- Одна из причин, по которой Этот Одинокий позвал вас сюда сегодня, это дать вам противоядие. Другая причина в том, что Этот Одинокий надеется, что вы найдете решение.

Император сел на позолоченный трон.

- Что касается советов отступить без боя...

Он мрачно посмотрел вверх.

- Если кто-то хочет это сказать, нет необходимости говорить это.

Несколько старых министров молча переглянулись, опустив веки.

Император уловил это скрытое движение и усмехнулся.

- Все еще переглядываетесь? Причина, по которой вы хотели отступить раньше, заключалась в том, что от демонических миазмов было трудно избавиться. Этот Одинокий тоже так думал. Но теперь, когда мастер Цзян усовершенствовал противоядие, вы все еще хотите отступить. Вы настолько напуганы?

Старый дворянин сказал дрожащим голосом.

- Ваше Величество, Королевство Ляо нарушило свое обещание и использовало запрещенную технику. Они намереваются забрать последний остаток души Кровавого Зверя. Раз мы не можем ничего сделать, чтобы убить этого монстра, может быть нам следует вернуть этот остаток души в Королевство Ляо, и тогда нам не придется посылать свою армию, чтобы сражаться с ними насмерть. Королевство Ляо не сможет возродить Кровавого Зверя его, потому что мы его повредили. Так война может затянуться еще на восемь-десять лет...

Император усмехнулся.

- Какой смысл тянуть еще восемь-десять лет?

- Ну, все возможно за восемь-десять лет. Чунхуа может найти способ помешать их плану по возрождению Кровавого Зверя. Мы также можем изучить записи о бессмертных зверях, оставленные дворцовым мастером Шэном, и усовершенствовать бессмертного зверя для борьбы с ними. Если говорить откровенно, этот подчиненный считает, что Чунхуа сейчас наиболее слабо. Не лучшая идея сражаться с камнем яйцом*. Я надеюсь, что Ваше Величество подумает дважды.

(п.п 实在不适合以卵击石 – «Неподходяще использовать яйцо для удара по камню». Это выражение описывает ситуацию, когда средства или усилия, которые предпринимаются, неразумны или несоразмерны по отношению к сложности или мощи проблемы или противника)

Император рассмеялся.

- Юйшу-Цзюнь, я не думаю, что восемь-десять лет - это время, которое нужно Чунхуа подготовился. Это время, которое нужно, чтобы дать вам уйти на пенсию, верно? Посмотрите на свой возраст, через восемь-десять лет вы уйдете в отставку. После того, как вы скончаетесь, кому будет дело до проблем*?

(п.п 您驾鹤西去之后，哪儿管它洪水滔天呢 - можно перевести как "После того, как вы улетите на журавле на запад, что нам делать с потопом?". Это выражение выражает идею, что когда важная или влиятельная личность уходит или отсутствует, остальным людям может быть безразлично или неинтересно заниматься проблемами или кризисами)

Слова императора ранили сердце Юйшу-Цзюня. Выражение его лица изменилось, но он по-прежнему настаивал.

- Ваше Величество, небеса могут быть мне свидетелями, верность этого подчиненного...

Улыбка была на губах императора, но не в его глазах.

- Ага, уведите его.

- Ваше Величество!

Улыбка исчезла. Человек на троне выглядел очень холодным. Словно все его тело как источало легкий холодок.

- Я сказал, уведите его.

- Да!

- Противоядие мастера Цзяна не нужно доставлять в резиденцию Юйшу. - равнодушно сказал император. - Любой, кто придерживается того же мнения, будет немедленно уволен и может вернуться обратно в поля. И разумеется, не получит противоядие. Этот Одинокий будет защищать жизни тех, кто готов встать на защиту Чунхуа и работать для народа. А если кто-то, как Юйшу-Цзюнь, хочет устроиться в уголке, чтобы заниматься своими делами...

Глаза его были холодны, а зубы стиснуты.

- Тогда желаю вам удачи и благополучия*.

(п.п 那便自求多福吧 - Это фраза, которая обычно используется в ответ на ситуацию, когда человек должен самостоятельно искать свою судьбу или решать свои проблемы без помощи или вмешательства других)

Противоядие, которое могло рассеять демоническую ци и спасти жизнь, было в руках императора. Все, кто хотел высказаться, тут же закрыли рты.

Император окинул весь зал орлиным взглядом, а затем снова улыбнулся:

- Вот, если вы всегда будете такими послушными, тогда будет надежда, что Чунхуа объединит Девять Провинций и принесет мир и процветание.

Мо Си услышал это и не мог не чувствовать отвращения.

Все слова императора в итоге сводились к счастью и благополучию людей. Хотя Мо Си уже знал, что сердце императора непредсказуемо и что его слова не могут быть полностью истинными, он не знал, что тот может быть таким лицемерным. В конце концов, император интересовался темной магией не потому, что хотел «использовать» ее в каких-то «полезных» целях, а потому что жадно желал «обладать» ею. Гу Ман когда-то вынес столько страданий, чтобы собрать все эти запретные техники для императора, поэтому он, вероятно, давно жаждал их.

Мир и процветание - ложь. Просто пустые слова. Это было знамя, с помощью которого он управлял верными чиновниками и героями. Правда была лишь в словах о том, что он хотел объединить Девять Провинций.

