Старейшина Чен обильно вспотел и поджал шею от резких слов Мужун Ляня, после чего, дрожа от страха, посмотрел на императора.

Цвет лица императора постепенно становился бледнее, но он все еще был спокоен и выдавил из себя улыбку:

- Мужун Лянь, я думаю, ты сошел с ума из-за болезни.

Мужун Лянь не издал ни звука. Среди всех родственников, он больше всех был похож на императора. Но в этот момент он стоял перед ним и его лицо, так похожее на лицо императора, было лишено всякого уважения, когда он равнодушно смотрел на трон.

Это внезапно взволновало императора. Давным-давно пророчество о том, что «Звезда Цзивэй в хаосе, братья воюют друг против друга» вдруг всплыло в самой глубине его сердца. Однако Мужун Лянь был из побочной ветви семьи, а не из главной. Как это мог быть он? Как это мог быть он?

Мало-помалу он крепко сжал кулаки на подлокотниках трона, вены на его руках вздулись.

Однако он стиснул зубы и улыбнулся:

- Это также моя вина, что я не смог вылечить тебя. Это заставило тебя сойти с ума и явиться в тронный зал, чтобы создавать проблемы.

- Ваше Величество, о чем вы говорите?

Мужун Лянь равнодушно сказал:

- Ваше Величество позволил старейшине Чену хорошо заботиться обо мне день и ночь в эти дни. Вы не можете позволить мне умереть немедленно, так как это вызвало бы подозрения, но вы и не можете позволить мне выздороветь, потому что я слишком много знаю.

Император усмехнулся и сказал с мрачным лицом:

- Ты слишком много курил Жизнь Как Сон, баловался вином и женщинами, вел разгульный образ жизни. Я думаю, ты даже не можешь отличить реальность от галлюцинаций.

Он неоднократно говорил, что Мужун Лянь «страдал истерией и нес чепуху». Сначала все были напуганы и не верили, однако стоило упомянуть Жизнь Как Сон, лица некоторых людей немного расслабились.

Все знали, что если выкурить слишком много Жизнь Как Сон появятся галлюцинации. А Мужун Лянь за последние несколько лет ни разу не расставался со своей трубкой, так что казалось, что он действительно неизлечимо болен. Глядя на нынешний вид Мужун Ляня, который был одет небрежно и не следил за собой, его действительно можно было счесть сумасшедшим.

Однако Мо Си так не думал.

Мо Си слишком хорошо знал, как выглядел Мужун Лянь, когда собирался причинить неприятности, независимо от того, насколько неприличным было его поведение, его взгляд был холодным, как у стервятника, парящего над голубым небом. Не говоря уже о том, что теперь Мо Си знал, каким человеком был император, и Цзян Фули вызывал у него легкое чувство дискомфорта.

Мужун Лянь не был сумасшедшим. Это император хотел превратить его в сумасшедшего.

Потому что словам сумасшедшего нельзя доверять.

В этот момент его рукав вдруг осторожно потянули. Мо Си повернулся и увидел, как Гу Манг смотрит на Мужун Ляня в оцепенении. Его сердце слегка дрогнуло, он спросил:

- Что такое?

- ...

Гу Ман не мог ответить. Он поджал губы и смотрел пустым взглядом.

Через некоторое время он сказал:

- Я его знаю... когда я сидел взаперти, все говорили, что я кого-то убил. Это был он?

Мо Си похлопал его по руке и утешил:

- Ты этого не делал.

Гу Ман снова замолчал, глядя на Мужун Ляня голубыми глазами, не моргая, он вдруг сказал:

- ...Простить его.

- Что?

Гу Ман, казалось, был ошеломлен своей реакцией, но все же последовал своим инстинктам и сказал:

- Я помню, что должен простить его. Я не могу его ненавидеть.

Затем он сказал с некоторым огорчением:

- Но я не помню, кто он.

Пока он бормотал, Мужун Лянь внезапно повернулся. Его взгляд пронесся мимо остальных и упал прямо на лицо Гу Манга. С нынешним состоянием души Гу Мана ему было трудно сказать, что выражал взгляд Мужун Ляня - раздражение, сравнение, одобрение, облегчение... Казалось, все эти эмоции пронеслись одна за другой, и в конце смешались воедино.

Гу Ман широко открыл глаза и посмотрел на него с некоторым замешательством. Он почувствовал слабую боль в голове, когда у него перед глазами промелькнуло окровавленное лицо Мужун Ляня на залитом лунным светом берегу реки. Он протянул руку и призвал его:

- Беги! Если ты не убежишь сейчас, тебе будет сложно объясниться!

Гу Ман не смог сдержать тихий стон и поднял руку, чтобы поддержать пульсирующий лоб.

- Низкий раб! Думаешь, ты заслуживаешь прикасаться к вещам моего отца? Сними это сейчас же!

- Надень этот рабский ошейник и навсегда стань слугой Мужун Ляня.

Эти резкие голоса, полные злобы, полные шипов и сомнений в детстве и юности, пронзили его голову, но в конце концов все они стали нежным голосом женщины:

- А-Ман, они спасли тебе жизнь. Есть много вещей, которые тетя Лин не может ясно объяснить но... не ненавидь их слишком сильно, ладно?

И хриплый голос Мужун Ляня, когда на него напали.

- Беги...

Гу Ман опустил голову и нахмурился, стиснув зубы, в его глазах была растерянность. Мо Си заметил его странное поведение и тут же спросил:

- Что с тобой?

