Права Эммалиэ, теперь невозможно определить с точностью, чьи руки творили зло во время войны и с какой целью. Для разжигания ненависти или для справедливого возмездия? Фотографы-доброжелатели потчевали шокирующими снимками обе стороны, и фальсификация переплелась с правдою.
Оказывается, и предоставленного часа много. Айями начала подмерзать. Прошлась по комнате, попрыгала, согреваясь. Потрогала прибор, исторгавший теплый воздух. Тяжёл, зараза, с места не сдвинешь. В'Аррас щедр, точнее, щедр его начальник. Разумеется, в пределах разумного. Можно подумать, у даганнов нет других забот, кроме как исполнять странные капризы мехрем господина подполковника.
Издалека послышались размеренные тяжелые шаги. Приближались две пары ног.
- Достаточно? - спросил господин помощник, появившись в дверном проёме.
- Д-да, спасибо, - поёжилась Айями зябко.
Он кивком указал на прибор, и солдат подхватил теплопечку под мышку. Как перышко.
________________________________________________________
Рейвлин, рейвлины (на рив.), Ривал, ривалы (на даг.), Риволия, риволийцы (на амид.)
Амидрейн, амидрейны (на рив.), Амодар, амодары (на даг.), Амидарея, амидарейцы (на амид.)
Дейген, дейгенны (на рив.), Доугэнна, доугэнцы (на даг.), Даганния, даганны (на амид.)
Нибелим - фосфоресцирующая горная порода. При особой обработке дает яркий свет в течение нескольких десятков лет в зависимости от естественного освещения. Чем темнее, тем сильнее разгорается нибелим.
Мехрем - содержанка, проститутка
Хику (на даганском - тхика) - состояние полного блаженства, нирвана. В действительности - коматозное состояние, при котором прекращаются обменные процессы в организме, замедляется работа сердца, умирают клетки мозга. В итоге - смертельный исход. Хику достигается как самовнушением, так и с помощью наркотических и психотропных средств.
Cercal* - (церкал, на амидарейском - церкаль) - населенный пункт в Даганнии
Аффаит - особый сорт угля, обладающий высокой теплотворной способностью.
Bohor*, бохор - драка, потасовка. Жарг. - мочилка, буча, схлёст
Ойрен* - слабоалкогольный шипучий напиток, похожий на квас
Масурдал* - суп из чечевицы
45
Наверное, Веч прислушался к её страхам. Теперь по пути на работу Айями натыкалась на патрули, бывало, что и дважды за утро. Похоже, даганны облюбовали проулок и весь район в придачу. И по вечерам стали патрулировать, Айями видела из окна машины, возвращаясь домой.
Что другим амидарейцам в тягость, то Айями в радость. Ненавязчивый пригляд вселял уверенность. Диамал с дружком не докучали вниманием, а вот за Айрамира сердце побаливало. Вздумай парень наведаться в гости, он подвергнет себя большому риску. Оставалось надеяться, что у Айрамира хватит ума не соваться в район, ставший территорией интереса даганских патрулей.
А о том, что беда может прийти при свете бела дня, Айями и в голову не приходило.
Рабочее время вышло, и напарницы заторопились к выходу. Айями же задержалась, пары часов вполне хватит, чтобы допечатать многостраничный перевод, над которым она трудилась несколько дней. Доделав задуманное, Айями в хорошем настроении поспешила домой. Смотрит, а в фойе Эммалиэ и дочка заняли стулья для посетителей напротив дежурного поста. Расстегнули пуговицы, размотали шарфы, значит, давно дожидаются.
Айями чуть не споткнулась на ровном месте. По пустому поводу Эммалиэ не привела бы дочку в комендатуру.
- Мама! - Вскочив, подбежала Люнечка. - А мы здесь!
- В гости заглянули? - улыбнулась Айями, обняв девочку, а в глазах застыл вопрос, обращенный к Эммалиэ. Поникшая фигура той кольнула сердце неясной тревогой
- Баба сказала, давай устроим этот... подарок. Или нет, сюрприз! - воскликнула дочка и добавила шепотом: - Мам, я писать хочу.
- Люня, присядь. Потерпи немножко, - сказала Эммалиэ, усаживая девочку на сиденье.
- Что случилось? - голос Айями сорвался.
Она впервые увидела растерянность Эммалиэ. Не бывало еще такого случая, чтобы соседка раскисала. Наоборот, в критических ситуациях она гораздо быстрее, чем Айями, собирала волю в кулак и принимала мудрые и правильные решения. А сейчас Эммалиэ выглядела так, словно вся тяжесть мира легла на её плечи.
- Отойдем. Не стоит Люне об этом знать, - понизила Эммалиэ голос и продолжила, когда женщины очутились вне зоны слышимости: - Понимаешь, сегодня днем мы гуляли... Как обычно, добрались до набережной, свернули к рынку... потом центральной улицей пошли домой. Идем, и тут вижу, наши ставни закрыты. Думаю, как так? Неужели у меня отшибло память, и я затворила окна?
Айями судорожно сглотнула. Нехорошее предчувствие сдавило грудь. Ставни, поставленные Айрамиром, хозяюшки запирали с наступлением сумерек и открывали поутру, когда ночь отступала. А в течение дня окна не закрывались, потому что светло и некого опасаться.
