Мужун Чуи всегда казался безжалостным.

Даже по отношению к самому себе.

На мгновение Мо Си подумал, что Мужун Чуи вот-вот снова ступит на землю, как изгнанный со дна кровавого пруда небожитель, как человек, который когда-то легко убил духа меча Ли Цинцянем и был уверен в своей победе.

Но нет.

Кровавая лужа забурлила, из нее вырвалась огромная алая волна. Волна превратилась в искривленную форму злого духа и набросилась на Цзян Есюэ!

Юэ Чэньцин, наконец, пришел в себя и закричал во весь голос:

- Четвертый дядя!! Нет, не надо!!

Цзян Есюэ все еще был в оцепенении, его глаза были широко открыты.

Он поднял руку, очевидно, он был в состоянии остановить эту мгновенную атаку, но сцена падающего в лужу крови Мужун Чуи, казалось, все еще была перед его глазами, а его последние слова, словно все еще звучали у него в ушах.

Он даже не думал, что это реально.

В его расчетах были учтены все смерти, а чью-то жизнь можно было использовать как пешку.

Единственное, что он не учел, это Мужун Чуи.

Цзян Есюэ стоял неподвижно, возможно, даже он сам не понимал, почему был в оцепенении. Не успел он расспросить собственное сердце и не успел понять, каковы были его чувства, как бешеный поток лужи крови уже ринулся на него и внезапно поглотил его!

Мгновение.

Яркий красный цвет заполнил все перед ним.

Цзян Есюэ не смог сдержать дрожь и пробормотал:

- Ты действительно... действительно...так сильно меня ненавидишь?»

Никто не ответил. Багрянец перед ним был похож на ярко цветущую старую сливу много лет назад, растущую у бело-розовой стены.

В то время он был молод, честен, безупречен и ни о чем не жалел. Держа зонт, он подошел к стоящему к нему спиной юноше, улыбнулся и тихо сказал:

- Чей ты ребенок? Почему ты без зонта в такую сильную метель?

Когда Мужун Чуи обернулся, в его глазах не было ни ненависти, ни последовавших за этим разочарования и печали.

Он просто молча смотрел на него.

Это отличалось от их первой встречи. В трансе он, казалось, видел, как Мужун Чуи улыбается ему. На фоне ветра, снега и цветущей сливы юноша сказал ему:

- Приятно познакомиться. Меня зовут Мужун Чу.

Сердце Цзян Есюэ пронзила острая боль, как будто воспоминания последних двадцати лет вонзились в него, словно нож. Первую половину своей жизни он придерживался праведного пути, но не смог добиться справедливости, но тогда по крайней мере Мужун Чуи верил, что тот защитит его. Вторую половину своей жизни он был кровавым интриганом, и как раз когда он собирался вернуть всю власть в свои руки, обнаружил...

Что тот же человек встал на его пути.

Но Мужун Чуи однажды защитил его.

Когда все его сторонились, а старые друзья избегали, Мужун Чуи приютил его, поддержал, дал ему дом.

Может быть, Мужун Чуи не ненавидел его. В тот момент, когда он встал на путь зла, он лично убил Цзян Есюэ, которого Мужун Чуи уважал.

В своем последнем сознании он слышал только душераздирающие вопли и плач Юэ Чэньцина.

- Четвертый дядя!!!

Где он, твой четвертый дядя?

Так думал Цзян Есюэ.

В начале истории он явно был просто моим мужчиной...

Если бы могли навсегда остаться в том году, в тот день, под той старой сливой, как хорошо было бы...

- Четвертый дядя... Четвертый... Четвертый дядя...!

Его поглотила ярость обиды.

Волна крови отступила вместе с обломками бамбуковых воинов на, а все духи, выпрыгнувшие из лужи крови, были унесены обратно. Лан-эр рухнула на землю и полностью потеряла сознание. Юэ Чэньцин упал на колени и пополз к луже крови. Его лицо было полно слез, он рыдал.

- Четвертый дядя... не... не хочу, чтобы ты уходил...не уходи...ах

В конце был только горестный стон. Он плакал:

- Я больше никогда не буду на тебя злиться! Пожалуйста... пожалуйста...

Казалось, что-то наконец ответило на его мольбу.

Внезапно из лужи крови выплыл теплый белый свет.

Юэ Чэньцин резко поднял голову. Зрачки его сузились, все тело дрожало, а губы побелели. Он был в отчаянии, но полон надежды. Пачкая руки кровью и землей, он пополз туда.

- Четвертый дядя...

Это был действительно Мужун Чуи. Он плавал на поверхности лужи крови, но уже в форме жертвенной души. У него больше не было ни духовной силы, ни времени, его белое тело постепенно становилось прозрачным.

Он выглядел так же, как когда выступил вперед, чтобы спасти Юэ Чэньцина. Шелковый пояс Мужун Чуи развевался, трепетали рукава. Свет меча Чжаосюэ окутал его, он был похож на спустившегося с небес бога.

Отличием было лишь то, что раньше Мужун Чуи всегда выглядел нетерпеливым и никогда не смотрел на него прямо, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ним.

На этот раз, без заклинания черной магии, которое наложил на него Цзян Есюэ, Мужун Чуи больше не нужно было беспокоиться о том, что он может заразить его демонической энергией, если подойдет слишком близко. Наконец, как и мечтал когда-то Юэ Чэньцин, он опустил глаза с нежной улыбкой, поднял свою белую руку и нежно потрепал его по макушке.

Юэ Чэньцин безудержно разрыдался.

