Глава 8. Предварительные ответы

8.1 Нейрофеноменологический пещерный человек, маленькая красная стрела и тотальный симулятор полета: От полного погружения к пустоте

Возникла ли общая картина сознательного человеческого разума в результате исследований, проведенных в предыдущих главах этой книги? В конце концов, что теория самомоделирования субъективности (SMT) может рассказать нам о сознании, феноменальном "я" и перспективе первого лица? В этой заключительной главе мы подводим итоги и пытаемся связать воедино различные нити нашей дискуссии. В первом разделе я предлагаю три метафоры, которые послужат вводными иллюстрациями и повысят интуитивную правдоподобность общей картины, возникающей сейчас. В следующем разделе я выполняю обещание, данное в первой главе: Мы переходим к рассмотрению некоторых потенциально новых ответов на те специфически философские вопросы, которые были изложены в соответствующей второй части главы 1. В третьем разделе я делаю некоторые более общие выводы и рассматриваю возможные дальнейшие пути исследования. Но начнем с метафор, упомянутых выше. Каждая из этих метафор подчеркивает различные аспекты, характеризующие СМТ, если рассматривать ее как общий контур теории сознания, феноменального "я" и перспективы первого лица. Первая метафора имеет эпистемологическую природу, в то время как вторая и третья метафоры являются репрезентационистскими и технологическими метафорами. Каждая из них представляет собой образ того, что значит быть сознательным человеческим существом. По-своему эти метафоры также отражают три различных и последовательных этапа в западной истории философии разума.

Первая метафора связана с VII книгой "Республики" Платона и образом пещеры (Plato 2000, p. 119 ff.). Я утверждаю, что с точки зрения глубинной структуры, лежащей в основе нашего феноменального опыта о мире и о себе в частности, мы похожи на нейрофеноменологических пещерных людей. Пещера, в которой мы живем своей сознательной жизнью, сформирована нашей глобальной, феноменальной моделью реальности. Согласно Платону, пещера, в которой мы живем, - это подземное помещение, которое, однако, имеет вход, вытянутый вверх, соответствующий простору пещеры и открытый для света по всей ее ширине. Наша сознательная модель реальности является подземной в том смысле, что она определяется исключительно внутренними свойствами нашей центральной нервной системы: существует минимально достаточный нейронный коррелят для содержания сознания в любой данный момент времени. Если все свойства этого локального нейронного коррелята фиксированы, то фиксированы и свойства субъективного опыта. Конечно, внешний мир в это время может претерпевать значительные изменения. Например, развоплощенный, но соответствующим образом стимулированный мозг в чане мог бы - феноменологически - наслаждаться точно таким же сознательным опытом, как и вы сейчас, читая эту книгу. В принципе, достаточно даже правильно активировать лишь часть этого мозга, минимально достаточный нейронный коррелят вашего нынешнего состояния, чтобы возник "феноменологический снимок" точно такого же вида сознательного опыта. Конечно, мы никогда не назовем такой физически ограниченный феноменальный субъект личностью или даже субъектом в любом философски интересном смысле. Например, такой субличностный клон вашей собственной текущей сознательной модели мира сейчас причудливо искажал бы свое положение в мире; у него было бы огромное количество ложных убеждений о себе. Это был бы опыт, но не знание. Тем не менее, верно утверждение, что феноменальный опыт как таковой разворачивается во внутреннем пространстве, в пространстве, совершенно отличном от мира, описываемого обычной физикой. Он развивается в рамках индивидуальной модели реальности, в мозгу отдельного организма, и его эмпирические свойства определяются исключительно свойствами этого мозга. Хотя этот простой факт вполне может быть когнитивно доступен многим из нас, мы являемся нейрофеноменологическими пещерными людьми, поскольку никто из нас не способен сознательно переживать его истинность. Мы наслаждаемся "внемозговым опытом". Только столкнувшись с данными и открытиями современной нейропсихологии, или если нас заставят привести убедительные аргументы, доказывающие, что в настоящее время мы не просто тень на стене феноменальной пещеры, порожденная каким-то изолированным, минимально достаточным коррелятом, стимулированным злым ученым, только тогда мы иногда начинаем развивать более сильное интуитивное ощущение того, что наша феноменальная модель реальности - это внутренняя модель реальности, которая в любой момент в принципе может оказаться весьма далекой от гораздо более высокоразмерной физической реальности, чем мы когда-либо думали. Платон, однако, говорит нам, что есть вход в пещеру, который в то же время может быть потенциальным выходом. Но кто это может быть? Кто может пройти через этот выход?

