Глава 71. Грех – тяжёлая ноша*

* В названии главы используется два выражения. 1: dàizuì (戴罪) – дословно «носить преступление», так называли преступников во времена династии Мин, которые продолжали свою работу на службе (Например, в байду даётся пояснение, что был как-то один судья, которого приговорили к смертной казни. Пока он ожидал исполнения приговора, продолжал судить людей, но сидел, закованный в кандалах). 2: zhònghuó (重活) – «тяжёлая работа», «горбатиться».

Мо Си замер и на мгновение замешкался.

– … Не нужно.

– Если тебе не нравятся маньтоу… есть ещё мясо. Я поделюсь.

Мо Си отвернулся, чтобы скрыть покрасневшие глаза, которые начало жечь:

– Я только что поел. Это всё для тебя.

Только после этого Гу Ман с облегчением продолжил жевать.

Поев, они вместе спустились с горы. Дорога была долгой и длинной. Гу Ман не любил полагаться на других, поэтому шёл впереди, прихрамывая. Мо Си следовал за ним, молча глядя ему в спину.

Этот силуэт был так хорошо знаком ему. Несколько лет назад за одним юным генералом точно также следовали братья по оружию. Вместе они исходили все горы и реки*, продираясь сквозь заросли терновника и срубая колючие кусты**.

* báshān shèshuǐ (跋山涉水) – исходить горы, переходить реки (обр. в знач.: испытывать все тяготы пути, преодолевать испытания дальних дорог).

** pī jīng zhǎn jí (披荆斩棘) – продираться сквозь заросли терновника и срубать колючие кусты (обр. в знач.: преодолевая препятствия, прокладывать путь, расчистить дорогу).

Гу Ман не пытался выглядеть как какой-то выдающийся человек: из-за постоянных битв у него не было времени следить за своим внешним видом, поэтому он часто был вымазан в грязи. Вплоть до того, что он выглядел как некто незначительный и сгорбленный. Словно Гу Ман был подёнкой*, которая тщетно пытается сдвинуть дерево. Любому достанет сил раздавить её одним мизинцем. Эту подёнку пытались и давить, и смахнуть, но она снова и снова поднималась. Упрямо и настойчиво она продолжала выживать. Никто не мог сломить её.

* Крылатое насекомое. Чем-то похожа на моль (для понимания, фото будет в конце главы).

Когда-то он был непобедимым богом войны, что вёл за собой целую армию. Он внушал многим людям веру в победу, надежду на возвращение домой.

Возможно, именно поэтому Мо Си так не терпелось посмотреть, как Гу Ман раскается и принесёт извинения. Но когда он и вправду увидел Гу Мана, который снова и снова опускается на колени перед лесом надгробий, моля Небеса о прощении, Мо Си испытал ещё большую душевную боль.

Вид разбитого, сгибающего спину Гу Мана выглядит так себе.

 … Мало кому принесёт удовольствие смотреть на некогда сильного человека, который должен унижаться. Особенно, если этот человек когда-то был вашим светом.

Когда Мо Си погрузился в эти размышления, Гу Ман неожиданно остановился, повернулся и посмотрел на него.

– В чём дело?

 Гу Ман указал на развилку впереди:

– Я не помню, куда нужно повернуть. Налево?

Мо Си посмотрел налево. Там был небольшой пустырь, вокруг которого повалили деревья. Территория огорожена цепью, а на страже стояли два императорских охранника. Позади них сиял магический барьер, за которым ничего не было видно.

– Это запретная зона горы Воюющих душ. Никому нельзя входить. Иди направо, – ответил Мо Си.

Гу Ман задумчиво смотрел на таинственную запретную зону. Его взгляд постепенно становился рассеянным и туманным, словно он что-то почувствовал. Неожиданно на его лице обнажилась скорбь.

– Что с тобой? – спросил Мо Си.

Гу Ман не ответил. Опускались сумерки. Из-за городских стен гулким эхом раздавался унылый колокольный звон, отзвук которого распространялся по земле и небу. Ветер поднимался среди крон деревьев, неторопливо расползаясь от запретной зоны по извилистой горной тропе. Всего за один миг множество деревьев уныло зашумели. Птицы вспорхнули. Гу Ман медленно закрыл глаза, вдыхая свежий воздух.

– Не знаю, – сказал он. – Но мне кажется, что когда-то я мечтал попасть сюда…

Бормотанию этого человека нельзя верить. Когда территорию обнесли барьером по приказу правителя, Гу Ман уже дезертировал. В любом случае он не мог бывать здесь.

– Никто никогда не заходил сюда. Стражники охраняют это место круглосуточно, ты бы не смог попасть, – сказал Мо Си.

Гу Ман зашевелил губами, но не знал, что ответить. В итоге он лишь хмыкнул и двинулся в противоположном направлении.

Они вернулись в поместье. Из-за постоянного стояния на коленях Гу Ман был уставшим и голодным. Он перекусил, помылся и вернулся в свой сарайчик, где сразу крепко заснул. Больше они не затрагивали эту тему.

Он спал целый день и всю ночь. Проснувшись, Гу Ман заметил Мо Си, стоявшего заложив руки за спину во дворе, где растёт османтус. Тот был одет в чёрно-золотые одежды. Услышав движение позади, Мо Си повернулся и бросил ему свиток:

– Лови.

– Что это?

