- Не волнуйся, способ найдется. Способ всегда есть. Твоя мама не позволит ей отнять у нас все. Я не позволю ей обижать тебя.

- В особняке Юэ у нас с тобой есть только ты и я. Есюэ, Сюэ-эр... Все, что твоя мама будет делать в будущем, предназначено для тебя, и ты тоже должен заботиться о своей маме, ты понимаешь?

- Все вернется к нам.

Он моргнул. Он был очень не по годам развитым и умным. Он не был согласен с крайним стремлением своей матери к власти и богатству, но он знал ее скромное происхождение, трудность ее пути и страх перед потерей всего обретенного. Он мог примириться с ней в своем сердце.

Просто он не собирался бороться.

В день, когда Мужун Хуан выходила замуж, его мать была великолепно одета. Она раньше была музыканткой, поэтому ей не составило труда изобразить деликатную улыбку. Она учтиво приветствовала ее, смиренно терпела и льстила.

Когда начался свадебный банкет, Цзян Есюэ тихо вышел из зала, наполненного гостями.

Было темно, шел снег.

Затянув свою меховую накидку, он вспомнил, что на заднем дворе цвели сливы, поэтому он планировал пойти туда и сорвать две ветки, чтобы поставить их в своей комнате и комнате матери. Так он прошел всю дорогу до сада по тонкому хрустящему снегу.

Затем он увидел похожего на снег молодого человека в белом, в ярко-красном плаще, стоящего на снегу и смотрящего вверх на старую сливу у белой стены с черной черепицей.

-- Это была его первая встреча с Мужун Чуи.

Глава 172.

Юношеская нежность

В том году и он и Мужун Чуи были еще очень молоды, можно сказать незрелые и совсем зеленые.

Он понятия не имел, что молодой человек, который выглядел моложе его, на самом деле был его дядей. Он подумал, что это просто молодой господин, которого привели в качестве гостя, который тайком сбежал во двор, чтобы насладиться цветами.

Мужун Чуи был не в духе. Он внимательно рассматривал цветущую сливу и не заметил, что сзади кто-то подошел.

Только когда голубой зонтик из масляной бумаги с рисунками журавлей в облаках, поднялся над его головой, прикрывая его от снега и закрывая ему обзор на цветы, он удивился и резко обернулся.

Цзян Есюэ дружелюбно улыбнулся ему:

- Чей ты ребенок? Почему ты без зонта в такую сильную метель?

Мужун Чуи широко открыл глаза, сделал шаг назад, а затем еще два. Выражение его лица постепенно сменилось с удивленного на равнодушное. Вместо того чтобы ответить на вопрос Цзян Есюэ, он прямо сказал:

- ...Кто ты? Что ты здесь делаешь?

Этот вопрос был задан в простой, грубой и невежливой форме. Собеседник, похоже, не хотел разводить с ним пустые разговоры.

Но у Цзян Есюэ был хороший характер. Он был словно ограненный нефрит.*

(п.п 君子如玉 «Подобен нефриту», «Ограненный как нефрит» - о мягком и элегантном человеке)

Несмотря на свою молодость, Цзян Есюэ всегда был терпим и заботился о других. Поэтому он улыбнулся и сказал:

- Моя фамилия Юэ, меня зовут Юэ Есюэ. Что касается того, почему я пришел сюда... Потому что это мой дом. Слива, на которую ты смотришь, также моя любимая.

Другой человек почему-то сузил глаза, услышав его слова.

- О? Ты Юэ Есюэ, дитя Се Илань?

Даже имея хорошее самообладание, Цзян Есюэ почувствовал себя несколько удивленным и раздраженным, когда этот маленький ребенок неправильно назвал имя его матери.

Но он не возмутился вслух. Он просто протянул руку, затащил молодого человека под свой широкий бумажный зонт и мягко научил его.

- Послушай, мою мать зовут Се Ланьи, а не Се Илань. Снег сильный, ты простудишься если будешь стоять тут вот так. Идем, я отведу тебя обратно в зал, чтобы найти твоих родителей.

Однако человек резко сказал:

- Никаких правил, никаких манер. Ты знаешь, с кем разговариваешь?

Цзян Есюэ невольно рассмеялся и сказал:

- Ты, ребенок...

- Ребенок?

Мужун Чуи поправил плащ, пригладил взлохмаченные волосы на лбу и серьезно посмотрел на него. Его тонкие губы открылись и закрылись, он серьезно сказал:

- Юэ Есюэ, я твой дядя.

Глаза Цзян Есюэ внезапно расширились.

- ...

Через некоторое время он расхохотался и потянулся ко лбу мальчика.

- Ты, - сказал он с улыбкой. - замерзаешь, а голова горит?..

Цзян Есюэ не помнил всех деталей, или чем в итоге закончился этот фарс. Он помнил только, что Мужун Чуи в итоге ушел недовольным. А после свадебного банкета, когда он пошел со своей матерью навестить Мужун Хуан в главной комнате и предложить ей чай, то обнаружил, что юнец из-под цветущей сливы стоит рядом с Мужун Хуан и равнодушно смотрит на него.

Только тогда он, наконец, понял, что этот молодой человек в белом, примерно его возраста, на самом деле был его дядей.

Его звали Мужун Чуи.

Хотя Мужун Чуи жил с ним в одном доме, обычно он не любил контактировать с людьми. Из десяти дней, он в лучшем случае показывался на глаза три дня. Вначале Цзян Есюэ хотел поговорить с ним, но каждый раз натыкался на острый, словно гвозди, холодный взгляд.