В прекрасной притче Платона пленники в пещере прикованы за бедра и шею. Они находятся в таком положении с самого рождения и могут смотреть только прямо вперед, потому что даже их голова с самого начала их существования находится в фиксированном положении. Повернуть голову им мешают оковы. Как отмечает Сократ, они никогда не видели ни себя, ни друг друга, кроме теней, отбрасываемых огнем, горящим позади них на противоположной стене пещеры, которые они принимают за реальные предметы. То же самое можно сказать и о предметах, проносящихся над низкой стеной за их головами. Что такое пещера? Пещера, согласно СМТ, - это просто физический организм в целом, включая, в частности, его мозг. Что такое тени на стене? Тень - это низкоразмерная проекция более высокоразмерного объекта. Феноменальные тени - это низкоразмерные проекции внутренних или внешних объектов в пространстве сознательных состояний, открытых в центральной нервной системе биологического организма. Согласно СМТ, тени на стене - это феноменальные ментальные модели. Книга, которую вы держите в руках, осознанно переживаемая вами в данный момент, - это динамическая, низкоразмерная тень реального физического объекта в вашей руке, танцующая тень в вашей центральной нервной системе. Как известно всем моделистам нейронных сетей, реальные коннекционистские системы обычно достигают значительного снижения размерности своих входных векторов на самом первом этапе обработки, когда преобразуют шаблон активации на сенсорной поверхности в первый скрытый слой. Но что же это за огонь, вызывающий проекцию мерцающих теней сознания, постоянно меняющихся, танцующих в виде активационных паттернов на поверхности вашей нейронной пещеры? Огонь - это нейронная динамика. Огонь - это непрекращающийся, саморегулирующийся поток обработки нейронной информации, постоянно возмущаемый и модулируемый сенсорными и когнитивными сигналами. Стена - это не двумерная поверхность. Это пространство, а именно - высокоразмерное феноменальное пространство состояний человеческой техноцветовой феноменологии (см. McGinn 1989b, p. 349; Metzinger 2000b, p. 1 f.). Обратите внимание, что в сознании человека стена и огонь не являются отдельными сущностями: это два аспекта одного и того же процесса. Но что именно означает, когда Платон говорит нам, что мы никогда не видели ничего от себя, кроме собственной тени на противоположной стене? Это значит, что, будучи воспринимающими, внимающими, мыслящими и даже действующими субъектами, мы даны себе только через то, что я назвал PSM - феноменальной самомоделью. Можем ли мы освободиться от привязанности к этому внутреннему образу себя, танцующей тени в пространстве нашего сознательного состояния? Можем ли мы перестать путать себя с этой тенью и вообще покинуть платоновскую пещеру?

Здесь мы должны отойти от классической метафоры. Я утверждаю, что в пещере никого нет. Нет никого, кто мог бы ее покинуть. Нет никого, кто, по словам Сократа, мог бы "внезапно встать, повернуть голову, пройтись и... поднять глаза к свету" (515c; p. 123), кто мог бы вернуться в пещеру, увидев свет солнца, "ослепление и блеск" (515c; p. 123) истинной реальности, и нет никого, кто мог бы впоследствии вызвать смех невежественных вечных узников, о которых Сократ задает следующий вопрос: "А если бы можно было наложить руки и убить человека, который пытался освободить их и вывести наверх, разве они не убили бы его?" (517a, p. 129).

Важно отметить, что тень, хотя и зависит от объекта, который ее отбрасывает, управляется им и в определенном, очень слабом смысле представляет его, никогда не является отдельной сущностью. Тени как таковой не существует. Существуют лишь затененные поверхности. Однако, конечно, можно спутать объект и затененную поверхность, тем самым рассматривая последнюю как отдельную сущность. Я утверждаю, что сознательное "я" - это не вещь, а затененная поверхность. Это не отдельный объект, а процесс: непрерывный процесс затенения. Красота метафоры тени для самосознания заключается отчасти в том, что это не только классическая, но и глобальная метафора - та, которая лежит в основе многих великих философских традиций человечества. В качестве примера можно привести выдающегося незападного ученого, который жил на 1200 лет позже Платона, с 788 по 820 гг. н. э., в своем труде "Вивекакудамани, или Гребень-драгоценный камень мудрости" (Śaṃkara 1966, p. 70), утверждал, что подобно тому, как мы не путаем себя с тенью, отбрасываемой нашим собственным телом, или с его отражением, или с телом, каким оно предстает во сне или в воображении, мы не должны отождествлять себя с тем, что кажется нашим телесным "я" в данный момент. Śaṃkara сказал: Как вы не отождествляете себя со своим телом-тенью, телом-отражением, телом-мечтой или телом-воображением, так же вы не должны отождествлять себя с живым телом. SMT предлагает более глубокое понимание того, почему в стандартных ситуациях система в целом неизбежно отождествляет себя со своей нейродинамической тенью, со своим внутренним вычислительным отражением себя, со своим непрерывным онлайн-мечтанием о себе и внутренней эмуляцией себя. Именно прозрачность человеческой Я-модели вызывает этот эффект.