– «Введение в совершенствование» и «История Чунхуа», – сказал Мо Си. – Вчера я разговаривал с Его Величеством о твоём намерении начать всё сначала. Он сказал передать тебе эти свитки.

Гу Ман с шелестом начал перелистывать страницы, но, едва услышав слова Мо Си, резко поднял голову. Его глаза светились.

– Он разрешил мне начать всё сначала?

Мо Си ответил не сразу. Вместо этого он посмотрел на него со странным выражением лица.

– … Повторю ещё раз. Я предупреждал тебя раньше: вне зависимости от того, сколько раз ты принесёшь извинения, Его Величество никогда не отменит приказ о твоей казни. Что бы ты ни делал, это никак не повлияет на исход, который тебя ожидает.

Тень, падающая от цветов, была нежной, но слова – жестокими.

– Тебя всё равно будут использовать как подопытного для изучения течения духовной энергии тёмного пути, но как только ты потеряешь свою ценность – умрёшь, – Мо Си сделал небольшую паузу и спросил: – Ты понимаешь это?

– Я понимаю.

Мо Си закрыл глаза.

– Подумай, подумай как следует, прежде чем отвечать мне.

– Я стоял на коленях четыре дня, поэтому очень ясно всё понимаю, – твёрдо ответил он. Его уверенность напомнила Мо Си о прошлом Гу Мане: даже если небо упало, он был в состоянии удержать его на своих плечах.

– Я знаю, что правитель приказал изучить мне эти свитки, чтобы было удобнее меня «использовать». Прежде чем получить еду, мне нужно что-то сделать. Я понял суть.

– Это ещё не всё. Он приказал мне обучить тебя некоторым вещам в надежде, что полезные воспоминания вернутся.

– Что в этом плохого?  – спросил Гу Ман. – Я тоже хочу знать, что со мной произошло в прошлом. Я хочу понять, правда ли всё то, что все обо мне говорят.

Его пальцы сжались в кулак, впиваясь в ладонь.

– … Сегодня я ясно дал тебе понять обо всём. Если ты выберешь этот путь, не вини Чунхуа в безжалостности, когда наступит день твоей казни. Не пожалей об этом.

– Я уверен, что не пожалею. Однако ты тоже обречён, прямо как я, – Гу Ман бережно погладил свитки в своих руках, словно это его будущее. Почти с животной искренностью он продолжил: – Пока я могу жить чуть лучше, чем раньше, я буду хорошо жить.

Сказав это, он посмотрел на Мо Си кристально-чистым неподвижным взглядом.

– В противном случае, почему бы мне не умереть прям завтра? Всяко лучше, чем жить в бесконечной боли.

Мо Си потерял дар речи.

Похоже, не имело особого значения, перед кем он оказался: бездельником генералом Гу или невежественным Гу Маном. В конечном итоге он всегда заканчивал подобным образом.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга, после чего Мо Си сказал:

– С этого момента приходи ко мне в кабинет каждую полночь. Я сделаю всё возможное, чтобы обучить тебя.

Гу Ман кивнул, обнимая свитки.

С того дня Мо Си начал обучать Гу Мана базовым вещам, на которые не требовалось много духовных сил, а также рассказывал ему историю Чунхуа. Цзян Фули сказал, что раз всё это Гу Ман уже ранее изучал, повторное обучение поможет пробудить воспоминания. Это самый лучший способ для восстановления памяти.

Таким образом, один день сменялся другим, и незаметно приблизился конец весны.

В этот период Гу Ман постоянно вспоминал события прошлого. Однако, возможно из-за успокаивающего лекарства Цзян Фули, все обрывочные воспоминания Гу Мана были лишь чем-то незначительным. Почти все они были связаны с обучением в Академии. Эти воспоминания были бесполезны, за исключением того, что они помогали вернуть тень прошлой личности обратно Гу Ману. Он уже не был таким глупым, как раньше.

Иногда он самоуверенно шагал, как генерал Гу, но периодически всё равно молча забивался в угол как волчонок. Иногда он был острым и находчивым на язык, но время от времени запинался и не мог ясно выражаться.

Но больше всего Мо Си беспокоило то, что с возвращением некоторых воспоминаний, этот человек стал бессознательно повторять некоторые фразы из прошлого. Например, он несколько раз называл себя Лао-цзы*, угрожая Ли Вэю переломать ноги.

* В прошлых главах я уже упоминала об этом, однако не стала переводить буквально. Так Гу Ман называл себя, командуя своей армией (когда обещал вернуть всех домой). Это что-то вроде «этот почтенный / этот уважаемый / этот старик», обычно так выражаются, когда хотят кого-то назвать в уважительном контексте (например, так называют в этой новелле предыдущего правителя), либо же, наоборот, иронично.

Пару раз у него вырывалось «Мо-шиди», тогда уже Мо Си грозился переломать ему ноги.

Таким образом, Гу Ман пытался найти баланс между своей истинной натурой и нормами приличия. Из-за этого часто возникали ситуации, когда по ходу разговора он просто проглатывал последнюю часть предложения. К примеру, он как-то раз хотел помочь Ли Вэю подмести двор. Неожиданно на Гу Мана нашло озарение: он замахал руками и двинулся в сторону второго с намерением устроить разнос, приговаривая:

– А ну-ка, давай, иди сюда, сейчас этот Лао…