг вспомнилось, что сейчас январь, на улице мороз, и окна как раз такими узорами покрыты. Надо же, какой забавный Новый год в этот раз получился!

— Они, наверное, холодные? Боюсь дотрагиваться, вдруг поломаю. А, может быть, они опасные, ядовитые какие-нибудь? — размышлял Сережа.

— Нет, опасности нет никакой. Энергия у них добрая, светлая.

— А как ты ее определяешь, энергию?

— Сама не знаю. Еще во время размазанности в пространстве и времени научилась. Просто чувствую ее распределение, полярность.

Оказывается, не все свои навыки я ему передала. А жаль.

— Интересно, что это такое, что за форма жизни? — спросил Сережа.

— Даже понятия не имею. К сожалению, я в тот раз так и не смогла толком ничего узнать. Хотелось бы сейчас наверстать, выспросить все у Салатовенького или кого-нибудь еще. Так что давай полетим побыстрее, а то ведь неизвестно, сколько времени просуществует этот канал.

Ориентир становился все ярче, все лучше виден. Мы приближались. С одной стороны, не было неизвестности и неопределенности, я с нетерпением ждала встречи. А с другой — немного волновалась, как мои необычные друзья воспримут Сережу. И вот наконец перед нами открылась грандиозная стеклянная равнина со сверкающими на ее поверхности строениями. Как положено, я тут же почти ослепла, что уже тогда говорить о Сереже. Бедный, он изо всех сил старался рассмотреть величественную панораму «центра культуры и технологи», но у него плоховато получалось.

Как и в первый раз, на холме нас ожидала делегация по встрече во главе с Салатовеньким.

— Судя по твоим рассказам, я ожидал увидеть нечто грандиозное, но такое! — прошептал пораженный Сережа.

Тем временем один из встречающих далеко оторвался от всех остальных и спикировал прямо ко мне. Я еле успела подставить руку. Малыш! Как он вырос за это время!

— Приветствую тебя, человек! Ты узнал меня? В тот раз, когда ты приходил, я был такой… — и тут же добавил образ маленького существа. Как забавно он изъясняется! Уже пользуется четкими формулировками, но не может все высказать, и тогда обращается к более привычному — к образам.

— Конечно, я тебя узнала! Здравствуй, Малыш!

— … другой человек? — до меня донесся обрывок его не то мысли, не то эмоции.

— Это — Сергей, мой друг, — представила я Сережу Малышу, сопровождая свои слова теми самыми эмоциями, которые вызывал у меня любимый. Наверное, опять переборщила с мощностью. Потому что Малыш как-то оторопело завис и даже побледнел. Справившись с растерянностью, он произнес:

— Приветствую тебя, человек Сергей!

А тем временем подтянулись остальные. Я так рада была их снова видеть, что совсем позабыла о сдержанности и, естественно, оглушила своим приветствием. Некоторые из встречающих даже пятнышками пошли. Не все же такие терпеливые и выносливые, как Салатовенький, который может сносить общение с Горбачевской довольно долго. Наверное, именно поэтому в тот раз его и назначили моим опекуном.

— Приветствую тебя впервые, человек Сергей! Рад приветствовать тебя визуально, человек Елена! — церемонно произнес он. В человеческом этикете это скорее всего выглядело бы как снятие шляпы с глубоким поклоном.

Обменявшись взаимными реверансами, мы направились в город.

Сережка уже совсем почти ослеп, да и я была не лучше. Не столько видела наших сопровождающих, сколько ощущала их присутствие. Похоже, Салатовенький очень хорошо понимал наше состояние. Величественно плывя рядом с нами, он произнес:

— Я очень хотел бы получить ответы на многие интересующие меня вопросы. Я также предполагаю, что и вы имеете вопросы ко мне. Но, судя по состоянию ваших органов зрения, кажется целесообразным сначала подвергнуть вас целительному воздействию энергоносящей жидкости, а затем приступить к обмену информацией.

Естественно, мы были согласны!

