Потому что они нехорошие. Они даже отдаленно не соответствуют здравому смыслу.

— Хорошо. Я не буду.

Она смотрит на меня мгновение, затем продолжает спускаться по лестнице. Я следую за ней, и мы направляемся в кафетерий, который больше похож на ресторанный буфет, чем на что-либо другое. Мы ходим по залу и получаем настоящие тарелки, а не подносы, как я предполагала. Повара в буквальном смысле накладывают еду в наши тарелки. Нет ни скамеек, ни длинных столов, чтобы уместить всех детей, заполнивших комнату. Ничего этого нет. Есть несколько столов и диванов, а остальные люди, похоже, находятся снаружи, в лаунж-зоне. Только одно большое стекло отделяет нас от внешнего мира. Оно тянется от пола до потолка, пропуская все возможное естественное освещение. Вокруг нас деревья, леса и горы. Зрелище впечатляющее.

Я беру свою тарелку и прикусываю губу, ожидая, пока Ария возьмет свою. Я не знаю, куда сесть, и беглый взгляд вокруг столов показывает, что большинство из них заняты. Я чувствую себя неловко, и мне не хочется стоять посреди комнаты, когда все смотрят на меня. Бросив взгляд на Арию, я бормочу:

— Пойдем на улицу.

Мы выходим на свежий воздух и находим небольшую пустую скамейку. Снова раздаются смешки и разговоры, но я крепко сжимаю свою тарелку, когда мы садимся, не обращая на них внимания. У меня нет сил ссориться с кем-то еще. Я не могу так поступить с Арией. Не сейчас.

То есть, блять, я понимаю, что мы новенькие, но неужели нужно так отвратительно говорить о нас? Как будто мы — гребаная болезнь или что-то в этом роде.

Я поливаю свой шикарный салат соусом «Ранч», салат хрустит так, как я никогда не пробовала. Я бездумно жую, чувствуя напряжение Арии отсюда, когда смотрю на парковку. У меня отвисает челюсть, и я останавливаюсь, увидев того самого парня.

Нет, не Чарльза.

Другого.

Того, кто оставил след в моей душе.

Он сидит в своей машине. Конечно, это БМВ. Черный, блестящий от краски, с черными дисками. Он уезжает. Я не знаю, куда он едет, но он уезжает, и мне интересно, что же такого срочного он должен сделать, чтобы уехать посреди дня. А может быть, это нормально для него, и он просто делает то, что хочет, когда хочет.

Интересно, чем пахнет его машина? Свежей кожей? Одеколоном?

Он с кем-то разговаривает, его рука высунулась из окна машины, когда с ним разговаривает один из тех парней, что были раньше. Они похожи. У них одинаковый цвет кожи, кремовый, но экзотический оттенок загара. Не похоже, чтобы они вели дружескую беседу, и я наблюдаю, как они лаются друг с другом.

Они братья? Или кузены, как мы с Арией?

— На что ты смотришь? — спрашивает Ария, поворачиваясь на своем месте, чтобы посмотреть через плечо.

Я опускаю глаза на свой салат, едва успев съесть хоть кусочек.

Что со мной не так?

Я что, сломалась?

Мне все равно. Мне на все наплевать, но этот незнакомец зацепил что-то во мне, что превращает меня в лужу смятения.

— Ничего. Я ни на кого не смотрю.

Она щурится, прикрывая глаза рукой, проведенной по бровям, и осматривает участок.

— Ты смотришь на того парня, на которого смотрела чуть раньше?

Я протягиваю руку, хватаю ее за лицо и поворачиваю его к тарелке.

— Прекрати, Ария. Это ерунда, так что перестань задавать вопросы об этом.

Она поднимает брови.

— Как скажешь.

Я вонзаю вилку в свой салат, запихивая в рот очередной кусочек. Я не могу отвести взгляд от парковки, когда парень, стоящий возле машины, уходит, а незнакомец в БМВ уезжает, исчезая из виду.

Кто бы он ни был, я надеюсь, что больше никогда его не увижу. Так я смогу забыть это потерянное чувство в своей груди.

Но даже говоря это, я очень надеюсь, что увижу его снова. И снова.

И снова.