На июльских маневрах 1908 года перед "немецким" флотом под командованием Бересфорда вновь была поставлена задача не допустить сосредоточения превосходящего, но разделенного "британского" флота. Учения оказались неудачными, и сэр Артур Уилсон, наблюдавший за маневрами, весьма критически отозвался об обоих командующих.
Бюджетные сметы ВМС
В мае 1908 года Реджинальд Маккенна, юрист по профессии, сменил на посту первого лорда больного лорда Твидмута и вскоре стал сторонником реформ Фишера. Он прибыл как раз в тот момент, когда назревало серьезное столкновение по поводу сметы военно-морского флота, осложненное очередными военными опасениями.
В конце 1908 года Адмиралтейство получило информацию о том, что Германия ускоряет свою судостроительную программу. Эта новость, быстро ставшая достоянием общественности, вызвала испуг в прессе, в парламенте и среди широкой публики. В ответ МакКенна предложил заложить в следующем году еще два дредноута, всего шесть.
Бюджетные сметы еще больше усугублялись планом Адмиралтейства вооружить четыре из десяти крупных военных кораблей, заказанных в 1909-10 годах, 13,5-дюймовыми орудиями, что повышало цену линкора примерно на 14 процентов, а боевого крейсера - более чем на треть по сравнению с кораблями, вооруженными 12-дюймовыми орудиями. В программе 1912-13 гг. предлагалось перейти на 15-дюймовые орудия. Линкоры с таким вооружением стоили бы на 30 процентов дороже своих непосредственных предшественников и на 60 процентов дороже линкоров с 12-дюймовыми орудиями.
Асквит, теперь уже премьер-министр Великобритании, искал способ удержать смету военно-морских сил под контролем, одновременно защищаясь от обвинений в том, что его правительство вяло реагирует на немецкую угрозу. Он предложил компромисс, согласно которому правительство запросит четыре дредноута в смете 1909 года и будет добиваться разрешения на строительство еще четырех дредноутов не позднее 1 апреля 1910 года, но только если немецкая программа строительства подтвердит оценки разведки.
Политическое маневрирование Асквита продолжалось. 12 ноября 1908 года он пообещал, что его правительство будет поддерживать стандарт двух держав. В апреле следующего года, отметив, что следующими двумя крупнейшими соперничающими военно-морскими флотами были Германия и Соединенные Штаты, а Соединенные Штаты были дружественной державой, правительство в целях планирования в частном порядке приняло стандарт одной державы, рассчитанный как равный капитальным кораблям Германии плюс запас в 60 процентов. 29 декабря 1911 года преемник Маккенны, Черчилль, предложил официально (и публично) принять 60-процентный стандарт, а три месяца спустя он объявил об этом в Общине.
Однако летом 1909 года Австро-Венгрия заявила о своем намерении построить три, а возможно, и четыре дредноута. Это заставило итальянцев увеличить свою судостроительную программу до четырех дредноутов. Хотя каждая из этих стран рассматривала другую как потенциального врага, обе они были союзниками Германии. С точки зрения Адмиралтейства, это означало противостояние тринадцати немецким дредноутам в Северном море, плюс примерно половина этого числа или больше австрийских и итальянских дредноутов в Средиземном море. В июле 1909 года МакКенна объявил, что будут построены четыре дредноута. Это решение заставило Черчилля, который выступал за строительство только первоначальных четырех кораблей, заметить: «В конце концов, было достигнуто любопытное и характерное решение. Адмиралтейство требовало шесть кораблей, экономисты предлагали четыре, а мы в конце концов пришли к компромиссу – восемь».
Расследование
По мере продвижения работы над Схемой, она сталкивалась с растущими вызовами на многочисленных фронтах со стороны отдельных лиц и организаций, чьи интересы и предпочтения были под угрозой. Мы видели непоследовательное поведение Фишера, например, его пренебрежительное отношение к стандарту двух держав и строительству большего количества дредноутов - если только они не могли помочь поддержать оборонную промышленную базу - и его разработку военных планов, которые чтили традиции флота тесной блокады и наступательных действий, хотя его истинные взгляды были совершенно иными. Такое поведение в немалой степени объяснялось тем, что Фишеру приходилось балансировать на тонком балансе, который был направлен на защиту бюджета Адмиралтейства от набегов со стороны армии, потрошения политиками или отвлечения от приоритетов схемы адмиралами, чья привязанность к прошлому ослепляла их к драматическим изменениям, происходящим в морской конкуренции.