Мы зашли в уже знакомое мне зеленоватое здание и с наслаждением юркнули под живительные струи. Сережка плескался под водопадом и отфыркивался, как заправский тюлень. Только что спинку не просил потереть. Наконец, с водными процедурами было покончено, и я совсем уже было собралась «занять место», когда заговорил Салатовенький:

— Человек Елена! В настоящее время ты обладаешь уникальной информацией о прохождении энергетического туннеля. Она была бы очень ценной и полезной для наших исследователей и специалистов по пространству. Также для наших мыслителей чрезвычайно интересна информация о жизни в вашей проекции Вселенной. Их достаточно большое количество. Пользуясь случаем, они хотели бы вступить с вами в визуальный контакт. При этом следует учитывать, что время существования туннеля ограничено, а многие специалисты находятся в настоящее время на значительном расстоянии от нашего центра и не успеют прибыть сюда до закрытия туннеля. Следовательно, придется активизировать значительное количество коммуникационных каналов. Таким образом, кажется целесообразным провести обмен информацией в более просторном и лучше оборудованном помещении.

— Не вопрос, как скажешь, — я ответила быстро, но глупо. Совсем забыла, что он воспринимает слова в их буквальном смысле.

— Я не задал вопрос? — недоумевал мой друг.

— Я просто хотела сказать, что мы согласны, — объясняя, я взглянула на Сережу, ища его поддержки. — Действуй, как считаешь нужным.

Сережа согласно закивал, чем привел Салатовенького в немалое удивление:

— Человек Сергей! У тебя нарушились какие-то функции организма? — озабоченно спросил он, а по яркой поверхности пробежала темная полоска.

Сережа был застигнут врасплох этим вопросом и не мог сообразить, что от него хотят.

— Это он про твое кивание, — сказала я ему на самой малой мощности.

— Со мной все в порядке, просто такое движение у нас, людей, означает согласие, — смущаясь, объяснял Сережа.

Выстрелив вверх фонтанчик искр, Салатовенький величаво выплыл из помещения. Мы последовали за ним.

Сопровождаемые мелодичным хрустальным перезвоном, мы шли по городу. Поскольку с Сережиными глазами уже было все в порядке, он вертел головой во все стороны и поминутно теребил меня за руку.

— Ух ты! Ты только посмотри! Вот это да! С ума сойти можно, как красиво! Нет, только взгляни! — Сережа шумно выражал свой восторг, используя почти исключительно междометия и прилагательные в превосходных степенях. Я его прекрасно понимала. То, что предстало нашим глазам, было олицетворением могучего разума и высочайшей гармонии.

Наконец, мы были у цели. Салатовенький привел нас к зданию таких гигантских размеров, что его можно было сравнить лишь с хранителями жизни. Причудливое переплетение каких-то труб, переходящих в шары или сглаженные кубы, устремлялось ввысь в виде гигантской пирамиды, переливающейся всеми оттенками синего, от небесно-голубого до ультрамаринового. Сверху пирамиду увенчивал аквамариновый конус, от острия которого распространялось разноцветное сияние. Все сооружение имело множество отверстий на разной высоте, в которые постоянно влетали обитатели города, словно пчелы в улей.

Ведомые нашим спутником, мы попали вовнутрь через одно из таких отверстий и, проплыв по причудливым сапфировым коридорам, оказались в огромном зале размером с городскую площадь. Кругом было видимо-невидимо сверкающих разноцветных существ, которые устроились как бы амфитеатром перед нами. Казалось, сюда упала радуга и разбилась на кусочки.

— Займите место, — пригласил Салатовенький.

— Как это? — спросил Сережа.

— Просто садись, да и все.

— А если плюхнусь?

— Не плюхнешься.

— А если все-таки шлепнусь?

— Значит, шлепнешься.

Сережа посмотрел на меня уничтожающим взглядом и осторожно стал опускаться. Под ним тут же образовалось кресло. Не плюхнулся. Я тоже «заняла место» рядом с ним, а справа от меня пристроился Салатовенький. Немного поодаль правее него расположились еще несколько шаров, среди которых я узнала Лимончика. Разумеется, не «в лицо», а по его приветствию, обращенному ко мне. Я разглядывала зал, вертя головой во все стороны. Тут и там по стенам пробегали серебристые блики и активизировались коммуникационные каналы. Такое огромное количество народа! Странно, я уже воспринимала их всех не как какое-то чудо природы, странное и непонятное, а как обыкновенных людей. Сколько их! Тысячи, десятки тысяч! И все собрались для того, чтобы пообщаться с нами, двумя самыми обыкновенными представителями рода человеческого. Я чувствовала себя как минимум телезвездой в популярном шоу.