Литературный реализм
Близким родственником репортажа является реалистический роман, один из характерных видов искусства XIX века. Стремясь запечатлеть "реальную жизнь", он не просто образно воспроизводит ее, а пытается найти действующие в ней социальные и психологические энергии. «Человеческая комедия» Оноре де Бальзака, опубликованная в 1829-1854 годах, стала масштабным препарированием и диагностикой французского общества того времени. Вольф Лепенис в своей большой книге о социологии XIX века увидел "немного самоиронии и много социальной осведомленности" в описании Бальзаком себя как "доктора социальных наук"; а в 91 романе и рассказе, составляющих цикл, он нашел "социальную систему" и «точный аналог того, чего пытался достичь основатель этой дисциплины - социолог Комт». До появления науки социологии (этот термин ввел в 1838 г. Комте) настоящими специалистами по изучению общества были писатели, которые и позднее вступали в плодотворную конкуренцию с социологами. За столетие, прошедшее от "Разума и чувств" Джейн Остин (1811) до "Будденброков" Томаса Манна (1901) и "Мамы" Максима Горького (1906-7), цепочка "социальных романов" рассказала нам о моральных нормах, поведении, статусных различиях и материальных условиях не меньше, чем из работ социологов. Джеймс Фенимор Купер и Генри Джеймс, Чарльз Диккенс, Джордж Элиот и Энтони Троллоп, Гюстав Флобер и Эмиль Золя, Иван Тургенев, Лев Толстой и Теодор Фонтан - одни из важнейших свидетелей истории общества, нравов и взглядов XIX века.
В какой степени "реалистический" роман распространился за пределы трех основных литератур - французской, английской и русской? В некоторых культурах он утвердился в XIX веке, в других - только позже или не утвердился вовсе. В США после окончания Гражданской войны в 1865 г. она стала центром противостояния как культурному конформизму, так и разрушению социальных ценностей безудержным индивидуализмом. В Европе существуют значительные национальные литературы, например, итальянская или венгерская, в которых социально-реалистическое повествование, в отличие от исторического или психологического романа, занимало в XIX веке маргинальное положение. С другой стороны, в менее известных традициях существуют романы, в которых социальным проблемам времени уделялось глубокое внимание. Португальский писатель Жозе Мария Эса де Кейруш, находившийся под непосредственным влиянием Бальзака, в цикле "Сцены из португальской жизни" (Cenas de vida portuguesa) поставил перед собой задачу дать панораму всех слоев своего общества, но завершил лишь небольшое количество работ, прежде всего роман о салонной жизни Лиссабона 1870-х годов "Os Maias" ("Майя", 1888 г.). В Польше роман Болеслава Пруса "Лалка" ("Кукла", 1887-89 гг.) нарисовал художественный портрет социальных проблем, в котором особенно остро отразились отношения между дворянством и буржуазией. Сопоставимым по месту в норвежской литературе является роман Александра Кьелланда "Гарманн и хуже" (1880) - роман о купеческой семье, насыщенный сатирическими штрихами, оказавший влияние на молодого Томаса Манна, когда он готовился к написанию "Будденбруков". Первый испано-американский реалистический роман Альберто Блеста Ганаса "Мартин Ривас" (1862) прослеживает трансформацию Чили из патриархально-аграрного строя в общество, сформированное капитализмом. Шедевральный по форме и стилю роман "Макс Хавелаар", опубликованный Эдуардом Дувесом Деккером в 1860 году под псевдонимом Мультатули, считается ведущим прозаическим произведением Нидерландов XIX века. Она также имеет огромное значение, поскольку в ней непримиримо разоблачается колониальная политика Нидерландов в Ост-Индии (нынешней Индонезии). Она оказала большое влияние на общественность и парламент, в результате чего некоторые из худших практик в колонии были прекращены.
В доминионах Британской империи начала формироваться литература для поселенцев, но только в ХХ веке к ней стали прислушиваться представители коренного населения. Первым описанием южноафриканских условий изнутри стала книга Оливы Шрайнер "История африканской фермы" (1883). В Австралии романы XIX века рассказывали о жизни каторжников: Классическим произведением социальной критики в этой области считается роман Маркуса Кларка "На срок естественной жизни" (1870-72 гг.), основанный на реальных событиях. Сара Жанетт Дункан в романе "Империалист" (1904) обратилась к теме формирования канадского национального самосознания.
Обращаясь к Китаю, можно сказать, что великая традиция романа эпохи Мин и ранней Цин достигла кульминации в "Мечте о красной палате" ("Honglou meng") - семейной саге, распространявшейся только в рукописи при жизни ее автора Цао Сюэциня (1715-64). С момента появления в печати в 1792 г. этот роман стал одним из самых популярных в Китае. Девятнадцатый век мало что добавил к нему. Изменения, пришедшие с вторжением Запада, лишь позднее выкристаллизовались в романистических формах. Великого китайского романа о тайпинской революции или романа, посвященного проблеме христианского миссионерства, так и не было написано. Первым, кто столкнулся с новыми условиями, стал роман Хань Банцина "Хайшань хуа личжуань" ("Образцовые биографии цветов в Шанхае", 1894), действие которого происходит в среде куртизанок и их клиентов в смешанном китайско-западном обществе Шанхая. Вскоре после рубежа веков и переломного периода Боксерского восстания стали появляться романы, рисующие современную жизнь в самых мрачных тонах. Наиболее известный из них, написанный У Вояо, самым плодовитым романистом этого периода, носит красноречивое название "Хэнхай" ("Море горя", 1905 г.). В целом китайский роман социальной критики не был импортом с Запада, а опирался на прозаическую традицию, возникшую независимо от европейского влияния в XVI веке. Однако ведущую роль среди литературных жанров, сопоставимую с европейским реалистическим романом, он стал играть лишь в 30-е годы ХХ века.
