— Вы ведь этого желаете?

Мо Си был не из тех, кто имел недостаток в деньгах. Скрестив длинные ноги в черных кожаных сапогах, одной рукой облокотившись на подлокотник, он сказал, не поднимая глаз:

— Назовите свою цену.

— Отлично, — мысль о деньгах сразу улучшила настроение Цзян Фули. — По сравнению с его величеством, с вами приятно иметь дело.

— Его величество тоже знает о том, что он может частично восстановить свою память?

— Зачем мне скрывать от него это? — ответил Цзян Фули. — Но государь, наплевав на последствия, решил положиться на удачу, понадеявшись, что Гу Ман не вспомнит ничего важного.

Помолчав какое-то время, Мо Си сказал:

— Выпишите рецепт.

— Давайте сразу проясним кое-что, — сказал Цзян Фули. — Этот рецепт поможет успокоить его дух. Хотя лекарство позволит сдержать негативные  эмоции, но контролировать, что именно Гу Ман вспомнит, не сможет. Если однажды он вспомнит о своей глубокой ненависти и, открыв глаза, вы увидите приставленный к шее нож, этот Цзян деньги вам не вернет, — сказав этого, он ударил нефритово-белыми пальцами по столу и, надменно вздернув подбородок, кивнул на табличку, висящую на входе в дом этого непревзойденного мастера медицины. — Все в соответствии с главным правилом поместья Цзян.

Мо Си не хотелось смотреть на дурацкий кусок дерева с девизом Цзян Фули. Он уже видел его в юности, и еще тогда эта надпись оставила глубокую тень на его сердце. С тех пор его представление о заклинателях, специализирующихся на целительстве, как о людях, что стремятся помогать людям и делать мир лучше, сильно изменилось.

Какими бы бесполезными ни были другие целительские дома, фасад они украшали словами учения наподобие: «Занимаюсь медициной, чтобы помогать людям», «Здесь не обманут ни ребенка, ни старика». В приемной мастера медицины Цзяна висела доска со следующим девизом:

«Кто нарвется[4] на Цзяна, будет убит Цзяном».

[4] 闹 nào нао — скандалить, нарываться, создавать проблемы, смешиваться.

Цзян Фули нарочито небрежно спросил:

— Вы ведь понимаете о чем я?

Выражение лица Мо Си ничуть не изменилось:

— Выпишите лекарство.

— Хорошо, один курс лечения будет стоить семьдесят тысяч золотых ракушек-каури, — сказал Цзян Фули.

— Пфе-кхе… — даже управляющий поместья Цзян задохнулся от изумления, услышав такую цену, но тут же поспешил замаскировать свою бурную реакцию кашлем. — Кхе-кхе, на улице такой холодный ветер, кажется, я немного простыл.

Взглянув на него, Цзян Фули ухмыльнулся, продемонстрировав свои чуть выдающиеся белые клычки:

— Хорошо, немного погодя я и тебе дам лекарство.

Управляющий Чжоу тут же потерял дар речи.

Мо Си вынул золотые карточки-каури из своего мешочка цянькунь, но именно в этот момент Гу Ман очнулся от своих мыслей и поднял голову. После столь длительного пребывания в государевом доходном доме «Ломэй», он услышал отлично известное ему с тех времен словосочетание «ракушки-каури».

Сейчас его спутник и партнер по жизни собирался не просто потратить деньги, он собирался потратить каури. И не просто каури, а золотые каури, и не просто золотые каури, а целых семь тысяч за раз…

Сколько клиентов ему пришлось бы принять, чтобы заработать такую сумму?

Увидев, что Мо Си вот-вот отдаст такие огромные деньги этому грубияну с миндалевидными глазами, Гу Ман тут же встрепенулся и, внезапно схватив Мо Си за запястье, с самым серьезным видом покачал головой:

— Не давай ему деньги.

— Это мои деньги, — бросив на него один короткий взгляд, отрезал Мо Си.

— …

— Пусти.

Чуть подумав, Гу Ман понял, что у него нет причины его останавливать и, тяжело вздохнув, отпустил руку.

— Теперь нет денег. Нам придется голодать? — спросил он.

Мо Си проигнорировал его и, положив на стол семь пластин  стоимостью в десять тысяч золотых каури каждая, подтолкнул их пальцами к Цзян Фули.

Возможно, Цзян Фули даже на собственную жену не смотрел так доброжелательно, как сейчас на эти золотые пластины. Приказав управляющему принести письменные принадлежности, он достал из стола узкую коробочку из красного сандалового дерева и вынул из нее прозрачный хрустальный окуляр. Поместив его под левым глазом, он взял кисть и начал писать.

