— Грейс, Грейс… Николас вцепился руками в покрывало, откинув голову назад; на его шее выступили сухожилия, мощные бёдра напряглись, на руках проступили мышцы и вены.

Она чувствовала себя могущественной, как смертная, которая держит в руках похотливого, дерзкого бога.

— Остановись, пожалуйста… — Николас приподнялся на локтях и с гримасой боли схватил её за подбородок, чтобы оторвать от себя.

— Поцелуй меня, Грейс.

Она повиновалась. Переместилась вверх по его телу, кожа к коже. Волосы прикрывали их обоих, как вуаль над грязными мыслями.

Он схватил её за ягодицы, раздвинул их, поиграл с пропитанными влагой отверстиями, а затем перевернул Грейс на спину.

— Впусти меня, милая, — выдохнул ей в рот.

Грейс потянулась к прикроватной тумбочке, открыла ящик и достала упаковку с презервативами.

Николас выругался себе под нос, схватил пакетик и под весёлым взглядом Грейс разорвал фольгу.

— Я помогу тебе, если хочешь… — Ты опасна со своими руками, — отругал он с улыбкой в голосе.

И он оказался на ней. Но проникать не спешил; поиграл со складочками, заставляя её извиваться и требуя молитв, как похотливый, бесстыдный, извращённый бог. А потом он вошёл, раздвигая с изнурительной неторопливостью, упиваясь каждым стоном, и когда был весь в ней, когда наполнил её обещанием, когда даже отголосок боли растворился в чистом наслаждении, тогда он начал двигаться. Николас был хищным, ненасытным, он был медленным и ленивым. Он поедал её, как едят ранние фрукты: поглощая с первого укуса, а потом смакуя всё остальное.

Рука Николаса лежала у неё на груди, и Грейс не могла оторвать глаз от пальцев, которые, казалось, претендовали на обладание. Это была глупая надежда завоевать сердце мужчины, мечта, от которой, как всегда считала, она отказалась. Однако Николас — не тот случай, чтобы воскрешать фантазии, похороненные разочарованиями и поворотами судьбы.

Он был опасен, это да. Женщина могла легко в него влюбиться, возможно, приняв незабываемый оргазм за вечную любовь, даже зная, что преданность мужчины так же непостоянна, как направление движения флага. Всё тело ещё пульсировало от последствий умопомрачительного секса, которого она, возможно, никогда не испытывала, даже с Ральфом (теперь профессор воспринимался как посредственный любовник, слишком поглощённый своей ролью наставника, чтобы разбудить желания молодой девушки, не имеющей опыта).

Большим пальцем Николас неспешно поглаживал ложбинку её груди. Повинуясь стимулу сосок приподнялся, потемнел, стал твёрдым, как вишня в ожидании, когда её сорвут.

И тут его губы захватили вершину во влажной ласке, а язык зашевелился, медленно рисуя круг. Грейс всхлипнула, раздвинула ноги в инстинктивном приглашении, которое Николас подхватил кончиками пальцев. Он ласкал набухшую влажную плоть, искал источник её удовольствия, а когда нашёл — задержался там, улыбаясь, как демон, искушающий девственницу.

— Кончи для меня, Грейс. Ещё раз… Он вдыхал её стоны, усиливал давление, ласкал снова и снова, пока Грейс не задрожала всем телом, погружаясь в оргазм, сотрясающий мышцы, кости и с ожесточением атакующий сердце.

Затем она рухнула в изнеможении, но прежде чем закрыть глаза и поддаться усталости, встретилась с его внимательным и беспокойным взглядом. Проваливаясь в густой плотный туман, она гадала, найдёт ли его снова, когда проснётся.

Грейс медленно приоткрыла веки, вглядываясь в очертания комнаты, размытые из-за тусклого лунного света, проникающего сквозь приоткрытые ставни. Её обнажённое тело было прикрыто простыней, между ног ощущалась тёплая влага, и Грейс постаралась не тереть бёдра и не шевелиться, наблюдая за движениями Николаса, бродившего по комнате.

Она закрыла глаза и притворилась спящей, не желая прощаться и наблюдать за его уходом в темноту ночи. Мужчина обещал ей ночь. Луна была уже высоко в небе, когда он нарушил эту странную сделку.

Грейс не должна испытывать разочарование, она была свидетелем других побегов. В прошлом её сердце уже топтали, поэтому она и возвела вокруг себя крепость из гранита, но, очевидно, защита оказалась не такой уж и прочной, если Грейс почувствовала, как горло сомкнулось от странного давления.

Затем матрас прогнулся, простыня приподнялась, и прохладный воздух потянулся к ней вместе с тёплым, обнажённым и возбуждённым телом.

— Я знаю, что ты не спишь… — прошептал ей на ухо, обхватив за торс рукой.

— Ты меня разбудил, — ответила она хриплым ото сна голосом.

Она потянулась, прижимаясь к Николасу, который улыбнулся ей в кожу, пока покусывал изгиб её плеча и ласкал грудь.

— Ты совсем не спал?

Он определённо не спал и настроен был решительно.

— Немного поспал, но больше не хочу.

Николас потёр эрекцией о ягодицы, чтобы подчеркнуть очевидное.

— У нас тут проблема… — предупредил он, лизнув кончиком языка контур её уха.

