Мы с мужем прекрасно ладим, мы — супердрузья! Он милый, внимательный, заботливый, ласковый… но я очень-очень хочу трахнуть кого-нибудь другого.

Звучало ужасно, но Миша чувствовала себя виноватой не потому, что хотела изменить, а потому, что осуждала других людей за измену. Теперь, опасно приблизившись к тому, чтобы оказаться на их месте, она поняла. Она так много поняла.

Все началось с малого. Просто идея, что она могла бы переспать с другим. Но затем… нет-нет-нет, она не могла этого сделать, она была не такой. Потом… ну, возможно, она могла бы быть такой. Но нет-нет-нет, кому она вообще нужна? У нее было пятьдесят фунтов лишнего веса, и она ни с кем не встречалась с девятнадцати лет, а сейчас ей было двадцать семь!

Потом она подумала… может, если бы она похудела. Если бы вернула прежние формы, ей удалось бы сделать то, что ускользало от нее четыре года, и побаловать себя.

Как скандинавский ледяной бог…

Нет-нет-нет, она не могла этого сделать. Она бы этого не сделала!

Или сделала бы?

***

— Счастливого пути! — закричали хором все ее подруги, когда Миша вошла в бар, и разразились смехом. Она тоже засмеялась и села за их столик, заказав водку с тоником.

Они заказали закуски и шоты. С большинством женщин она дружила многие годы — Лейси была одной из тех, кто работал в то лето в «Таргет», и знал Мишу и Майка с первого дня их знакомства. Они смеялись, становясь более шумными по мере того, как хмелели.

— Я буду скучать по тебе, — захныкала Лейси, наклоняясь к ней. Миша кивнула и выпила еще один лимонный шот.

— Я тоже буду скучать по тебе, цыпочка, — выдохнула она, вытирая подбородок.

— Но… но… с кем мне теперь разговаривать? — продолжила Лейси, делая вид, что плачет.

— Со своим мужем. Эти — неудачницы, — пошутила Миша, указывая на других девушек за столиком. Ее встретил хор возмущений.

— Но никто не разговаривает со мной так, как ты, — простонала Лейси и прижалась лбом к столешнице.

— О, боже. Ладно, кто-нибудь, позвоните ее мужу, чтобы он ее забрал, и следующий раунд за мой счет! — воскликнула Миша.

Под аплодисменты она направилась к бару.

— Можно мне четыре «вашингтонских яблока» и водку с тоником!? — обратилась она к бармену. Он кивнул и принялся готовить напитки.

— Привет.

Миша вздрогнула от испуга. К барной стойке подошел парень и прислонился рядом с ней. Выглядел он молодо, ну, по крайней мере, моложе ее. Он окинул ее очень откровенным взглядом, задержавшись на ее груди, после чего его глаза спустились к ее бедрам и попке.

— Я могу вам помочь? — спросила она, оглянувшись вокруг, чтобы точно убедиться, что он разговаривает с ней.

— О, да, можешь. Ты живешь поблизости? — спросил он, его взгляд наконец вернулся к ее глазам.

Охренеть, ко мне подкатывают?

— Э, да.

— Хорошо. Я заметил, что вы, дамы, празднуете. День рождения? — продолжил он, жуя соломинку.

— Вроде того.

— Вроде дня рождения?

— Вроде дня рождения/прощальной вечеринки, — пояснила она, нервно проводя пальцами по волосам.

На самом деле, она очень давно не выходила никуда веселиться. Чем больше она прибавляла в весе, тем больше времени проводила дома. Даже начав терять вес, все свое время она тратила на то, чтобы похудеть еще больше. Она даже не помнила, каково это, когда к тебе подкатывают, и не могла сказать, происходит ли это сейчас.

Я — идиотка.

— О, ты уезжаешь? Облом, я надеялся, что мы сможем потусоваться, — парень притворно надулся, но его глаза улыбались.

— Серьезно? — она рассмеялась. — Ты даже меня не знаешь.

— Я мог бы узнать тебя намного лучше сегодня у тебя дома.

О, да, он ко мне подкатывает.

— Сожалею, но я замужем, — машинально ответила она.

— Я тоже сожалею. Мы могли бы пойти ко мне.

Вот этот момент. Тот самый момент.

Миша покраснела и ответила: «нет, спасибо». Расплатившись с барменом, она забрала поднос с напитками, и вежливо улыбнувшись своему поклоннику, вернулась к столику.

Но после двух шотов подряд и водки с тоником, она часто посматривала в сторону барной стойки. На мужчину. Время от времени он оглядывался через плечо, иногда подмигивал. Жевал соломинку. Миша знала, что не пойдет к нему домой, не сделает ничего плохого.

Но не потому, что это было плохо.

А только потому, что ее подруги увидят, какой она ужасный человек.

Вне всякого сомнения, я попаду в ад.

***

— Уверена, что не хочешь, чтобы я поехал с тобой? Я мог бы купить билет, — предложил Майк, следуя за ней по аэропорту.

Миша закатила глаза.

— Мы это уже обсуждали, Майки. Я в самом начале спросила, не хочешь ли ты поехать со мной. Ты отказался. Сейчас уже поздно. У тебя работа. Ты приедешь ко мне в гости через месяц, — напомнила она ему, поправляя сумку повыше на плече.

