В конце концов, самый важный поворот в его жизни случился благодаря Гу Ману, и если бы не Гу Ман из прошлого, не было бы и Мо Си настоящего.
Если отбросить обиду из-за предательства страны, в чем еще он мог обвинить Гу Мана?
…
Когда в его дом пришла беда, именно Гу Ман протянул ему руку. Когда у него не было ни имени, ни репутации — Гу Ман был с ним рядом. Когда он чувствовал себя истощенным и беспомощным — Гу Ман подбадривал и воодушевлял его своей улыбкой.
Гу Ман всегда был его благодетелем.
«Не волнуйся, все будет хорошо…
Думаешь, не может быть хуже? Даже если старший брат твоего отца вырыл тебе яму и безжалостно столкнул в нее, ты все равно дворянин. Посмотри на меня: я раб и ни о чем не переживаю, так о чем же волнуешься ты?..
Если настанет день, когда твой дядя действительно заставит тебя покинуть семью, я отдам тебе половину своего дома и половину своей еды, ладно?..
У тебя по-прежнему есть я…»
Сколько всего Гу Ман сделал для него?
В то время, когда будущее Мо Си было весьма туманным, и даже в армии он терпел издевательства со стороны сослуживцев, лишь Гу Мана заботили его чувства и то, чтобы он мог есть досыта. Мо Си всегда был замкнутым, холодным и упрямым, и тогда мало кто из живших с ним в одной палатке выходцев из благородных семей не смотрел на него свысока. Они считали, что раз он так рано потерял отца, а его мать, скандально забеременев, поспешно вышла замуж, положение и перспективы самого Мо Си крайне плачевны.
Дошло до того, что эти люди намеренно портили его долю провианта, бросая положенный ему хлеб на землю.
Заметив, что над оказавшимся в постыдно бедственном положении молодым господином издеваются, Гу Ман стал оставлять ему часть своего пайка. Но еда, выделяемая рабам-заклинателям, была слишком невкусной. Хотя Мо Си никогда не жаловался, Гу Ман и сам видел, что тот не ест, а мучается.
Именно тогда родилась легенда о любвеобильном Гу Мане, благодаря которой этому хитрецу удавалось виртуозно обманывать своих сослуживцев, выманивая у них мелкую монету на румяна и украшения для своих многочисленных подружек… На самом деле, на эти деньги он тайно покупал угощения для своего братишки в надежде, что эти приятные мелочи хотя бы немного порадуют его.
Среди солдат очень быстро распространились слухи о ветреном красавце и неисправимом бабнике[3] Гу Мане. Даже его близкие приятели не раз подшучивали над ним из-за его неразборчивости в связях и излишней любвеобильности.
[3] 花心 huāxīn хуасинь «сердцевина цветка» сердце (душа) красавицы; ветреный человек, соблазнитель.
— Два дня назад он хотел купить нефритовую шпильку для малышки Сяо Лань[4], а сегодня пришел клянчить деньги на шпильку с цветами для малышки Сяо Де. Ох, ну и бабник!
[4] 小兰 xiǎo lán Сяо Лань «маленькая орхидея» и 小蝶 xiǎo dié Сяо Де «маленькая бабочка».
В то время лучший друг Гу Мана Лу Чжаньсин тоже не смог воздержаться от шутливых комментариев:
— А-Ман, что с тобой случилось? Прежде ты не был таким транжирой. Раз удалось попасть в армию, решил пойти вразнос?
В ответ Гу Ман бесстыже протянул руку:
— Брат, ты дашь мне немного денег на подарок? Как вернусь от красавицы, буду стирать твою одежду целый месяц.
Лу Чжаньсин шокировано уставился на него:
— На какую девицу ты опять глаз положил?
Гу Ман тут же брякнул первое, что в голову пришло:
— Дочь старика Вана из соседней деревни.
— Да ей же всего шесть! Ты совсем спятил, а?!
Никто не знал правды.
Никто даже не догадывался, что «этот совсем спятивший бабник, бездумно спускающий все деньги на девиц» Гу Ман на самом деле использовал посещение борделей в качестве предлога, чтобы ускользнуть от пристальных взглядов сослуживцев, а сам тем временем мыл посуду на кухне захудалого трактира в городке по соседству.
Гу Ман использовал заклинание, чтобы сменить внешность и одежду, поэтому никто и подумать не мог, что посудомойкой трудится офицер из гарнизона. После того как он перемыл горы тарелок из-под супа и риса, даже хозяин трактира не мог не восхититься его трудолюбием:
— Молодой человек, не хочешь ли ты работать здесь постоянно? Какая зарплата тебя устроит?
Даже под маскировкой глаза Гу Мана засияли ярче звезд на летнем небе:
— Спасибо за предложение, хозяин, но у меня есть другие постоянные обязанности, которые я не могу бросить…
— Эх, как жаль! — хозяин лавки ободряюще похлопал его по голове. — В наше время редко встретишь так усердно работающих молодых людей.
Чтобы заботиться о Мо Си, его брат-наставник Гу втайне работал до седьмого пота, терпел лишения и недоедал.
А Мо Си какое-то время даже не подозревал об этом.
Это продолжалось до тех пор, пока, увидев окровавленное письмо своего боевого товарища, он не осознал, что любит и преклоняется перед человеком, который был старше его на три года. Невзирая на метель, он поспешил на поиски Гу Мана, желая признаться ему в своих чувствах, но в палатке застал лишь Лу Чжаньсина.