Так как пока больше никто не хотел уходить на покой, император приказал Цзян Фули раздать противоядие в парчовой шкатулке владельцам каждой резиденции. Ожидая, Гу Ман сел рядом с Мо Си, его голубые глаза спокойно следили за движениями Цзян Фули.

- Почему ты продолжаешь смотреть на него?

Гу Ман сказал:

- Что это он раздает? Кажется, все хотят получить это.

Мо Си объяснил:

- Это лекарство.

- Разве лекарства не очень горькие?

Гу Ман нахмурился.

- Почему они так хотят съесть это... нам тоже дадут?

Мо Си поднял руку и коснулся его головы.

- Я найду способ достать тебе сладости.

Увидев, что Гу Ман удовлетворенно кивнул, Мо Си внутренне вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на Цзян Фули, который раздавал лекарство. Он планировал дождаться окончания банкета, чтобы поговорить с мастером Цзяном наедине и спросить его, есть ли способ облегчить болезнь Гу Мана.

Цзян Фули разговаривал с Чанфэн-Цзюнем. После битвы в пещере Хантянь, Лан-эр находилась в коме. Цзян Есюэ забрал ее духовное ядро и превратил ее в марионетку. Ее маленькое тело слишком много страдало. Чанфэн-Цзюнь очень сожалел об этом и очень беспокоился о здоровье своей дочери. Он тянул Цзян Фули и продолжал что-то говорить, но Цзян Фули был равнодушен. Он ответил всего одним или двумя предложениями, а в конце просто закатал рукава и ушел.

Однако, когда он разговаривал с Чанфэн-Цзюнем, то случайно уронил на землю маленькую таблетку противоядия. Чанфэн-Цзюнь явно не получил желаемого ответа и ему было так грустно, что он вообще не обратил на это внимания. Ему было все равно, куда катится эта таблетка.

Цзян Фули взглянул на него, но не собирался с ним разговаривать. Он поднял лекарство с земли, подтолкнул его своими длинными пальцами обратно к банкетному столу, а затем развернулся и пошел к соседнему столу.

Однако Мо Си, который был свидетелем всего процесса, смутно почувствовал, что что-то не так. Прежде чем он успел понять, что случилось, его охватило жуткое предчувствие.

Он смотрел на Цзян Фули и не видел ничего странного. Однако он чувствовал, что что-то очень важное и очень очевидное было не так. Он просто не мог понять это в данный момент.

Что-то было не так с Цзян Фули. Что-то было очень не так. Что именно...

Пока он хмурился и думал, он вдруг услышал холодный голос за дверью Золотого Императорского Зала.

- Уберите эти лекарства из рук. Не принимайте их.

Все вздрогнули и одновременно посмотрели на дверь.

Они увидели мужчину в королевском синем одеянии, с лисьими бровями и глазами, медленно поднимающегося по лестнице. Его выражение лица было усталым, он выглядел очень слабым, но, по крайней мере, он мог ходить, и его разум был ясным.

Кто-то удивленно воскликнул:

- Ванщу-Цзюнь?!

Кем еще мог быть этот медленно идущий человек, кроме как Мужун Лянем, чья жизнь, согласно слухам, висела на волоске и который был серьезно болен?

Глава 179.

Переворот

Зал на мгновение погрузился в гробовую тишину. Только свечи с узорами драконов еще ярко горели, освещая всем лица. Мужун Лянь медленно вышел из тени, шагнул в зал и встал посреди моря глаз.

Он поднял лицо, его глаза персикового цвета холодно взглянули на человека на троне.

- Ваше Величество.

Человек на троне не смотрел на него, но уставился на старейшину Террасы Шэньнун ужасающим взглядом, а затем повернулся и встретился взглядом с Мужун Лянем.

Очевидно, его лицо было похоже на бездну, но он все же неохотно покрыл его слоем тепла и заботы и улыбнулся:

- Ваншу-Цзюнь все еще нездоров, зачем же он пришел на банкет?

Мужун Лянь легко сказал:

- Благодаря заботе Вашего Величества, он уже выздоровел.

Закончив говорить, он сказал всем:

- Уберите лекарство из рук, это не противоядие, это отрава.

Все были в шоке:

- Что!?

- ......

Император на мгновение замолчал, его глаза потемнели, а затем он слегка поднял подбородок, давая знак старейшине Шэньнун удержать Мужун Ляня:

- Старейшина Чен, Ваншу-Цзюнь в эти дни несет чушь. Вы главный врач, неужели вы не можете как следует присматривать за ним? Почему бы вам не увести его отдохнуть?

- Ах...

Старейшина Чен на мгновение опешил, а затем поспешно поклонился.

- Да, Ваншу-Цзюнь, вы очень больны, этот старый подчиненный проводит вас во внутренние покои, чтобы вы могли отдохнуть.

Сказав это, он хотел потянуть Мужун Ляня за рукав, но Мужун Лянь только взглянул на него и холодно сказал старейшине Чену:

- Лао баобэй*, ты прекрасно знаешь, что ты подмешал в лекарство, которое давал мне последние несколько дней. Убирайся отсюда, пока я не рассердился, иначе я покажу тебе, что такое боль.

(п.п 老宝贝 - 老 – Lǎo – обращение к пожилому человеку, 宝贝 – bǎobèi – золотце, обращение к ребенку. Фактически Мужун Лянь назвал его «старый малыш»)