Вероятно, после того как Гу Ман покинул доходный дом «Ломэй»,  его жизнь значительно улучшилась, поэтому к нему постепенно начала возвращаться свойственная его натуре безрассудная храбрость, и он перестал быть апатичным и равнодушным ко всему. Вместе с прочими чувствами в это покрытое старыми шрамами человеческое тело вернулось и свойственное ему в прошлом неуемное любопытство. Увидев, хрустальный окуляр Цзян Фули, он тут же спросил:

— Что это?

— Окуляр, — безо всяких эмоций ответил Цзян Фули.

— Зачем его носить?

— У меня ночная слепота.

— Что такое «ночная слепота»?

— Я плохо вижу ночью.

— Тогда почему носишь только один?

— Я слепну лишь на один глаз.

Гу Ман понимающе хмыкнул, но затем почувствовал, что тут что-то не так и задумался.

— Ночная слепота означает, что плохо видишь в темноте, но в этой комнате очень светло.

— Это магический урон, а не обычная болезнь. Мой левый глаз слепнет, как только приходит ночь. Сколько бы ни горело ламп, я вижу лишь правым глазом.

— …

Цзян Фули с сарказмом взглянул на него через свой окуляр:

— У генерала Гу есть еще вопросы? Я не люблю, когда меня отвлекают во время написания рецепта.

— Больше нет, — искренне ответил Гу Ман.

В рецепте было около семидесяти разных трав. Цзян Фули приказал принести золотые счеты с жемчужными костяшками. Его бледные пальцы быстро отсчитывали бусины, проверяя цену каждого ингредиента и вероятность опасного взаимодействия между ними.

— Сохраняйте этот рецепт, — закончив, сказал Цзян Фули, — а за лекарством приходите завтра.

Теперь, когда у него в руках был рецепт, Мо Си больше не о чем было разговаривать с целителем Цзяном. Им было пора уходить, но тут Цзян Фули сам обратился к нему:

— Задержитесь ненадолго.

— У мастера медицины есть еще какие-то рекомендации?

— Есть еще одно дело, — взглянув на стоящих с двух сторон от входа в зал слуг, Цзян Фули распорядился, — уйдите все.

— Да, господин.

Когда все эти люди вышли, в зале остались лишь три человека. Неспешно допив свой чай, Цзян Фули, наконец, поднял глаза и сказал:

— Князь Сихэ, у меня к вам один незначительный, не относящийся к вашему делу, вопрос. Вы ведь были там в тот день, когда Дух Меча Ли Цинцянь говорил с моей женой?

Мо Си кивнул. Выражение равнодушной непринужденности на мгновение слетело с лица Цзян Фули:

— Вы слышали, что моя жена сказала ему?

— Госпожа Цзян говорила очень тихо, я ничего не расслышал.

Похоже, такой ответ совершенно не удовлетворил Цзян Фули. Его бледные губы слегка шевельнулись, словно в этот миг он мысленно выругался. Беззвучно излив свой гнев, он снова спросил:

— Осталось ли что-то от меча Хуншао?

— Осталась рукоять.

Взгляд Цзян Фули стал острее:

— У кого она сейчас?

— У Мужун Чуи. К чему эти вопросы?

Цзян Фули не ответил, но, едва услышав имя Мужун Чуи, уже открыто выбранился:

— Твою ж мать! — немного подумав, он мрачно сказал. — Оставим все как есть, ни к чему дальше ворошить это дело.

С этими словами он поднялся, оправил одежды и, кивнув подбородком на Гу Мана, сказал:

— Ах да, князь Сихэ, должен предупредить, если не желаете, чтобы этот человек восстановил своих худшие воспоминания, помимо своевременного приема лекарства, есть еще очень важное условие.

— Прошу мастера медицины дать совет.

Цзян Фули поднял два пальца и потряс ими:

— Не позволяйте ему видеть вещи, связанные с его прошлым. Человеческий разум непостижим и то, что он так долго безуспешно пытался вспомнить, может вернуться к нему с дуновением ветерка, принесшего знакомый запах. Вы должны запомнить мои слова.

Автору есть что сказать: Я вернулась!

Сегодня делец Цзян охуенно взлетел! Давайте позовем собаку соседнего шоу «Псина 2.0», чтобы взять интервью у нескольких уважаемых врачевателей! Итак, что нужно делать с людьми, учиняющими беспорядки в медицинских учреждениях?

Главный врач психбольницы Чунхуа Цзян Фули: — Кто нарвется на Цзяна, будет убит Цзяном.

Главный врач больницы общего профиля Гуюэе Цзян Ечэнь: — Залечить до смерти.

Офтальмолог Пика Сышэн Ши Мэй: — Ну, это… если есть проблемы, то их нужно сначала обсудить, а не лезть сразу в драку, иначе можно навредить собственному телу.

Заведующий сердечно-сосудистым отделением Гуюэе Хуа Биньань: — Посадите в них Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия, и посмотрим, как долго они смогут устраивать беспорядки (ледянаяухмылка.jpg).