Ясир Арафат умер 11 ноября 2004 года. Точная причина смерти так и не была установлена, что вызвало подозрения палестинской стороны в том, что Израиль отравил его с помощью коллаборационистов из его окружения. В 2013 году тело Арафата было эксгумировано, и группа швейцарских ученых сообщила, что в нем в восемнадцать раз превышен безопасный уровень содержания полония - высокорадиоактивного и чрезвычайно опасного химического вещества. Это сообщение породило предположения об инспирированном Израилем заговоре, однако Израиль решительно отрицает свою причастность к смерти своего великого врага. Арафат и при жизни был неоднозначной фигурой. Израильтяне представляли его как заядлого лжеца, спонсора терроризма и главное препятствие на пути к миру. Они постоянно поливали его грязью, и кое-что из нее прилипало. В результате этой непрекращающейся грязи вокруг Арафата сложился миф. Приходу к власти Ариэля Шарона способствовало убеждение, что только он может справиться с мифическим палестинским монстром. Негативный образ Арафата закрепился и на Западе, что имело серьезные политические последствия. Билл Клинтон использовал Арафата в качестве козла отпущения за провал саммита в Кэмп-Дэвиде, а Джордж Буш-младший - в качестве оправдания неудач в продвижении "дорожной карты". Миф об Арафате-монстре позволил западным лидерам освободить себя от ответственности. "Вместо этого, - по словам Кармы Набулси, - они наблюдали, некоторые подбадривая, как демократически избранного лидера годами держали в тюрьме и медленно убивали, не испытывая, по-видимому, никаких моральных терзаний или стыда". Этот миф сделал все это возможным. Арафат - препятствие".
Набулси справедливо отмечает, что Арафат, при всех его недостатках и ошибках, выступал за справедливый мир на основе исторического компромисса. Он верил в создание двух государств на основе выполнения резолюции ООН 242 и в справедливое решение проблемы беженцев - главных жертв этого конфликта. Легитимность Арафата обусловлена тем, что он был избран демократическим путем. То, что он представлял, и стало причиной его смещения: палестинцы - единый народ, независимо от того, живут ли они под военной оккупацией или в лагерях беженцев, и коллективно они имеют право на самоопределение. Арафат понимал асимметрию власти, то, что его народу трудно договориться о выходе из оккупации только дипломатическими средствами, когда оккупант намерен удерживать его землю. С другой стороны, примеры успешных переговоров, когда оккупант признавал необходимость прекращения оккупации, были многочисленны. Сам Арафат часто использует в качестве примера призыв генерала де Голля 1958 года к "миру храбрых" с алжирским вооруженным освободительным движением FLN. "Арафат олицетворял собой важную реальность: мир наступит тогда, когда будет достигнута свобода для палестинцев, и ни минутой раньше". Тем временем Арафат давал надежду своему многократно униженному и жестоко угнетаемому народу.
Уход патриарха ознаменовал конец целой эпохи в палестинской политике. Первым делом необходимо было избрать нового президента, который стал бы преемником Ясира Арафата. Президентские выборы, состоявшиеся 9 января 2005 г., стали испытанием для палестинской демократии, и палестинцы прошли его с блеском. Группа из нескольких сотен международных наблюдателей весьма положительно оценила ход выборов. В выборах участвовали шесть кандидатов, были оживленные дебаты и настоящая борьба. Победителем стал Махмуд Аббас, кандидат от основной партии ФАТХ, получивший 62% голосов избирателей. Вторым, набравшим 19% голосов, стал доктор Мустафа Баргути, уважаемый врач и лидер реформистской политической партии "Аль-Мубадара". Шестидесятидевятилетний Аббас имел отличные задатки для того, чтобы возглавить палестинцев в пост-арафатовскую эпоху. Он был умеренным человеком, принимавшим активное участие в мирном процессе в Осло, и соавтором Йоси Бейлина, который в 1995 г. стал известен как план Бейлина - Абу Мазена. После краха процесса в Осло и начала интифады Аль-Акса в 2000 г. он неоднократно предупреждал, что применение силы нанесет палестинцам больший ущерб, чем израильтянам. Уже через неделю после инаугурации Аббас отправился в Газу и убедил ХАМАС и "Исламский джихад" приостановить нападения на Израиль в обмен на молчаливое согласие Израиля на прекращение огня. Его целью было не подавление, а кооптация боевых организаций, инициирование внутреннего мирного процесса между различными палестинскими фракциями, что позволило бы ему добиваться возобновления переговоров с Израилем об окончательном статусе. Программа Аббаса была программой "квартета": добиться прекращения огня, провести политические и финансовые реформы, реорганизовать силы безопасности, утвердить верховенство закона и возобновить переговоры с Израилем о двух государствах. Но для продвижения к решению проблемы двух государств требовалось сотрудничество с израильским правительством, а его не было. Правительство было непреклонно: оно отказалось вести переговоры с новым палестинским президентом по вопросам окончательного статуса, как и с его якобы нечестивым предшественником.
