В документе Фишера говорилось: "Подводные лодки - это грядущие дредноуты. Мы отстаем от Германии в больших подводных лодках!". Фишер также предсказал - к ужасу Черчилля, Баттенберга и других - что во время войны подводные лодки будут топить безоружные торговые суда. Фишер выразил надежду, что военно-морские соперники Великобритании будут продолжать строить дредноуты: «суда, которые будут надежно блокированы нашими подводными лодками, как будут надежно заблокированы Средиземное и Северное моря».

Мнение Фишера возобладало, и Адмиралтейство решило сделать упор на патрульные подводные лодки. В том же месяце кабинет министров оказал давление на Черчилля, чтобы тот профинансировал два дредноута, а не четыре, как предполагалось в смете на 1914-15 годы, поставив его перед необходимостью сократить бюджет флота и построить подводные лодки, сохранив при этом силы линкоров, равные немецким плюс 60-процентный запас.

Но Черчилль также знал, что либеральное правительство опасалось политической реакции на отказ от линкора. Он также знал, что отказ от двух дредноутов даст канадцам, которые обязались финансировать три дредноута, повод отказаться, что ляжет непосильным бременем на бюджет ВМС. Этот надвигающийся политический кризис предоставил Черчиллю возможность. Он сообщил Асквиту, что может обеспечить ему политическое прикрытие против фискальных ястребов партии и против обвинений в том, что он отказывается от морского превосходства Великобритании. Это можно сделать, сказал Черчилль, заменив подводные лодки некоторыми линкорами и приняв принципиально новый способ измерения морского баланса. Вычеркнуть два линкора из программы 1914-15 годов и использовать эти средства для строительства нового класса полупогружных торпедных аппаратов и шестнадцати подводных лодок. Отказаться от всех эсминцев, кроме двух или трех, в пользу четырех дополнительных подводных лодок, доведя их общее количество до двадцати. Новый" морской баланс будет измеряться не только с использованием только капитальных кораблей, но и с учетом подводных лодок и других торпедных аппаратов. Ввиду деликатности осуществления столь радикальных изменений, о сделке было известно только Адмиралтейскому совету, Асквиту и Ллойд Джорджу. Как и в случае с поддержкой схемы Фишера в 1904 году, мотивы для поддержки гамбита Черчилля были как стратегическими, так и финансовыми.

Как раз в тот момент, когда Адмиралтейство приступило к реализации предложения Черчилля, в Европе началась всеобщая война, в результате которой Британия, Франция и Россия вступили в конфликт с Германией и Австро-Венгрией. В горниле конфликта решалось, оправдается ли видение Фишера о морском соревновании или его недоброжелателей.

Флот на краю войны

Британский флот, вступивший в войну, радикально отличался от того, который Фишер унаследовал за десять лет до этого. Королевский флот теперь мог маневрировать и концентрироваться с беспрецедентной скоростью, благодаря внедрению турбинных двигателей, нефтяных силовых установок и беспроводной связи. Это позволило радикально перераспределить флот, значительно смягчив проблемы флота с рабочей силой. Отчасти благодаря достижениям в области торпедного оружия, дальность боя флота фантастически возросла с запуском всеоружийных супердредноутов, что позволило флоту вести бой с противником на гораздо больших расстояниях, чем это было возможно ранее. Способность британских верфей производить новые корабли быстрее , чем их конкуренты, сделала возможным "соревнование по времени", или то, что Фишер называл "погружением", в поддержку его усилий по "разрушению" программ конкурирующих флотов.

Хотя схема Фишера не была полностью реализована, учитывая препятствия, с которыми он столкнулся, то, что было достигнуто за время его пребывания на посту первого морского лорда и в сотрудничестве с Черчиллем, граничит с чудом. Когда началась война, флот был переброшен для обеспечения дальней блокады и поддержки экономической войны против Германии. Ла-Манш был закрыт с помощью флотилии, а восточные подходы к Домашним островам были защищены флотилиями. Адмиралтейство переходило к новому способу измерения военно-морского баланса в соответствии с мнением Фишера о подводных лодках как "следующей большой вещи" в войне на море.

Видение Фишера не было лишено недостатков. Маневры флота выявили проблемы с командованием и управлением "объединенным флотом". Оборона флотилий страдала от отсутствия эффективной разведки, которая позволила бы торпедным аппаратам массово противостоять силам вторжения. Проблема, связанная с управлением огнем на очень большой дальности, которая, как считал Фишер, была решена, на самом деле осталась нерешенной. И хотя он предвидел, что подводные лодки будут топить безоружные торговые суда, это была проблема, которую власть имущие сознательно игнорировали, полагаясь на правила цивилизованной войны.