Политики, конечно же, постоянно требовали от Фишера экономии средств, и ему удалось это сделать и некоторое время держать их в узде. Ему очень не хватало поддержки Селборна в общении с политическим классом, позже он вспоминал: "Никогда ни один первый лорд не держал руку своего главного советника так тепло, как лорд Селборн держал мою". Фишер не получил практически никакой действенной поддержки от лорда Твидмута, легковесного человека, который, по его словам, подходил для должности первого лорда «как для должности королевского астронома». Преемник Твидмута, Маккенна, хотя и поддерживал его, столкнулся с нарастающей волной оппозиции.
Партия, находящаяся у власти, Тори, критиковала реформы Фишера. Однажды его спросили, были ли его реформы успешными и, если да, то почему он не проводил их более активно. Он ответил: «Ответ на первую часть вопроса утвердительный; что касается второй части, то ее можно было бы задать [божеству] о творении».
Фишер оказался в состоянии постоянной бюрократической войны с армией, сторонники которой призывали расширить ее за счет ВМС, чтобы защитить страну от вторжения и, в случае войны с Германией, отправить на континент крупные британские экспедиционные силы для помощи в защите Франции.
Джеки не терпел доводов о том, что королевский флот не может предотвратить вторжение, заявляя: "Флот... является 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й... ad infinitum линией обороны! Если флот не будет верховным, то никакая армия, какой бы большой она ни была, не будет иметь ни малейшего смысла. Мы должны бояться не вторжения, если наш флот побежден, а СТАРВАЦИИ!". Что касается быстрой транспортировки армии во Францию, Фишер отметил, что в октябре 1899 года, в начале Бурской войны, Великобритания, величайшая морская держава мира, могла перевезти только 30 000 солдат. Черчилль выразился прямо, заявив: «Что касается усиления регулярной армии, то либо у нас есть морское командование, либо его нет. Если оно у нас есть, нам нужно меньше солдат; если его нет, нам нужно больше кораблей»
Армия, со своей стороны, выступала против концепции Адмиралтейства о проведении амфибийных операций против Германии, учитывая ее мощную армию. В качестве поддержки руководители армии могли сослаться на аргументы самого Фишера об ограничениях при транспортировке даже небольших сил по морю и на опыт учений, подтверждающих это. (На самом деле, Фишер, похоже, был мало заинтересован в таких операциях).
Таким образом, Фишер сделал все возможное, чтобы сохранить молчание во время дебатов об использовании армии в амфибийных операциях вдоль немецкого побережья и о предпочтении армии развернуться во Франции. Возможно, это было связано с его интересом к стратегии ведения экономической войны "Блицкриг" против Германии, которая приведет к быстрой победе, исключающей использование сухопутных войск для амфибийных операций или на континенте. В случае провала наступления в области экономической войны, Фишер, по-видимому, хотел установить дальнюю блокаду Германии и оборону Британских островов флотилиями, а боевой флот Королевского флота был готов сразиться с Императорским флотом Германии, если тот выйдет на бой.
Фишер против Бересфорда
Однако именно служба самого Фишера представляла наибольшую угрозу для схемы. Поскольку ни одна из стратегий не соответствовала традициям флота, Фишер опасался, что открытое изложение своих взглядов вызовет еще большее противодействие со стороны растущего Синдиката недовольных. В начале 1909 года, во время испуга по поводу судостроительных планов Германии, Фишер заявил Эшеру, что не будет делиться своим истинным планом войны ни с кем, особенно с CID или Бересфордом, заявив: "Единственный человек, который знает, это [адмирал сэр Артур] Уилсон, а он близок как воск!"
Действительно, будь то упреждающий удар по флоту противника, стоящему в гавани, близкая блокада порта соперничающего флота, чтобы запереть его или заставить сражаться, или отказ от конвоев как средства защиты морской торговли в пользу операций "поиск и уничтожение" против крейсеров противника, Королевский флот рефлекторно проводил наступательные операции. По словам Фишера, «британская военно-морская политика заключается в наступлении». Проблема с этим давним предпочтением наступления, однако, заключается в том, что в ряде случаев оно противоречило стратегии самого Фишера, который отказался от ближней блокады и десантов в пользу обороны флотилий и дальней блокады. Конвойные операции - скучные и оборонительные, какими они были - должны были стать решением угрозы торгового рейдерства в Первой мировой войне. Экспансивные идеи Фишера о ведении экономической войны с целью разрушения экономики Германии были еще более чужды традициям Королевского флота. Напряженность в этих вопросах, в конце концов, дошла до кипения из-за растущей личной неприязни между Бересфордом и Фишером.