Иерархия литературных жанров в Японии была иной. Здесь прозаический роман достиг необычайного совершенства еще в XI в. в произведениях придворных дам, прежде всего в "Повести о Гэндзи" Мурасаки Сикибу (Genji monogatari). Однако в эпоху Токугава более высоко ценились лирический стих и драма. А с открытием Запада, особенно после 1868 г., который считается годом рождения современной японской литературы, национальные жанры повествования уступали место западным формам гораздо быстрее, чем в Китае. Первым современным японским романом, написанным в разговорном стиле и потому доступным для малообразованных читателей, стал "Укигомо" ("Плывущие облака", 1885-86 гг.) Футабатэя Симэя. Несмотря на победу или благодаря победе Японии в войне 1894-95 гг. с Китаем, внутренние противоречия модернизации все больше выходили на первый план. Многие писатели обращались к социально-критическим темам, но в большинстве своем ограничивались сферой семьи и частной жизни. Панорамное видение Бальзака, Золя или Диккенса не было характерно для японских писателей конца периода Мэйдзи.
Писательские путешествия
Наряду с реалистическим романом, литература путешествий была для XIX века, как и сегодня для историков этого периода, незаменимым источником знаний о мире. Однако ее значение было не столь велико, как в эпоху раннего Нового времени, когда зачастую не было другой возможности получить информацию об отдаленных уголках Земли. Но и в XIX веке некоторые травелоги приобрели высокий статус как в мировой литературе, так и в качестве фактологических источников. Выдающимися примерами являются: оказавшая огромное влияние книга мадам де Сталь о Германии ("De l'Allemagne", 1810); рассказ Александра фон Гумбольдта о его путешествии по Южной Америке в 1799-1804 годах; дневники экспедиции, которую президент Джефферсон поручил Мериуэзеру Льюису и Уильяму Кларку совершить по Северной Америке в период с мая 1804 по сентябрь 1806 гг; отчет молодого французского юриста Алексиса де Токвиля о его путешествии по США в 1831-32 годах; книга Чарльза Дарвина о его поездке на Галапагосские острова в 1831-36 годах; впечатления Генриха Барта о Северной и Центральной Африке во время его службы в Великобритании в 1849-1855 годах; рассказ сэра Ричарда Бертона о посещении Мекки и Медины в 1853 г.; энциклопедический рассказ Франца Юнгхуна об острове Ява в 1850-х годах; отчет вестфальского барона Августа фон Гакстхаузена о путешествии по России верхом на лошади протяженностью 10 тыс. км; и пятитомный труд Фердинанда барона фон Рихтгофена о Китае (1877-1912 гг.), основанный на его путешествии в 1862-72 годах, когда мало кто из европейцев еще не видел внутренних провинций страны Общей чертой этих текстов является азарт открытий, который исчезнет у следующего поколения путешественников. Всех авторов (за исключением довольно сомнительного авантюриста Бертона) объединяло сильное чувство долга перед наукой. Не многие из их великих путешествий были юношескими проектами, закладывающими основу для академической или общественной карьеры. Как никогда раньше или позже, в столетие после знаменательной поездки Гумбольдта в Америку, путешествия из первых рук придавали ауру научного авторитета.
В отличие от раннего Нового времени, в XIX веке в Европу все чаще приезжали гости из-за рубежа, которые писали на родину о том, что увидели: Китайские эмиссары, японские министры, индийские и североафриканские ученые, король современной Ботсваны, даже восточные монархи, такие как султан Османской империи (Абдулазиз был первым главой турецкого государства, посетившим христианскую Европу по случаю Всемирной выставки в Париже в 1867 г.); Шах Ирана Насир аль-Дин, который трижды побывал в Европе (в 1872, 1878 и 1889 гг.) и вел или вел дневник; сиамский король Чулалонгкорн, необычайно внимательный наблюдатель, впервые посетивший Европу в 1897 году. Азиатские ученые, такие как Рам Мохан Рой из Бенгалии, отправившийся в Англию в 1831 г. и умерший в Бристоле в 1833 г., или низкопоставленный чиновник Ли Гуй, первый китаец, совершивший кругосветное путешествие (в 1876-77 гг.), повлияли на восприятие Запада у себя на родине. В самой Восточной Азии также начала появляться значительная литература о путешествиях и наблюдениях. Фу Юньлун, который в 1887-89 гг. был командирован китайским правительством в Японию и Америку, а затем возглавил один из отделов военного министерства, составил отчет о положении дел в Японии в тридцати томах. Не менее обстоятельными были и японские отчеты с материковой части Восточной Азии.