Мастер Сун научил его, что дружба между совершенствующимися легка, как вода. И поэтому, раз Мужун Чуи не хотел слишком много общаться с ним, Цзян Есюэ не пытался его принуждать.

Однако не все люди в мире были такими миролюбивыми и добрыми, как его Мастер Сун. После того, как Мужун Хуан и Юэ Цзуньтянь поженились, он остро почувствовал, как изменилось атмосфера в доме и за его пределами. Первыми исчезли те, кто всегда льстил ему и заискивал перед ним, а потом уже и некоторые старейшины улыбались не так тепло, как раньше.

Цзян Есюэ был добрым, но не бесчувственным. Он точно знал в чем причина такого переменившегося отношения.

Однако он был мягок с другими и не заботился о прибылях и убытках, так что это не имело значения.

Только обида госпожи Се становилась все более и более серьезной, из-за чего он чувствовал себя немного обеспокоенным и огорченным. Она постоянно рассказывала ему, какие украшения Юэ Цзуньтянь сегодня подарил Мужун Хуан, сколько они стоят и насколько они ценны. Рассказывала, какую одежду сегодня купила Мужун Хуан...

Время шло, и ее слова становились все хуже, иногда просто невыносимы. Цзян Есюэ слегка хмурился, но поскольку она была его матерью, он мог только вздыхать в глубине своего сердца. Он не то чтобы не утешал ее, но когда говорил что-нибудь, чтобы ободритьее, она смотрела на него и бранила, говоря, что он «не стремится к прогрессу» или «не знает страданий».

Цзян Есюэ не оставалось ничего другого, как просто молчать.

Позже ревность мадам Се к Мужун Хуан становилась все более и более серьезной. Когда она узнала о том, что Мужун Хуан беременна, ее лицо исказила ненависть.

Мужун Хуан принадлежала к королевской семье, была главной женой. Чтобы угодить ей, все были готовы доставать звезды и луну для нее. Это было привилегированное обращение, которого мадам Се никогда не чувствовала, даже когда была беременна Цзян Есюэ.

Слуги тоже почувствовали, куда ветер дует и разница в их отношении к двум госпожам становилась все отчетливее. Даже некоторые слуги, которые в прошлом заботились о Цзян Есюэ, стали вести себя странно.

Госпожа Се ненавидела ее так сильно, что однажды сказала Цзян Есюэ:

- Ты говоришь о том, чтобы служить людям добродетелью, о том, чтобы позволить всему идти своим чередом? Кому ты служишь? Да что вообще с тобой?

Хотя Цзян Есюэ чувствовал некоторое смятение, он все же настаивал на том, что в его способе взаимодействия с миром нет ничего плохого. Легко искать богатства и славы, но трудно сохранять чистую совесть.

Но постепенно даже отец стал проявлять к нему отчужденность, перестал интересоваться им. Во всем особняке, кроме Мастера Суна, никто не желал проявлять инициативу для общения с ним.

В сердце Цзян Есюэ поселилась некая печаль и смятение.

В конце весны того года, Мастер Сун был болен и прикован к постели, поэтому пока не мог научить его навыкам обработки оружия. Цзян Есюэ думал о том, чтобы самостоятельно заняться этим, но он всегда уважал и заботился о своем учителе. Ему было невыносимо беспокоить больного, поэтому он взял эти инструменты, чтобы найти в особняке других мастеров для обработки оружия. Однако все избегали его и придумывали глупые отмазки, чтобы отказать ему.

- Извините, господин Есюэ. У меня сегодня много дел.

- Мне очень жаль, господин Есюэ. Я плохо себя чувствую. Я помогу вам, когда поправлюсь. Вы ведь не в обиде?

- У меня мало знаний и нет таланта, боюсь, я не смогу научить вас, господин Есюэ.

Никто не соглашался на его просьбы.

Цзян Есюэ держал сделанного им деревянного воина и шел по пустому коридору, понуро склонив голову. Когда он вдруг услышал, как кто-то зовет его сзади и вышел из состояния оцепенения.

- Юэ Есюэ.

Он оглянулся с потерянным печальным выражением лица и увидел Мужун Чуи.

Его дядя нахмурился.

- Что у тебя с лицом?

Человек в белой одежде вышел из-за арки и посмотрел на доспехи в его руках.

- Ты сделал это?

- Угу.

Мужун Чуи взял одни из маленьких песочных часов и внимательно посмотрел на них.

- Кристалл крови Дунчжу вместо песка, сандаловое дерево для корпуса... Ты сам до этого додумался?

В то время Цзян Есюэ знал о его репутации специалиста по оружию. Он неловко сказал:

- Да.

Мужун Чуи не стал смеяться над ним. Он поставил маленькие часы и сказал:

- ...Приходи в мою мастерскую, я научу тебя.

Цзян Есюэ никогда бы не подумал, что Мужун Чуи первый позовет его к себе. Он широко открыл глаза от удивления и уставился словно в пустоту.

Мужун Чуи пошел вперед, а когда увидел, что Цзян Есюэ остался стоять на месте, равнодушно повернул голову:

- Ты не идешь?

- ... Ах, да, да...

Период времени после этого, до рождения Юэ Чэньцина, можно было считать самым насыщенным и счастливым в жизни Цзян Есюэ. Хотя Мужун Чуи был ненамного старше его, он был очень опытным в усовершенствовании оружия и научил его многим техникам и секретным методам, о которых он раньше и не подозревал.