- Я... - тихо пробормотал Гу Ман. - Я не знаю.

Он поднял глаза и снова посмотрел на Мужун Ляня, на этот раз встретившись с ним взглядом. Мужун Лянь на какое-то время отвел глаза, но затем повернулся и неуверенно уставился на него. В конце концов, он смягчился и успокоился.

Гу Ман вдруг тихо сказал:

- Я ему верю. Он не сумасшедший.

Мужун Лянь был слишком далеко, чтобы услышать слова Гу Мана, но, похоже, он принял решение, когда встретился с ним взглядом.

Он снова повернулся, чтобы посмотреть на императора, и повысил голос.

- Я, Мужун Лянь, раньше хотел лишь защитить процветание моей семьи Ваншу на протяжении поколений. Меня не заботили жизни других. Из-за этого я всегда был самодовольным, меня устраивала моя жизнь в укромном уголке. Я был высокомерным и своенравным, потому что Его Величество не сомневался во мне. За более чем тридцать лет моей жизни у меня нет ничего, чем я мог бы гордиться. Но у меня есть брат, который не забыл, что он должен был сделать, даже после того, как я втоптал его в грязь. Даже после того, как его забрызгали грязной водой, он все еще придерживается своей первоначальной цели - защитить народ Чунхуа.

- Когда я беспокоился, что он позарится на мое положение и отнимет богатство моей семьи, он терпел унижения и ничего не делал для себя. Я чувствовал, что чертовски уступаю ему. - Мужун Лянь четко произносил каждое слово. - Я был недоволен.

- Когда это я, Мужун Лянь, когда-либо признавал поражение? Я сражался с Сихэ-Цзюнем, я сражался с лордом Чанлэ, я сражался с небом, землей и своей жизнью - и наконец проиграл какому-то мальчишке? - Мужун Лянь усмехнулся, но у него не было намерения насмехаться над Гу Маном. Он поднял трубку и сделал глубокую затяжку. Выдыхая тонкую струйку дыма, она тихо сказал: - Я этого не принимаю.

Император сузил свои орлиные глаза:

- Мужун Лянь, ты должен прекратить нести свою чушь!

- Мужун Чен.

Когда эти два слова прозвучали, в зале поднялся шум.

Лицо императора побледнело.

Это имя давно не произносилось в золотом зале, но кто не знал, что это имя императора?!

Называть имя императора прямо перед всеми было преступлением, наказуемым смертью!

- Мужун Чен. - снова медленно повторил Мужун Лянь, четко произнося каждое слово. Он усмехнулся: - Слушайте меня внимательно. В прошлом все говорили, что я, Мужун Лянь, лишь избалованный молодой господин. Сегодня я изменился. Сегодня я хочу быть героем.

- Ты далек от слова герой!

Мужун Лянь символически поклонился:

- Зато ты очень близок к слову «бесстыдство» несмотря на свою скромность.

Император подавил бушующее пламя гнева и сказал слово за словом:

- Мужун Лянь, ты устал жить и хочешь умереть?»

Мужун Лянь усмехнулся:

- Баобэй, разве ты уже не посылал людей убить меня?

Он обернулся и сказал гражданским и военным чиновникам:

- Все смотрите внимательно. Таблетка в ваших руках - не противоядие, а лекарство, которое может воздействовать на сердца людей!

Все были ошеломлены и потрясены.

- ...... Что?!

- Лекарство, которое может влиять на сердца людей?

Переносица императора сморщилась. Его лицо было похоже на лицо тигра или волка. Он мрачно сказал:

- Абсурд, это просто нелепо! Всем известно, что медицинские навыки Цзян Фули находятся на пике совершенства, и он действует свободно и непринужденно! Мужун Лянь, если у тебя хватает смелости клеветать на Этого Одинокого, лучше бы придумал что-нибудь не такое возмутительное!

Закончив говорить, он отвел глаза:

- Мастер Цзян, Ваншу-Цзюнь сказал, что вы помогли Этому Одинокому околдовать сердца людей. Любопытно, есть ли способ действительно так легко влиять на других?

Цзян Фули сказал:

- Самый эффективный способ - это Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия и шашки Вэйци Чжэньлун. Однако это непросто. Для выращивания первого требуется душа расы демонов, а получить распустившийся цветок чрезвычайно трудно... Последнее является одним из трех древних запретных техник.

Затем он холодно взглянул на Мужун Ляня.

- Ваншу-Цзюнь, вы действительно слишком высокого мнения обо мне.

- Ты это слышал? - холодно сказал император. - Мужун Лянь, ты ведь не собираешься сказать, что Этот Одинокий воспользовался одним из этих методов? Более того, будь то Цветок Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия или шашки Вэйци Чжэньлун – эти техники не подразумевают прием лекарства. - император сделал паузу и окинул министров взглядом. - Однако, если кто-то боится и верит словам Мужун Ляня, вы можете вернуть таблетку мастеру Цзяну и найти другой способ противостоять демонической ци!

Как могли старые чиновники, которые были жадны до жизни и боялись смерти, не послушать императора?

Поколебавшись мгновение, кто-то сказал:

- Мужун Лянь, ты сошел с ума? Его Величество стоит выше десятков тысяч людей, зачем бы ему понадобилось преодолевать столько трудностей, чтобы влиять на сердца людей? Я думаю, что человек, который хочет влиять на сердца людей - это ты!