— Ты делаешь это так, будто это твой вид спорта на Олимпийских играх, — удалось ей выдохнуть. Он усмехнулся.

— Я получу все десятки? — спросил он.

— Да, черт возьми.

Он поцеловал ее между лопаток, затем оттолкнулся от нее. Она закрыла глаза, готовясь отключиться, но он снова схватил ее за руку и начал тянуть с кровати.

— Пойдем, позволь я покажу, что могу сделать с помощью съемной насадки для душа, — сказал он тихим голосом, ведя ее в ванную.

Я люблю Италию.

***

Чириканье не прекращалось. Миша отмахнулась, но оно не исчезло. Она застонала и попыталась освободиться от одеяла и подушек, которые, казалось, покрывали ее с головы до ног. Она не помнила, чтобы раньше на ее кровати было так много подушек, что ей приходилось сбрасывать часть на пол.

Наконец, она вырвалась на свободу, и на нее обрушилась реальность. Подушки были не ее. Кровать тоже. Как и номер. Даже отель был не ее. На самом деле, она совершенно не представляла, в каком отеле находится.

Ох, бл*ть, бл*ть, бл*ть, бл*ть. Что я наделала!?

— Ответь на свой гребаный телефон, — проворчал рядом с ней голос.

Миша вздрогнула, немного испугавшись, и повернулась к горе рядом с собой. Таль лежал на животе. Она на секунду закрыла ладонями лицо, а затем снова посмотрела на него. Сползшая простыня прикрывала только ноги до бедер, показывая отсутствие на нем какой-либо одежды.

И на ней тоже.

Миша боком сползла с кровати, прихватив с собой одеяло, а простыню оставив. Обернув одеяло вокруг себя, она на цыпочках пересекла номер. Сумка нашлась там, где она бросила ее на пол. Она рылась в ней, пока не обнаружила источник чириканья. Вытащив мобильный, Миша посмотрела на экран.

Майки Бой

Ей стало плохо, до такой степени, что она прижала ладонь ко рту, чтобы ее не вырвало прямо на месте. Что еще хуже, из спальни донеслось движение. Таль вставал с постели.

— Приму еще один душ. Хочешь присоединиться ко мне? — спросил он сквозь зевок. Она покачала головой.

— Нет, — сумела выдавить она, хотя ее голос исходил откуда-то из середины горла.

— Уверена? — его голос звучал лукаво, и краем глаза она заметила, как он с важным видом прошел мимо двери спальни, все еще абсолютно голый.

Глядеть на него прямо Миша отказывалась.

— Уверена, — подтвердила она. Ее телефон перестал чирикать, и она посмотрела вниз. Появилось новое голосовое сообщение.

— Твоя потеря. Вернусь через пару минут, закажи нам завтрак, — крикнул Таль. Затем она услышала, как дверь в ванную закрылась, и включился душ.

Миша впала в режим полной паники. Она металась по гостиничному номеру в поисках своих вещей. Натянула трусики, но нигде не могла найти лифчик. Сдавшись, она надела сарафан без него и взглянула в зеркало. Грудь у нее была на самом деле довольно приличная, лифчик особо и не требовался, но без него, особенно в этом сарафане, ей казалось, что весь ее вид кричал: «шлюха».

Ну, технически, если выглядишь как шлюха…

— О, боже, — простонала она вслух, доставая из-под кровати сандалии.

Она бросилась через гостиничный номер, подхватывая на пути к двери солнцезащитные очки. Дрожащими руками Миша надела их в лифте, но к тому моменту, как вышла в вестибюль, почти снова взяла себя в руки.

Почти.

Только добравшись до своего отеля, она поняла, что забыла у Таля свою сумку. На самом деле, ничего важного там не осталось — к счастью, в ней не было ни кошелька, ни паспорта. Только самые необходимые вещи, чтобы провести день вне дома. Однако там была ее папка с документацией и ключ-карта от гостиничного номера.

Бл*ть.

— Извините, я потеряла свой ключ, — тихо сказала она на стойке регистрации. Ей казалось, что клерк видит ее насквозь.

Могут ли люди знать!? Написано ли у меня на лбу: «бессердечная изменщица»!?

Но никто ничего не сказал, и ей выдали новый ключ. Когда она поднималась в номер, ее телефон снова зазвонил, но она по-прежнему не могла вести разговор с Майком.

Нет, для этого придется подождать, пока не прекратятся слезы. Они полились в лифте и не собирались останавливаться. Не тогда, когда она вошла в свой номер. Не тогда, когда заползла в душ. И не тогда, когда муж снова позвонил ей через час.

Глава 4

~Миша~

Жизнь научила меня тому, что вещи никогда не бывают такими, какими кажутся.

Вы думаете, что любовь — это одно, а она оказывается огромной бочкой е*анутого беспорядка.

Вы думаете, что брак — это одно, а он оказывается еще большей бочкой е*анутого беспорядка.

Вы думаете, что можете спланировать что-то с точностью до секунды, но на самом деле все пойдет не так, как надо, независимо от вашей способности к планированию.

Вы думаете, что приняли решение, но кто-то может принять его за вас.

Вы думаете, что решили что-то сделать, а потом поступаете прямо противоположно.

Боже, я ошибалась во всем, о чем я когда-либо думала. В. Каждой. Гребаной. Вещи. В Майке. В моих чувствах к нему. В нашем браке. В том, что могла все исправить. В том, что мне не удалось ничего исправить. В том, что я могла изменить, чтобы чувствовать себя лучше. В том, что мне удастся сохранить это в секрете, чтобы не причинить ему боли.