В августе 1914 года не было споров о том, стало ли предыдущее десятилетие свидетелем военно-морской трансформации. Вопрос заключался в том, позволит ли революция "радикального Джека" Фишера одержать победу Королевскому флоту в главном испытании войны.

Война

Великая война показала, насколько глубоко изменился характер войны на море за несколько коротких лет. И британский Большой флот, и немецкий Флот открытого моря оказались пугливыми по отношению к подводным лодкам. Королевский флот перешел к дистанционной блокаде. Если Флот открытого моря хотел прорвать ее, он рисковал войти в воды, которые могли быть населены британскими минами и торпедными аппаратами, поддерживаемыми Большим флотом Великобритании.

Что удивило многих, но не Фишера, так это появление подводного торгового рейдерства и блокады. В силу традиций наступательной войны ВМС продолжали проводить операции по поиску и уничтожению подводных лодок, занимающихся торговым рейдерством, одновременно сопротивляясь конвойным операциям. Результаты были катастрофическими, подобно тому, как рота кавалерии защищает обоз, движущийся через американский Запад, от набегов коренных американцев, скачущих беспорядочно по маршруту. К апрелю 1917 года потери судов были настолько велики, что Адмиралтейство решило, что ему нечего терять, попробовав конвои, которые вскоре переломили ход событий в пользу Британии. Тем не менее, во время войны немецкие подводные лодки потопили более одиннадцати миллионов тонн торгового флота, примерно 95 процентов из них - торпедами.

Как и в случае с британской торговлей, наибольшую угрозу для Большого флота представлял не Флот открытого моря, а немецкие подводные лодки, которые, наряду с минами, наносили страшный урон боевым кораблям. Легкие крейсера "Амфион" и "Патфайндер" были потеряны 4 августа и 5 сентября соответственно. Джелликоу, который теперь командовал Большим флотом, быстро перевел его из Скапа-Флоу на запад Шотландии. 22 сентября немецкая подводная лодка отправила на дно у побережья Нидерландов крейсеры "Абукир", "Кресси" и "Хоуг". Когда 15 октября в Северном море был торпедирован более старый крейсер "Хоук", Джеллико снова переместил флот, на этот раз у северного побережья Ирландии. Потери продолжали расти. Двенадцать дней спустя мина потопила новый дредноут Audacious у Lough Swilly, а 1 ноября в Дуврском проливе был торпедирован гидросамолет Hermes. 1 января 1915 года та же участь постигла преддредноут линкор Formidable.

Когда Королевский флот подошел к турецкому побережью в Галлиполи в 1915 году, турецкие мины отправили на дно три линкора, два британских и один французский. Во время кампании линкоры "Триумф" и "Маджестик" были потоплены подводными лодками. Как и предвидел Фишер, британские корабли шли на дно не из-за немецких линкоров, а из-за их подводных лодок, вооруженных "дьявольским устройством".

В октябре 1914 года Фишер был отозван с поста первого морского лорда. Он надеялся, что экономическая война приведет к краху экономики Германии и быстрой победе, но эта стратегия так и не была полностью реализована из-за протестов коммерческих интересов и нейтралов, а также из-за бюрократической оппозиции в правительстве. Менее чем через месяц после вступления в войну правительство свернуло свои усилия. К моменту прибытия Фишера дальняя блокада была в порядке вещей.

Через восемь месяцев он подал в отставку после ряда разногласий с Черчиллем. Они согласились на дальнюю блокаду, но Черчилль также хотел перейти в наступление и нанести драматический удар по Германии, например, захватить остров Боркум в рамках операций по обеспечению безопасности Балтийского моря и провести кампанию против османов, чтобы открыть Дарданеллы. Капитан (впоследствии адмирал) сэр Герберт Ричмонд, служивший в то время в штабе Адмиралтейства и широко признанный одним из лучших мыслителей флота , считал идеи Черчилля по захвату Боркума "совершенно безумными", заявив: "Я никогда в жизни не читал такой идиотской, любительской работы, как этот набросок [Черчилля]". Фишер, который считал, что пока дальняя блокада дает перспективу успеха, нет причин участвовать в безрассудных наступательных операциях, несомненно, согласился.

Что касается перспективной Дарданелльской кампании, Фишер выступал за сохранение прочной блокады, отмечая: «Уже обладая всем, что может дать стране мощный флот, мы должны спокойно продолжать наслаждаться этим преимуществом, не растрачивая свои силы на операции, которые не могут улучшить положение». Асквит, однако, встал на сторону Черчилля.