- Побоялась я вести Люню домой. Велела дожидаться на дорожке, а сама пробралась к окну, чтобы заглянуть...
- И? - Не выдержав, Айями схватила её за руку.
- Ставни на кухне заперты, а в комнате прикрыты наспех. Видимо, действовали второпях... Ох, Айя, плохо там всё... Стекол нет. Выбиты...
Айями оперлась ладонью о стену. Чтобы удержаться на ногах, потому что пол покачнулся перед глазами.
- В комнате темно, и с улицы не видно толком, что творится внутри. Испугалась я, думаю, а вдруг они не ушли? Затаились и нас ждут. Вернулась к Люне и повела прочь. А куда нам податься, не знаю. Найти бы место, где есть люди и где безопасно. Иду и оглядываюсь: кажется мне, что за нами крадутся. А дома вокруг точно вымерли. Ни одной живой души. Хоть бы патруль, что ли, попался навстречу, всё спокойнее. Так и добрались до перекрестка, а там и до ратуши недалеко... Вот, сидим, тебя ждем. Ума не приложу, что нам делать...
Отлепилась Айями от стены и добралась на негнущихся ногах до сиденья.
- Мам, я писать хочу. - Затеребила Люнечка за рукав.
- Сейчас, моя хорошая, - пробормотала Айями. Притянула девочку к себе и поцеловала. Механически, потому что в голове творилось невесть что. В мыслях - кавардак и смятение. Пока Эммалиэ и дочка гуляли, кто-то разбил окно и затворил ставни. Зачем? Из баловства. Или для того, чтобы снаружи не увидели, что происходит внутри. И умысел незваных гостей, конечно же, не благой. Стёкол нет, значит, жилище выстудилось в миг. Что делать? Прежде всего, оценить последствия погрома. Придется заколотить окна досками и жить как в подземелье. Или переселиться в бывшую квартиру Эммалиэ, чем не бункер? За окном смеркается, ночь близится с каждой минутой, и нужно позаботиться и об ужине, и о ночлеге. Надо вернуться в квартиру, но без Люни, нельзя подвергать её опасности. Хотя тот, кто проник в жилище, вряд ли там задержался.
- Мам, ну, мам, - не унималась Люнечка. - Я домой хочу! К Динь-дон. И кушать хочу.
- Погоди, милая, сейчас что-нибудь придумаем, - пробормотала Айями, лихорадочно размышляя. - Ждите здесь, скоро вернусь.
Под недовольным взглядом дежурного она направилась к лестнице. По кислой физиономии даганна Айями поняла, что посторонние в фойе успели намозолить глаза, однако ж, он проявил благодушие и не выгнал посетительниц на улицу. Слава святым, Эммалиэ при входе смогла выдать на даганском нечто, отдаленно похожее на: "Айями лин Петра работает тут". И бабушке с внучкой было указано на стулья, мол, сидите, ждите.
Айями поднялась на третий этаж. Если приемная закрыта, придется разыскивать господина помощника по телефону и отвлекать просьбами от важных дел. Ну, и пусть. Веч сказал, можно обращаться за помощью в любое время дня и ночи. Вот и подоспел повод. Сейчас самое главное - пережить ночь. И для начала защитить жилище от всепроникающего холода.
Господин В'Аррас словно сросся с приемной, загрузившись работой по макушку. Руководство в отъезде, а кипа папок на столе господина помощника, наоборот, возросла.
- Сколько полиэтилена потребуется? Ширина, длина? - спросил В'Аррас, выслушав просьбу и не подивившись её странности.
- Не знаю. Метра три-четыре, - сказала неуверенно Айями. Или больше?
- Зачем?
Айями замешкалась с ответом. Разбились стекла в оконной раме. Треснули и выпали. Случайно или осознанно? Кто разбил?
Только сейчас, в разговоре с господином В'Аррасом, её осенило: а ведь это могли быть соседи. Или Диамал с дружком. Или кто-то из приезжих, их в городе немало. Это были свои. И они выжидали, подкарауливая. Улучив момент, проникли в квартиру, разбив стекло, и никто - ни одна живая душа поблизости и пальцем не пошевелила, чтобы помочь пожилой женщине и маленькой девочке. Задвинули занавески, заткнули уши, закрыли глаза и отвернулись от окон. Из-за трусости или из-за солидарности. Потому что такие, как Айями и её семья, иного не заслуживают.
Пока бабушка с внучкой гуляли, кто-то разбил окно, - пояснила Айями сдержанно. Повторила слова Эммалиэ, и не более. Хотя та сказала: "Там всё плохо". Плохо...
- Определим метраж по месту. А стеклить будем завтра, - объявил господин помощник.
Кратко, но ёмко. Впрочем, как всегда. В'Аррас вообще решал возникающие проблемы так, словно он не человек, а прибор. Сунешь в лоток записку с вопросом, а на выходе готов отпечатанный ответ. И на другие сопутствующие просьбы Айями получила незамедлительное решение. Господин помощник повелел, и дежурный пропустил её с хнычущей дочкой в туалет. Господин помощник организовал номер в гостинице и ужин для Люнечки и Эммалиэ. Незачем им мешаться под ногами, пока не отремонтировано разбитое окно. Услышав распоряжения, отданные по телефону, Айями замялась, не зная, как подипломатичнее озвучить свои сомнения: она опасалась оставлять семью в гостинице, переполненной даганнами.