Я пнул и эту дверь. Она отворилась, и я шагнул в большую комнату, уставленную книжными полками. Прямо по курсу я никого не видел, но когда я повернул за угол в комнату, у меня случился шок. Моя подготовка и опыт должны были подсказать мне, что нужно нажать на курок, но вместо этого рука, державшая пистолет, безвольно упала на бок. Джеллико был прислонен к стене, его лицо было в кровавом месиве. Его рубашка и пальто были разорваны, а торс рассечен сверху донизу, зияя кровавой полостью. Я увидел ребра и кишки. Над ним склонился кто-то, нет, что-то, с большим зазубренным лезвием в одной руке и куском темной, окровавленной плоти в другой. Острыми зубами оно оторвало кусок его селезенки, и кровь окрасила длинные белые волосы на его теле и голове. Я должен был перестать видеть то, что лежало передо мной. Я поднял пистолет, чтобы отвести взгляд, и увидел, что глаза Джеллико двигаются, а рот открыт. Вместо того чтобы стрелять в чудовище, я выстрелил в своего помощника, чтобы пощадить его. Тварь взвизгнула и прыгнула на меня, как кошка, вырвав пистолет из моей руки и разорвав плоть на запястье. Меня отбросило к стене с такой силой, что я на мгновение потерял сознание.

Примерно через минуту я очнулся от ощущения, что кто-то легонько поглаживает мой лоб. Я сразу понял, что не могу пошевелиться. Когда я открыл глаза, то увидел размытую фигуру, склонившуюся надо мной. Я был почти уверен, что это Вена. На ее губах была кровь, и она издавала тихие трели. Это все, что я помню, прежде чем снова провалиться в полную темноту. Когда я пришел в себя, то почувствовал, что кто-то легонько поглаживает мой лоб. Я снова открыл глаза и увидел, что это рыжеволосая девочка-посыльный Мерали. ""Позови на помощь", - прохрипел я. Я увидел, как она кивнула и ушла. В течение часа, пока констебли не приехали со скорой, я пытался удержать видение Вены, пытаясь понять, было ли это реальностью или сном. В конце концов я увидел, что все это было лишь шорохом, стаей птиц, которая стала миром, а затем улетела в ночь.

Прошло два года, а зверь все не возвращался. Меня уволили из полиции за причастность к смерти моего напарника. Именно мою пулю нашли у него во лбу. Я пытался объяснить, но у меня не хватило сил, и я позволил им выгнать меня из полиции. Я даже не был уверен, почему они посчитали нужным избавиться от меня. Полагаю, у них был какой-то другой несчастный житель Острова ответов. Мою репутацию и имя высмеивали в газетах, как будто это я виноват в гибели моего напарника и других жертв этого существа. Некомпетентность, недостаток профессионализма, подразумеваемое отсутствие интеллекта - таково было мое резюме к тому времени, как осела пыль. Я даже не попал на похороны Джеллико. Я провел шесть месяцев в больнице с двумя переломами ног, сломанными ребрами, вывихнутым плечом и головными болями, как после внезапного удара топором.

В конце концов я вернулся в свою пустую квартиру. Я так и не женился, потому что работа отнимала слишком много времени и сил. Комиссар назначил мне небольшую пенсию, на которую можно было прожить, зная правду о моей службе. Приятно было сознавать, что не все в иерархии "Пеллегранского узла" были законченными негодяями. Я держался подальше от людей. Жил для себя. Каждый день проводил в одиночестве. Я старался не думать о деле, но оно возвращалось ко мне, выпрыгивая из темноты, как кошка. Я не мог не видеть заголовки газет на полках магазинов, мимо которых проходил по своей ежедневной конституции. Я прогуливался по парку 15 октября, в первый год после моего увольнения. Той зимой произошло убийство. Стокса, секретаря Лицея, в ведении которого находились старые бумаги и эксперименты Клиффорда фон Дрома. Тот факт, что он был связан с фон Дромами, был еще одной сводящей с ума деталью. Я выбросил это из головы и стал ждать теплой погоды, когда суета и шум туристов, казалось, вытеснят кошмар из памяти города.

Когда температура стала более благоприятной, я стал каждый день заканчивать прогулку в лимонном саду на западной стороне города, недалеко от обсерватории. Там было небольшое кафе, и это было место, о котором обычно не знали даже туристы. Сидя в тишине и предаваясь дневным грезам, то есть настраивая свое воображение на образы прошлого, я пил лимонный джин до наступления ночи и прикрывал свой пьяный отход домой. Однажды вечером, когда я сидел там, ко мне подошла очень молодая женщина, одетая в мальчишескую рубашку и брюки. Не дожидаясь приглашения, она отодвинула свободное место за моим столиком и села. Сначала она ничего не сказала, только уставилась на меня. Потом я узнал ее рыжие волосы и нетерпеливое лицо. Это была Мерали, посыльная, работавшая в полиции.

"Вы меня знаете?" - наконец спросила она.

Я кивнул. "Спасибо, что спасли мне жизнь", - сказал я.

Она достала из кармана брюк листок бумаги и протянула его мне по столешнице. "Когда прошлой зимой Стоукса убили, я была на месте преступления в лицее, когда его нашли констебли. В его кабинете, где я рылась, под бюваром на столе я обнаружила вот это. Это записка, адресованная вам. Возможно, она покажется вам интересной. Больше я ее никому не показывала".

