Он застонал, и Миша охнула, и его язык воспользовался возможностью скользнуть ей в рот. В ее мозгу произошел ядерный взрыв. Она не знала, куда деваться, что делать.

Останови его! Это не нормально! Ты замужем! Ты не собираешься этого делать!

Ты хочешь этого. Вот ради чего ты приехала сюда.

Боже, как же он хорошо целуется. Боже, какой он вкусный. Боже, неужели это то, на что похожи поцелуи!?

Ад. Ты. Попадешь. В. Ад.

Боже, с ним так хорошо.

Прежде чем она смогла разобраться в своих мыслях, Таль немного отстранился.

— Я могу вам помочь? — спросил он, снисходительно посмотрев на австралийца, все еще стоявшего рядом с ними. Миша уже о нем забыла. Она забыла собственное имя. Она просто смотрела на Таля.

— Простите, я не знал, что дама здесь не одна, — тут же заявил австралиец.

Таль переместил руку с бедра Миши на ее талию, еще ближе притягивая к себе.

Она продолжала таращиться на него, почти уверенная, что с открытым ртом. Мысли по-прежнему были рассеянными. Они витали по бару, скатываясь к ее ногам.

— Забавно, — начал Таль, — потому что я мог бы поклясться, что слышал, как она специально сказала, что здесь не одна.

— Ошибся. Простите.

— Да, серьезно ошибся. Проваливай нахрен отсюда.

Парень ушел.

— Что… что только что произошло? — выдохнула Миша, приглаживая волосы. Таль наклонился, поднял ее сумку и сунул ей в руки.

— Пойдем, — это все, что он сказал, затем вытащил ее из бара. Миша изо всех сил старалась не отставать от него.

— Куда мы идем? — выдохнула она, поняв, что они направляются не к выходу из отеля.

Таль не ответил. Они двигались к ряду лифтов, один из которых только что открылся, и группа людей вышла в вестибюль. Он ускорил шаг, практически втянув ее в лифт.

Он отпустил ее, отчего она потеряла равновесие и полетела в угол. К тому времени, как она выпрямилась, он уже нажал кнопку этажа. Когда Миша обернулась, Таль оттеснил ее назад, прижав спиной к стене. Она затаила дыхание, глядя на него. При лучшем освещении она разглядела, насколько у него темные глаза. Черные водовороты, чья мощь поглощала целиком.

У меня нет ни единого шанса.

— Боже, ты такая вкусная, — повторил он ее недавние мысли, прижимаясь губами к ее шее.

— Таль… мы не можем… я… — Миша боролась за глоток воздуха. За рассудок.

— В другой стране, в поисках того, чего нет дома, — закончил он за нее, скользя руками по ее бедрам.

Неужели меня так легко читать?

— Это не значит, что я собираюсь… — она охнула, когда его руки скользнули к ее ягодицам и крепко сжали.

— Да, собираешься.

— Нет…

— Да.

— Пожалуйста, — захныкала она. Он усмехнулся.

— Этой ночью ты будешь повторять это очень часто.

Когда его ладони поднялись к ее груди, она почувствовала, что вот-вот выпрыгнет из кожи — она фактически непроизвольно дернулась, вот как ее тело было потрясено прикосновением. Она задрожала, и его руки перестали двигаться.

— Мой муж — единственный, кто прикасался ко мне так за восемь лет, — прошептала она. Повисла долгая пауза.

— Готов поспорить, уже давно абсолютно никто не прикасался к тебе так, — возразил Таль, когда давление ладоней, сжимающих ее груди, усилилось.

Все верно.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь меня? — спросила Миша.

Таль, наконец, поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я очень наблюдательный человек, Миша, — сказал он серьезно.

Она чувствовала себя дерьмом.

— Я не знаю, как быть такой женщиной, — прошептала она. Он усмехнулся.

— Я научу тебя.

Когда Таль поцеловал ее на этот раз, в ней что-то сломалось. Ломая ее. Миша застонала и открыла губы, сплетаясь с ним языком. Прижалась к нему всем телом, желая чувствовать каждый его дюйм, каждое мгновение с ним.

— Боже, о, боже, о, боже, о, боже, что я делаю? — она охнула, когда его губы двинулись к ее декольте.

— Ты делаешь двух одиноких людей очень счастливыми, — выдохнул он, его ладони скользнули к ее ногам. Пальцы пробежались по обнаженным бедрам и двинулись вверх. Миша задрожала сильнее.

— Это было так давно, что я уже не знаю, не разучилась ли я это делать, — предупредила она, но резко замолчала, когда его пальцы коснулись ее трусиков.

— У тебя хорошо получается.

— Но что, если я…

— Миша, пора помолчать.

Таль был высоким мужчиной, намного выше ее, с длинными ногами. Длинными руками. И, конечно же, длинными пальцами. Они выстукивали по ее бедру ритм в такт пульсу, крадя ее дыхание. Затем подкрались к ее трусикам, проникая средним пальцем под ткань. В ее тело, в ее мозг.

— Боже, меня не должно здесь быть, — простонала она, поднимаясь на цыпочки.

— А похоже на то, что ты готовилась и ждала этого, — усмехнулся он низким, зловещим голосом, вонзая палец в ее жар.

— О, боже.

Все происходило совсем не так, как она себе представляла. Еще в США, планируя интрижку, Миша полагала, что будет кокетливой стервочкой, с тонким налетом вины за свои поступки. Но все оказалось совсем не так. Она была дрожащим беспорядком, неспособной говорить, неуверенной в своих действиях и больше не испытывающей чувства вины. Исчезли противоречия. Исчезло беспокойство. Исчез брак.