Я ошибалась во всем.

Я смирилась с тем, что не буду изменять и изменила.

Я думала, что от этого почувствую себя лучше, и чувствовала себя потрясающе.

Я думала, что смогу сохранить все в секрете... но никак не могла не рассказать мужу.

Глава 5

~Телефонный разговор~

— Привет.

Миша накрутила прядь волос на палец. Она дала себе много часов, чтобы успокоиться и подумать о том, что скажет. В своем первоначальном «плане» она была готова держать все в секрете. Всего лишь разовая интрижка, которую она могла оставить при себе, как теплое воспоминание. Однако, после случившегося, она быстро поняла, что не сможет хранить эту тайну. Он должен узнать.

Сперва, она чувствовала себя одновременно великолепно и несчастно — странное сочетание. Трах с Талем загнал ее в другой план бытия — и часть ее осталась там. У нее никогда не было такого секса; Таль заставил ее почувствовать то, что никто другой никогда не заставлял ее чувствовать. Как будто он владел ее телом, вернул его ей. Она была кубиком Рубика, и Таль ее собрал.

Несчастной Миша чувствовала себя потому, что все это было неправильно. Она знала, что поступила скверно. Майк все еще был ее мужем. Все еще был ее лучшим другом. Это очень хреново, но когда она вновь пережила некоторые моменты прошлой ночи, у нее возникло сильнейшее желание позвонить Майку, чтобы поговорить об этом с ним. Как они делали со всем остальным.

От этого ее затошнило.

Она не могла скрывать это от него. Не могла скрывать что-то столь значимое от своего лучшего друга. Не могла лгать мужу. Она не знала, как ей удалось убедить себя, что это вообще возможно. Ей казалось, она тонет. Ужасное чувство.

Она переспала с другим. Позволила незнакомцу трахнуть себя. Теперь все кончено, она выкинула его из своей головы. Теперь она погрузится в работу, расскажет Майку правду и продолжит жить.

Какой бы ни была эта жизнь... пожалуйста, пусть он меня не возненавидит.

— Привет, детка! Как ты? Я беспокоился, — голос Майка звучал в трубке скрипуче.

— Прости, сегодня я была немного не в себе. Приняла душ, вздремнула, — ответила Миша.

Трахала себя пальцами, представляя, что они принадлежат мужчине с темными глазами и странным именем.

— Непросто тебе приходится, — усмехнулся он.

— Слушай, — вздохнула она, — я хотела поговорить с тобой о…

— О, кстати! Хотел сказать, что моя мама приедет к нам погостить, пока тебя не будет, — прервал он ее. Она нахмурилась.

— Что? Зачем? Ты же знаешь, я ненавижу, когда она шарит в моих вещах, — пожаловалась Миша.

— Да, ладно тебе, все не так уж плохо. Она позаботится обо мне в твое отсутствие, — заметил Майк.

— Мне это не нравится. Мне не нравится, что она...

— О! А Роджер выиграл билеты на баскетбольный матч, наконец-то я увижу… — он снова перебил ее и понеслось.

Миша смотрела в окно, наблюдая, как ветерок треплет тонкие занавески. Под болтовню мужа она унеслась мыслями в прошлое. К воспоминанию о длинных пальцах и коварной улыбке.

Она покачала головой.

Это неправильно. Он никогда меня не слушает, хочет только сам выговориться, а я не слушаю его, и мне все равно, что он хочет сказать.

— Майк, — резко оборвала она его.

— Что? — отозвался он, что-то жуя.

— Нам нужно поговорить, — сказала она мягче.

— Я думал, мы этим и занимаемся, — рассмеялся он. Она снова посмотрела на окно.

— Нет, это то, чем занимаешься ты. Я не открывала рта уже десять минут, — огрызнулась она.

— Детка, я же просил тебя говорить громче. Ты злишься, но как я могу знать, что ты хочешь поговорить, если сама молчишь? — он усмехнулся. Желание задушить его было сильным.

Успокойся. Ты лгунья, изменщица и шлюха — ему позволено быть мудаком.

— Нам надо поговорить о нас, — подчеркнула она последнее слово.

Наступила долгая пауза.

— А что насчет нас? — спросил он.

— У нас проблемы, Майки. Большие проблемы, — вздохнула она.

— Все не так уж плохо, детка. Так только кажется, потому что ты очень далеко, — попытался он убедить ее.

Ты даже не представляешь насколько далеко.

— Какое-то время так казалось, Майки. Послушай, ты можешь как-нибудь приблизить свой приезд сюда? — Она не могла сказать ему по телефону. Ей нужно встретиться с ним лицом к лицу.

— Ты же знаешь, что я не могу. Я приеду через три недели, детка. Я тоже по тебе скучаю.

— Хорошо. Но когда приедешь, у нас будет долгий разговор, — предупредила она.

— Как скажешь. Слушай, мне пора, мама только что приехала. Люблю тебя, — пробормотал он. Она закатила глаза.

— И я тебя люблю.

Связь прервалась.

Миша провела день в постели, стараясь не жалеть себя. И с треском провалилась. Ситуация походила на… прыжок с парашютом. Звучало прекрасно, когда человек говорил, что собирается выпрыгнуть из самолета, но с каждой милей, отделявшей его от земли, все ощущалось немного по-другому. Она сказала себе, что не будет этого делать. Приказала развернуть самолет. В глубине души она действительно думала, что никогда не прыгнет.