— У нас большая проблема… Грейс тихонько засмеялась, но не из-за шутки. Она смеялась по более неприятной причине. Грейс смеялась от облегчения, что Николас до сих пор рядом с ней, она смеялась над желанием, которое не угасло несмотря на сумасшедший секс, который они разделили несколько часов назад, она смеялась, потому что смеялось её сердце, то самое, которое должно было держаться подальше от этой кровати, от этих пальцев, рта, обольстительного тела, и от слов, произнесённых на волне одного из оргазмов.

«Ты прекрасна… Я умру от наслаждения… Никогда не смогу насытиться тобой». Рука оставила грудь, спустилась по животу ниже, поиграла вокруг пупка, щекоча контур, а затем нырнула между бёдер. В смятении чувств Грейс услышала звук разрываемого пакетика. Он творил с ней невероятные вещи, её разум помутился. Николас погрузил пальцы в её влагу, размазывая по складочкам, словно крем. Грейс помогла ему, приподняв колено. Она открылась ему и тому наслаждению, которое росло внутри, как зарождение солнца, звезды, а внезапно взорвавшись, пронзило её сверкающим пеплом.

Он вошёл в неё одним, очень медленным толчком. Увлажнённая плоть обволакивала его. Николас обхватил Грейс сзади одной рукой и стал двигаться всё быстрее и быстрее, неумолимо, почти неистово. Снова шептал ей слова, которые она не хотела слышать, в которые не хотела верить, потому что вместе с солнцем Николас уйдёт, и всё это останется лишь воспоминанием. Но пока он был рядом и принадлежал только ей, пусть и на время, ограниченное лунным светом.

Наслаждение проросло, как пышный цветок, вонзилось корнями в плоть; первые мурашки пробежали по мышцам, излучаясь и обжигая живот, пока не взорвались в сопровождении беспорядочных криков. Грейс не узнала свой собственный голос. Она не понимала, что кричала, пока её тело не перестало дрожать. Потом Николас вышел из неё, член оставался твёрдым, и мужчина приблизил его к её губам.

Грейс медленно приподнялась и посмотрела на него снизу вверх. Она хотела подарить ему незабываемый оргазм, хотела остаться в его памяти. Грейс осторожно взяла член в руку и сняла презерватив. Погладила большим пальцем набухшую головку. Медленно задвигала рукой, задерживаясь, чтобы полюбоваться широкими мышцами и сухожилиями, опущенными по бокам руками, запрокинутой назад головой, обнажившей сильную шею.

Она облизала всю длину, сверху донизу и обратно, наслаждаясь его стонами. Николас запустил руку в её волосы, чтобы в тишине направить движения, и Грейс заглотила полностью, работая языком. Она чувствовала, как он дрожит, но ей всё равно было мало.

Тогда она отпустила член и легла, улыбаясь потерянному взгляду мужчины. Грейс сдвинула вместе грудь в соблазнительном приглашении, и он понял. Николас оседлал её торс, вошёл членом между пышными буферами и сам обхватил их ладонями.

— Грейс, ты рай… Довольная, она опустила голову и продолжила работу языком, губами и зубами, в то время как Николас увеличил темп. Стоны становились всё интенсивнее. Отстранившись, Николас опустил взгляд на свою твёрдость, крепко взял в руку и быстро задвигал. Другой рукой он ущипнул её соски, сдавленно застонал, высыпая на её кожу перламутровые нити, что падали тёплым дождём.

Его грудь быстро поднималась и опускалась, он смотрел на Грейс, слабо моргая, как бы пытаясь сфокусировать взгляд.

Казалось, он хотел заговорить с ней, но несколько раз сглотнул, и слова не сорвались с его губ. Николас рывком поднялся с кровати и тут же вернулся с бумажными салфетками, которыми привёл её в порядок. Он протирал бережно, без тени распутства, но с оттенком нежности, вызывая у Грейс умиление. Он только что трахнул её сиськи, и что мужчина нашёл романтичного в этом жесте — загадка, которую она не собиралась разгадывать.

Николас снова ушёл, чтобы выбросить бумагу. Грейс ждала, что он попрощается, и спряталась под простыней, словно таким образом могла защитить себя от боли, которую ей причинит. Николас вернулся, тут же прыгнул в постель, накрыл их обоих и нежно поцеловал в губы, слегка надавив на плечи.

— Теперь давай спать по-настоящему, — прошептал ей в губы.

— С…спокойной ночи, — заикаясь, пролепетала она, чувствуя себя несчастной дурочкой.

Эффект оргазма нахлынул, как ласковая морская волна, и увлёк за собой, погружая в сон без сновидений.

Во второй раз Грейс проснулась далеко за полдень. Ослепительный свет больно резал всё ещё закрытые глаза. Она моргнула и отвернулась, обнаружив, что кровать пуста.

Протянув руку, погладила тёплые простыни. Наконец-то Николас сдержал своё обещание, подарил ей ночь, а потом растворился, как сны, как фантазии маленькой девочки, которая жила в ней до сих пор. Грейс схватила подушку и уткнулась в неё лицом, отыскивая следы его запаха, которые тут же ощутила, и её накрыло жестокое, неожиданное сожаление о том, чего она больше никогда не испытает. Ласки, поцелуи, всю эту роскошную истому, возвышенное наслаждение — она бы спрятала всё это в ларец воспоминаний, заперев на два замка.