— Гу Ман? — удивился Лу Чжаньсин. — Гу Ман потащил всех в городской бордель развлекаться! Как говорится, кто в юности не кутил, тот прожил молодость зря! Ха-ха-ха!
В тот момент Мо Си ощутил, будто его внезапно ударили под дых. Он потерянно замер, пытаясь прийти в себя и успокоить разбушевавшееся сердце. Это оказалось не так просто, поэтому, вскочив на коня, Мо Си помчался в бордель, о котором говорил Лу Чжаньсин, однако нашел там лишь нескольких товарищей Гу Мана, а не его самого.
С каждой минутой безуспешных поисков бушующее пламя в его груди разгоралось все ярче. Не желая сдаваться, он обыскал каждую забегаловку в маленьком городке.
В итоге «завсегдатай борделей» Гу Ман нашелся на задней кухне небольшой харчевни.
Гу Ман замаскировал свой облик, так что Мо Си не должен был его узнать. Но в тот момент, когда он внимательно осматривал все вокруг, Гу Ман поднял голову от таза с водой, и Мо Си поймал его взгляд.
Одного-единственного взгляда хватило, чтобы узнать братца-наставника Гу, которого он так долго искал.
Его эмоции сделали головокружительный кульбит: от разочарования, что он почувствовал после слов «Гу Ман отправился в бордель», до потрясения, испытанного при виде Гу Мана, моющего посуду.
В этот момент сердце Мо Си нестерпимо заныло.
Он вдруг растерялся, не зная, как выразить свои мысли и признаться в своих чувствах. Вскипевшая в жилах кровь прилила к его сердцу, отчего обращенный на Гу Мана взгляд стал невыносимо горячим и обжигающе страстным.
Но не зря говорят, что подъем боевого духа, рожденный первой барабанной дробью, слабеет со второй и иссякает с третьей[5]. Когда Мо Си впервые захотел признаться, то отправился искать Гу Мана в походной палатке и не нашел. Когда, обуреваемый гневом и ревностью, он ворвался в бордель, намереваясь любой ценой вытащить его оттуда, он вновь не нашел его.
[5] 一鼓作气，再而衰，三而竭 yī gǔ zuòqì zài ér shuāi sān ér jié «боевой дух, пробуждаемый первой барабанной дробью [сигнал тревоги в военном лагере], слабеет со второй и иссякает с третьей».
И вот теперь, когда ему все-таки удалось его найти, страсть, что сжигала сердце Мо Си, заставляя действовать необдуманно и излишне импульсивно, несколько поостыла.
Задыхаясь от бьющего в лицо ветра со снегом, он распахнул деревянную калитку и решительно шагнул внутрь. Распугав цыплят на внутреннем дворе, он направился прямо к ничего не подозревающему Гу Ману.
Взгляд Мо Си упал на его погруженные в холодную воду руки. Несмотря на январские заморозки[6], чтобы скрыть от хозяина трактира то, что он заклинатель, Гу Ман не стал использовать магию для защиты рук от холода, поэтому они были обморожены.
[6] 大寒 dàhán дахань — большие/великие холода: один из 24 сезонов года, с 20 или 21 января, отнесен ко второй половине 12-го лунного месяца.
Мо Си показалось, будто у него в горле встала рыбная кость. Он вдруг ясно осознал, что при его текущем статусе и сам не знает, а может ли он говорить с кем-то о «любви»? Учитывая его положение и перспективы, какое право он имеет просить Гу Мана о большем?
Он молча обнял Гу Мана и, осторожно приподняв, стащил его с маленького табурета. Спрятав глаза за длинными ресницами, он заключил в свои горячие ладони промерзшие до костей ледяные пальцы Гу Мана.
Обхватив руки братца-наставника Гу своими ладонями, он ласково растер их и тихо спросил:
— Больно?
Гу Ман тут же расплылся в широкой улыбке и поспешил заверить его, что все это просто пустяки:
— Небольшое обморожение — это ерунда, мужские руки должны быть грубыми, так красивее, — Гу Ман почесал голову похожими на белый редис распухшими руками и растянул рот в улыбке, обнажив свои маленькие чуть выступающие клычки[7]. — Твой братец Гу Ман краше всех.
[7] 虎牙 hǔyá хуя «зубы тигра» — выступающие вперед клыки.
Его утверждение было просто до смешного нелепым. Никто не счел бы похожие на редис отмороженные руки красивыми.
Но когда Гу Ману было не наплевать на чужое мнение? Этими словами он хотел сказать ему: «Раз в армии ты мой младший собрат по оружию в моем отряде, я не могу допустить, чтобы тебя обижали».
Не то чтобы Мо Си не пытался переубедить Гу Мана. Вот и сейчас он сказал, что Гу Ман дает ему слишком много, а учитывая как туманно будущее самого Мо Си, возможно, он не сможет отплатить ему за доброту.
Но брат-наставник Гу, этот армейский босяк и хулиган, лишь рассмеялся. Зимняя ночь была так холодна, что его длинные ресницы заледенели и покрылись белым инеем.
— Да кто просит тебя что-то возвращать? Ты в моем отряде, значит ты мой братан и дружбан, так что я должен тебя прикрывать.
— Но я… — пробормотал Мо Си.
— Хватит уже этих «но я» и «но ты»! Если из-за этого ты чувствуешь себя неловко и тебе так жизненно важно меня отблагодарить, возьми свиток и запиши туда все, что ты мне должен. Когда реализуешь свой потенциал и выйдешь на прибыль, вернешь мне все с лихвой. — Гу Ман со смехом погладил его по макушке. — Ох, а моя принцесса[8] оказывается такая мелочная[9] глупышка.