В соответствии с "Планом одностороннего размежевания", в середине августа 2005 г. израильские силы безопасности начали выводить из поселений тех, кто еще не покинул их. Первоначально армия заявила, что на очистку двадцати одного поселения потребуется шесть недель. По мере того, как все большее число семей соглашалось получить предложенные правительством деньги и уехать, армия пересмотрела свою оценку в сторону уменьшения до трех недель. В итоге на очистку всех поселений, кроме нескольких обреченных, ушло менее трех дней. Два из четырех поселений на Западном берегу привлекли непокорных мессианских евреев, которые оказали сопротивление, но Газа имела наибольшее значение, и отступление оттуда оказалось гораздо более легким, чем предсказывали правительство и его оппоненты. После грозных предупреждений о том, что принудительное выселение восьми тысяч поселенцев спровоцирует гражданскую войну, приведет к падению правительства и откроет необратимый раскол между армией и народом, противники вывода войск были ошеломлены его скоростью и относительной легкостью. Вывод войск стал важнейшим вопросом для партии "Ликуд", и это не лучшим образом отразилось на Биньямине Нетаньяху, который в последний момент разорвал отношения с Шароном. Операция была почти слишком успешной для Шарона, поскольку она подорвала любые попытки утверждать, что она была настолько травматичной, что аналогичного вывода войск с Западного берега быть не может. Был создан важный прецедент. Угрозы гражданского неповиновения ни к чему не привели. Опросы общественного мнения показали рост поддержки вывода войск, и некоторые израильские комментаторы заявили, что события этой недели стали победой демократии над теократией. Это была также крупная личная победа Шарона над поселенческим лобби.
Во главе поселенцев стоит небольшая и фанатичная группа, которая с 1970-х годов приобрела фактически право вето на определение границ Земли Израиля и ее исключительно еврейской идентичности. Даже самые левые правительства Израиля воздерживались от демонтажа поселений в разгар мирного процесса в Осло. По иронии судьбы, Шарон - один из самых ярых сторонников поселений - в конечном итоге также оказался ответственным за их разрушение. Ценой, которую он заплатил за победу над поселенцами, стало отчуждение правого крыла блока "Ликуд", соучредителем которого он сам был в 1973 году. В ходе дискуссии о размежевании Ликуд не смог превратиться из идеологически определенного движения в центристскую партию. Группа депутатов Кнессета от "Ликуда" взбунтовалась, обвинив Шарона в предательстве и поощрении терроризма. Шарон считал, что для сохранения своей национальной идентичности Израиль должен консолидировать сокращающееся еврейское большинство на меньшей территории. Это означало, что Иерусалим и прилегающие к нему поселенческие блоки, где проживает большинство поселенцев, должны оставаться в руках Израиля за барьером безопасности. Однако многие члены его партии не захотели последовать его примеру. В сентябре 2005 г., в последний раз выступая перед центральным комитетом "Ликуда", Шарон приготовился сказать: "Не все останется в наших руках. У нас есть законная и справедливая мечта, но есть и реальность, и она жесткая и требовательная. Невозможно иметь еврейское демократическое государство и одновременно управлять всей Палестиной". Речь так и не была произнесена из-за таинственного саботажа звуковой системы. Но, несомненно, именно этим Шарон мотивировал свой отход от старой партии.
Когда раскол в Ликуде стал неизбежен, Шарон действовал с присущей ему решительностью. В конце ноября он создал новую партию, которая сначала называлась "Национальная ответственность", а затем переименовалась в "Кадиму", что на иврите означает "вперед". Шарон покинул "Ликуд", заявив, что тот ставит личные и партийные интересы выше национальных и поэтому не годится для управления страной. Его уход вызвал крупнейший переворот в израильской политике за последние почти три десятилетия. Теперь на лидерство в стране претендовали три кандидата: партия Труда, которая хотела вести переговоры с палестинцами об окончательном урегулировании, "оплот" Ликуда, который был намерен блокировать дальнейший вывод войск, и Кадима, которая заняла центральное место на политической карте. Кадима" представляла собой новый консенсус в израильской политике. Курс Осло завершился почти всеобщим, хотя и ошибочным, убеждением, что палестинского партнера для мира не существует. Шарон наметил новый курс, предполагающий односторонние действия по определению окончательных границ Израиля с использованием барьера на Западном берегу, экспроприации земель и расширения поселений. Опросы общественного мнения предсказывали, что "Кадима" станет крупнейшей партией на выборах 28 марта 2006 г., но не получит абсолютного большинства. Но 4 января 2006 г. семидесятисемилетний Шарон перенес обширный инсульт, от которого так и не смог оправиться. В конце 2010 г. его перевезли на ранчо в иерусалимскую больницу в состоянии стойкого вегетативного расстройства. Он умер на своем ранчо 11 января 2014 г., оставив после себя горькое наследие. Его заместитель Эхуд Ольмерт, министр промышленности, торговли и труда, сменил его на посту лидера "Кадимы", выиграл выборы и сформировал следующее правительство. Менялись лидеры и партия в правительстве, но односторонность оставалась определяющей характеристикой израильской внешней политики.