Лифт остановился, но не Таль. Он не отстранился от Миши до тех пор, пока двери не открылись. Не прерывая поцелуя, он вытянул ее из кабины и, придерживая за бедра, повел спиной вперед по коридору. В конечном итоге, он ее отпустил, когда пришлось открыть дверь, и они, спотыкаясь, зашли внутрь.

— Тебе что-нибудь нужно? — крикнул он, шагая по комнате.

Миша закрыла за собой дверь и медленно последовала за ним.

Номер был большой. У входа располагалась кухонька, и она прошла дальше, в гостиную с огромными панорамными окнами, из которых открывался потрясающий вид. Слева были две большие двустворчатые двери, которые Таль толкнул и прошел в ванную на другом конце комнаты… спальни.

С большой кроватью.

Я не могу этого сделать.

— Что я творю!? — прошипела себе под нос Миша, роняя сумку на пол и зарываясь руками в волосы. Как она перешла от выпивки в тихом одиночестве к поцелуям с незнакомцем в лифте? Конечно, это был один из самых сексуальных незнакомцев, которых она когда-либо встречала в своей жизни, но все же. Сексуальность не имела значения — она была замужем.

— Хочешь что-нибудь выпить? — раздался голос Таля.

Миша повернулась к нему. Он шел через спальню, но на нее не смотрел. Сосредоточился на своем запястье, расстегивая браслет массивных часов. Сняв, он швырнул их на комод и остановился, чтобы посмотреть на нее. Она не сводила с него взгяда.

— Я не могу этого сделать, — прямо заявила она.

Он улыбнулся. Своей раздражающей лукавой улыбкой.

Ее трусики промокли еще сильнее.

— Почему нет, Миша? — спросил он низким голосом, скрестив руки на груди.

— Потому что я замужем. Я не хочу причинять ему боль. Ты мне нравишься, правда, но я просто… не могу. Я не… я не хочу этого, — ее голос перешел на шепот.

— Не хочешь меня? — уточнил Таль. Миша отвела взгляд.

— Дело не в этом, — вздохнула она.

— Ты хочешь меня.

— Это не имеет значения. Я замужем.

— Две минуты назад это не имело значения.

— Ну, а теперь имеет.

— Когда он в последний раз так прикасался к тебе?

Она снова посмотрела на Таля.

— Давно, — ответила она.

— Как давно?

— Месяцы. Я не уверена. Может, шесть, может, больше.

Таль долго смотрел на нее. Его глаза блуждали по ее лицу, затем вниз по ее телу. По ее ногам. Снова вверх, задерживаясь на бедрах и груди, прежде чем зафиксироваться на ее глазах.

— Я бы прикасался к тебе так каждый день, — мягко сказал он. Она грустно рассмеялась.

— Говорить легко… уверена, в какой-то момент он чувствовал то же самое, — ответила она.

Таль покачал головой.

— Нет, сомневаюсь, что он когда-либо чувствовал это, иначе тебя бы сейчас здесь не было, и ты не собиралась трахнуть другого мужчину, — поправил он. Миша покачала головой.

— Я же сказала, что не могу сделать этого с тобой, — подчеркнула она.

— Скажи, что не хочешь.

— Что?

— Скажи, что не хочешь. Скажи, что это не то, чего ты хотела, когда шла в то кафе сегодня вечером. Куда ходила каждый вечер. Во все эти бары, рестораны. Скажи, что это не то, чего ты ищешь, — приказал он.

— Я не хочу этого, — голос Миши был едва слышным шепотом. Таль прищурился.

— А остального? — жестко настаивал он.

Отрицать бессмысленно. Она не могла этого произнести. Конечно, не могла.

Все, что он сказал, было правдой.

И он это знал. Ворвавшись через двустворчатую дверь, он подлетел к ней так быстро, что буквально сбил с ног, когда сграбастал в охапку. Ее пальцы едва касались ковра, потому что он держал ее на весу, прижимая к себе.

Будто хотел поглотить ее. Его язык грубо и агрессивно погружался в ее рот, а рука на ее затылке тянула за волосы с такой силой, что это причиняло боль.

Как и в лифте, мысли отсутствовали. Беспокойство тоже. Он тянул ее в единственном направлении, в котором она могла двигаться — вперед, на гиперскорости. Без остановок, без поворотов, без смены направления. Вот оно. То, что должно было случиться. И это случится. То, что она хотела, чтобы случилось.

Миша застонала, обхватив Таля за плечи и, в конце концов, обвивая ноги вокруг его талии. Он пронес ее через номер, прислоняя к дверному косяку, чтобы стянуть бретельки сарафана с ее рук. Пока она сдергивала ткань с груди, он снова прижал ее к себе, неся в спальню.

— Я даже не знаю тебя, — выдохнула она, когда он бросил ее на кровать.

— Тебе и не нужно, — ответил он, стягивая рубашку.

Во рту у нее пересохло от вида его великолепного тела, и он воспользовался моментом ее шока как возможностью накрыть ее своим телом, заставив лечь.

— Я никогда не спала с незнакомцем, — пробормотала она, когда он стянул с нее сарафан и швырнул его через всю комнату.

— Это меня не удивляет, — усмехнулся он, опуская голову и проводя языком по ее бедру. Ее глаза закатились.

— Просто не верится, что я это делаю, — продолжила она.

— А мне не верится, что ты все еще говоришь. Разденься, — призвал он, но потом сам решил проблему — дернул ее вперед и провел рукой по ее спине, расстегивая лифчик. Через секунду и этот предмет одежды присоединился к сарафану на полу.