"Не знаю, нужна ли она мне", - сказал я, но потянулся в карман и достал несколько купюр в качестве чаевых для гонца.

"Нет, нет, инспектор. Это просто так. Я знаю, что вы хороший человек. Мой отец был родом с Острова Ответов. Я молода, но уже все вижу". Она встала, прошла вдоль ряда лимонных деревьев и исчезла среди белых цветов. Я просидел еще час, выпил еще два напитка. Когда я расплатился, я решил оставить записку Мерали. "Я не могу", - сказал я себе. Я прошел ярдов двадцать в сторону дома, а затем, споткнувшись, вернулся и схватил клочок бумаги, прежде чем официант убрал его вместе с мусором. Я дождался следующего утра, чтобы прочитать его, когда протрезвею.

После ночи тревожных снов, слегка захмелев и стоя на кухне, читая под солнечными лучами, льющимися в окно, я узнал, что Тесса и Вена родились с редким заболеванием, поражающим иммунную систему. Стоукс написал: "Простите меня за то, что я солгал вам о том, что Тесса заразилась в Линдретхуле. Я пытался отвлечь вас от правды". Элитные врачи империи, знавшие об этом, называли врожденное заболевание "коронацией Педлепа" - состоянием, при котором иммунная система организма сдирает слои мозгового вещества, прогрызая путь к рептильному центру сознания и обнаруживая по мере продвижения различные эволюционные стадии осознания. Клиффорд хотел вылечить жену и дочь. Вместо этого его препараты и методики, эликсиры и небольшие электрошоки сделали их более или менее людьми, в зависимости от того, как на это смотреть. В записке Стоукс сообщил, что знает о том, что Тесса не умерла, а сбежала из гроба с помощью мужа и теперь бродит по подземельям старого города и другим тайным местам, пока ей не понадобятся тромбоциты, вырабатываемые селезенкой, чтобы залечить последствия мутации, которую запустил доктор фон Дром. Я не знал, верить ли этому. Я подумал, что, возможно, Мерали подослали другие констебли, чтобы помучить меня этой надуманной историей, но насколько она была на самом деле надуманной по отношению к тому, чему я уже был свидетелем?

После того утра на моей кухне я сделал три вещи: перестал пить, купил пистолет и ждал октября. В конце лета я связался с Присциллой по почте и попросил, чтобы она достала для меня дагерротип Тессы фон Дром из квартиры. Однажды она встретила меня в "Кофейной бирже" с конвертом и фотографией, которую я просил.

"Я читала, что вы виновны в смерти Джеллико", - сказала она.

Я не стал пытаться объяснить. Я лишь ответил: "Нельзя верить всему, что слышишь".

"Его жена и дети вернулись на Остров Ответов, и она уверена, что вы - убийца. Она опорочит вас в вашей деревне".

Я кивнул и вздохнул. Мои руки лежали на столешнице, и она накрыла их своими. "Я доверяю вам", - сказала она.

"Расскажи мне о девочке".

"Она уже почти не девочка", - сказала Присцилла. "Скорее, молодая женщина. Она немного лучше соображает. Я могу привлечь ее внимание и поговорить с ней, и она, кажется, понимает, но..."

Наступила пауза. "Но что... ?"

"Она меняется. В ней что-то есть. У нее заострился нос, она стала худее, стройнее и всегда озабочена. При этом ее плечи кажутся более мощными. Я никогда не вижу ее не закутанной в тяжелые рубашки. Ногти на пальцах ее ног растут длинными и острыми. Я нахожу в квартире перья цвета индиго, которые, как я знаю, не принадлежат Мортимеру. Должно быть, она держит в секрете от меня еще одного питомца".

Я поднял дагерротип Тессы фон Дром и сравнил его со своим мимолетным воспоминанием о звере, когда он бросился на меня через всю комнату в доме на Марфаль-стрит. В один момент я видел ее лицо среди диких белых волос существа, а в другой - казалось невозможным, чтобы эта милая женщина была тем же самым животным/человеком. Сколько я ни вглядывался, так и не смог определиться. Я вернул фотографию Присцилле и попросил ее вернуть ее. После этого мы немного посидели и поговорили о старых добрых временах дома. Она упомянула моего младшего брата, который умер от лихорадки, когда был совсем маленьким. "Я вспоминала о нем буквально на днях", - сказала она. "Он был таким озорным маленьким сорванцом".

Я кивнул и улыбнулся. "Джеллико напомнил мне о нем", - сказал я.

Мы оба вытерли слезы с глаз: так далеко от дома.

15 октября я проснулся рано, добрался до парка и сел на скамейку, с которой открывался вид на переднюю часть карусели. Я прождал несколько часов, но потом заметил, как кто-то шаркает из леса. Я не видел ее уже довольно давно, но смог заметить благодаря Мортимеру, сидевшему у нее на плече. Вена сильно изменилась, как и предполагала Присцилла. Она присела на свою скамейку, а я откинулся на спинку своей. Прошло некоторое время, но все это время я находился в состоянии настороженности. Я окончательно расслабился, когда увидел, как Мортимер взлетел в верхушки деревьев с оранжевыми листьями, оживленными болтовней и свистом скворцов. Когда началось пение, у меня на глаза навернулись слезы. Стая создавала в воздухе красивые узоры, словно делая их особенными, потому что это будет последний раз, который я увижу. В конце они создали образ собора - все это увесистое сооружение несколько секунд двигалось по небу, прежде чем рассеяться.