— Я буду очень по тебе скучать, — вздохнул он.

Миша нахмурилась и посмотрела на него.

— Я тоже, милый.

Какое ужасное чувство, потому что она действительно будет скучать по нему. Очень сильно. Просто не так, как должна была скучать. Не так, как жена должна скучать по мужу.

Прежде чем она успела пройти через охрану, он крепко ее обнял. Она прижалась к нему, находя утешение в его знакомом запахе, его знакомом теле. С ним она чувствовала себя так комфортно.

Может, наша проблема как раз в том и заключается, что нам просто слишком комфортно.

На прощание Майк коснулся ее губ целомудренным поцелуем. Никакого языка. Ничего сверхэмоционального. Конечно, нет. Она прильнула к нему ближе, но он смутился. Прервал объятия. Ей хотелось рассердиться. Она вот-вот заберется в металлическую трубу смерти, которая может упасть с высоты в пять миль, швырнув ее в огненную могилу, — неужели ему жаль для нее немного страсти? Немного эмоций?

Маленькой ласки языком!?

Пройдя через охрану, она еще раз помахала ему. Он послал ей воздушный поцелуй, который она поймала, и ушла. Ускорила шаг, волоча за собой багаж.

Она прошла несколько выходов на посадку, прежде чем поняла, что плачет.

Глава 2

~Миша~

Вы должны понять, я не пыталась усидеть на двух стульях. Дело было не в этом.

Я была ужасным человеком, который просто не хотел навредить своему лучшему другу.

Безусловно, мы с ним об этом говорили, конечно, обсуждали эту тему — но когда тебя сбивают на таком количестве поворотов, ты начинаешь отстреливаться. Иногда не очень благородным образом.

Я не пытаюсь оправдываться. Моему поступку нет оправдания. Мне следовало расстаться с ним. Конец разговора. Я знаю это. Я знаю это.

Но когда вы смотрите на своего лучшего друга, человека, который является частью ткани вашего существа, и буквально видите, как его сердце начинает трескаться, что ж… требуется много сил, чтобы разбить его окончательно. Разрушить его.

Для такого нужен кто-то сильнее меня.

Вот тогда и начинаешь оправдываться.

Может, мне суждено было стать свингером, вот в чем дело. Я просто состою в свободных отношениях… о которых знаю только я…

Он никогда не узнает. Никогда не поймет. Мое сердце по-прежнему может принадлежать ему — это все, что имеет значение, верно? Я могу получать удовольствие с кем-то другим, желать кого-то на стороне, но при этом принадлежать ему так, как ему нужно.

Это пи*дец. Полный пи*дец. Но начинает обретать смысл. Особенно в тот момент, когда тебя перестает волновать, сделал ли он то же самое. Потому что этот довод останавливал меня в самом начале: как бы я себя чувствовала, если бы он изменил мне?

Первый год или два мне это помогало. Потом медленно, но верно прошло. Мне стало все равно. Майк мог бы трахнуть половину района, и я была бы в восторге, потому что это означало бы, что я могу сделать то же самое. Это означало бы, что мой лучший друг, наконец, испытал удовольствие и желание, которых он так долго не получал. Это означало бы, что я тоже, наконец, смогу их испытать.

Потому что испытывать их друг с другом больше не представлялось возможным.

Он никогда не узнает...

Глава 3

~Италия~

В Италии было жарко и влажно — убийственно для волос Мишы. И работать приходилось в режиме нон-стоп! С того момента, как они добрались до места назначения, ей пришлось взяться за дело. Самолет приземлился ночью, Миша сразу легла спать, а в шесть утра уже проснулась, чтобы подготовиться к новому дню. Джетлаг все еще не отпускал, пока она пыталась на работе объяснить переводчику процедуры кодирования и регистрации.

Первые несколько дней ушли на адаптацию. Другое время, другой климат, другая культура, и вдобавок ко всему — ее нервозность. Она была на грани нервного срыва.

Как я это сделаю!? Я не умею флиртовать. Я даже еще никого не пыталась подцепить, а меня уже тошнит. Это очень плохая идея. У меня ничего не получится.

Если и есть место, где женщина хотела бы поработать над своей уверенностью в себе и умением заводить мужчин, то это Италия. Мужчины вели себя очень напористо и невероятно шумно. Миша не знала ни слова по-итальянски, но для объяснения того, что ежедневно кричали ей и любой другой женщине на улицах, переводчик не требовался.

Ужин стал еще одной тренировкой одиночества. Не имея ничего общего со своим боссом, Миша ужинала одна. Садилась за барную стойку в холле отеля, а мужчины подходили к ней и начинали болтать по-итальянски. То же самое происходило в уличных кафе и ресторанах, которые она посещала; мужчины подходили и просто начинали с ней разговаривать, меняя языки, когда обнаруживали, что она не итальянка.

— Вы одна?

В первые пару раз, когда она это услышала, стандартным ответом Миши было: «Я замужем». Она говорила это так долго, что избавиться от этой привычки было трудно. В конце концов, она все же дошла до того, что смогла сказать им в ответ «да». Она не собиралась лгать — достаточно того, что она пыталась лгать и изменить своему мужу, поэтому никому другому ей врать не хотелось. Свои кольца она не снимала, и если спрашивали, замужем ли она, то отвечала правду.

— Замужем, но его здесь нет.