(п.п муд: юэ чэньцин)

- Ты проделал хорошую работу, Юэ Чэньцин. - голос Мужун Чуи был таким же туманным, как дым, рассеявшийся в пещере Хантянь после катастрофы. - Жаль, что твой Четвертый дядя никогда не относился к тебе хорошо, не учил тебя, а лишь причинял тебе боль.

- Нет, нет, это не так!! Ты хорошо со мной обращаешься! Это я тебя подвел... это я... Четвертый дядя, не уходи! Ты можешь изменить меня, ты можешь изменить меня...

- Что за ерунду ты несешь? - Мужун Чуи протянул два пальца и легонько постучал по лбу Юэ Чэньцина. - Ты еще молод, у тебя впереди долгий путь. Это последний раз, когда я спас тебя. Тебе нужно быть более усердным и больше работать. Помни, ты не только сын Мужун Хуан.

Он помолчал, а потом тихо сказал:

- Ты также мой племянник, Юэ Чэньцин.

После этого он подошел к Мо Си, накрыл его сердце своей рукой и мало-помалу передал ему свою последнюю духовную силу, чтобы рассеять злой яд, от которого было трудно избавиться.

Мо Си подавился кровью и, наконец, смог двигаться. Мо Си хрипло сказал:

- Мужун...

Мужун Чуи покачал головой и тихо спросил:

- Ты не сказал Гу Ману, что я его брат, не так ли?

- ...

- Тогда никогда не говори ему. - мягко сказал Мужун Чуи. - Мне очень жаль, Сихэ-Цзюнь.

Он убрал руку с груди Мо Си, и его силует становился все более и более слабым и тонким, превращаясь в почти неразличимую тень.

- У каждого своя судьба, а отношения могут быть поверхностны, а могут быть глубоки. Кажется, я был обречен потерять его. Я не смогу прийти на завтрашнюю встречу. Пожалуйста, передай ему... чтобы он позаботился о себе. И...

Последнее сияние постепенно рассеялось. В эхе голоса Мужун Чуи была мягкость, которую никто не слышал за все эти годы.

- Не ждал меня больше...

Глава 177.

Мужун Чуи

Гу Ман сидел у окна гостиницы.

Он проснулся уже давно и когда увидел защитный барьер Мо Си, то понял, что тот ушел по делам. Так что он совсем не беспокоился, а просто послушно сидел, ожидая его возвращения.

После всех вынесенных пыток, его чувства и эмоции притупились до неузнаваемости. Он редко испытывал какие-либо ясные эмоции. Счастье, гнев, печаль и радость были для него как разбавленная вода.

Но, глядя на медленно светлеющее небо, он вспомнил, что после рассвета наступит день, когда он должен будет встретиться со своим «братом». Скоро у него появится брат, семья, так что он все же не смог сдержать некой радости на своем лице. Он прислонился к окну, выжидающе глядя на красные облака, заполняющие небо, и восходящее солнце, поднимающееся над горизонтом.

Он немного подумал, встал и достал белую одежду, которую Мо Си купил для него.

Ему казалось, что его руки всегда грязные, а такую чистую одежду было слишком легко испачкать. Поэтому, несмотря на то, что ему она нравилось, он не осмелился надеть ее. Но сегодня он собирался увидеть своего брата, так что все должно быть по-другому.

Когда Мо Си вернулся, небо уже почти прояснилось, рассвет и сумерки пересеклись.

Он толкнул дверь и увидел человека, стоящего у окна. Он был высок и красив, его длинные волосы были заколоты нефритовой заколкой, а белоснежная одежда доставала до земли. На мгновение его сердце пропустило удар, желая верить в то, что все произошедшее в пещере Хантянь было лишь сном и это Мужун Чуи сейчас стоял, прислонившись к окну и ждал встречи.

Но нет.

Медленно он ясно увидел, что человек, стоящий там и смотрящий на него, был Гу Маном, который переоделся в новую одежду.

Тихо, послушно и выжидательно -

Он ждал когда придет его брат.

- Мо Си?

Увидев, что он вернулся, Гу Ман сначала обрадовался, но потом заметил кровь на одежде Мо Си и растерялся. Он подошел к нему:

- Что с тобой случилось?

Мо Си не сказал ни слова. На самом деле, он вообще ничего не мог сказать.

Из пещеры Хантянь вернулись только три человека, за исключением Лан-эр, которую отправили в клинику для лечения. Мо Си и Юэ Чэньцин потеряли дар речи.

Юэ Чэньцин рыдал сидя у лужи крови в оцепенении. Вероятно, он думал о том, что сказал и сделал Мужун Чуи. Вероятно, он думал о том, что он сказал и сделал с Мужун Чуи, как он поверил словам Цзян Есюэ и столкнул своего Четвертого дядю, который уже был одинок, в еще более холодную бездну.

Мужун Чуи не оставил после себя ничего. Единственное, что от него осталось - сломанные бамбуковые воины в пещере.

Теперь они подчинялись приказам Юэ Чэньцина, потому что потеряли человека, который их создал.

Однако, когда Мо Си случайно коснулся одного из них в пещере Хантянь, тот уменьшился до размера ладони и спокойно лежал на земле, словно исполняя чье-то последнее желание и ожидая, когда сможет вернуться в свою изначальную форму.

Мо Си достал маленького бамбукового воина и положил его на ладонь Гу Мана.

Гу Ман безучастно смотрел, но он был просто медленным, а не глупым. Он всегда был очень понимающим, хотя иногда такое понимание только приносило ему больше страданий. В комнате было ужасно тихо. Через некоторое время Гу Ман тихо спросил: