Эпилог

БРИА

Мои руки связаны за спиной. Фаллоимитатор издает нежную вибрацию в киске. Глаза завязаны, я стою на коленях, рука Илая прижимает мое лицо к матрасу. Я вздрагиваю, когда кубик льда прокладывает ленивую дорожку вниз по покрытому испариной позвоночнику.

— Я не слышу, чтобы ты умоляла, — говорит он, когда кубик льда скользит по моей ягодице и вниз по задней поверхности бедра. Он снова поднимается, проходя через возбуждение, собравшееся в моих складочках, затем спускается с другой стороны. — Хочешь кончить, миссис Брукс-Каплан?

Мое сердце увеличивается от этих слов, чуть ли не прорываясь сквозь кости.

— Да, — шепчу я, когда кубик льда оставляет покалывающий след на внутренней стороне моего бедра, возвращаясь к киске. — Пожалуйста, Илай. Мне нужно, чтобы ты трахнул меня.

Кубик льда кружит по клитору, и я задыхаюсь. Илай склоняется над моей спиной, его дыхание ласкает мою шею, когда он прижимает холодный кубик к моей чувствительной плоти.

— Тогда начни использовать правильные слова, — говорит он, его голос дразнит меня на ухо.

Я улыбаюсь, когда он откидывается назад, его свободная рука все еще прижимает мое лицо к матрасу.

— Мне нужно, чтобы ты заставил меня кончить… дорогой муж.

Рука оставляет мое лицо, чтобы провести линию вниз по моему телу, кусочек льда кружится по клитору.

— Молодец, милая, — говорит Илай, когда интенсивность вибрации в моей киске увеличивается, прежде чем он включает второй фаллоимитатор в моей заднице. Кубик льда исчезает, а затем возвращается прохладная ласка, когда он проводит языком по моему клитору.

Илай сжимает мои ноги и боготворит мой нервный бутон, тепло его языка и холод льда смешиваются в ощущениях, которые подталкивают меня к краю обрыва наслаждения. Игрушки наполняют меня вибрацией, и он начинает двигать дилдо в моей киске, вытаскивая его до кончика, потом опять вводит. Он создает ритм. Очерчивает круг своим языком. Ледяной вихрь. Пульсация игрушки. И вскоре я выкрикиваю его имя, когда он прижимается ледяным поцелуем к моему клитору и трахает меня дилдо, истощая каждую секунду моего оргазма, пока я не начинаю дрожать.

Когда я все еще прихожу в себя от последнего витка эйфории медового месяца, Илай снимает с моих глаз повязку и вынимает фаллоимитатор из моей киски. Он не развязывает меня, но переворачивает на спину, устраиваясь у меня между ног. Он наклоняется и глубоко целует меня, передавая то, что осталось от растаявшего кубика льда, мне на язык, проталкивая свою эрекцию в мое скользкое, горячее влагалище.

— Иисус, блять, христос, — говорит Илай, пока я с коварной улыбкой хрущу льдом, вкус моего возбуждения окрашивает вкусовые рецепторы солью и сладостью. Он толкается до предела, игрушка в заднице посылает вибрацию, обволакивающую всю полноту его члена. Ему требуется мгновение, чтобы погрузиться в удовольствие, начиная глубоко входить.

— Как же мне так повезло, что у меня самая извращенная жена на планете?

— Думаю, что именно вишневое дерево скрепило сделку, — отвечаю я с усмешкой. — Это мой самый любимый подарок.

Илай убирает волосы от пота, выступившего у меня на лбу. В его глазах загорается искра.

— Подожди, пока не увидишь свой свадебный подарок.

Моя улыбка становится шире, и я обхватываю одной ногой спину Илая. Он стонет, член Илая и вибрирующая игрушка приближают меня к очередному оргазму.

— Свадебный подарок, — повторяет мой задыхающийся шепот, когда он начинает набирать мучительный темп. — Я думала, что быть оттраханной до бесчувствия — это и есть подарок.

— Только часть, — выдавливает он, и затем зверь в нем берет верх, осыпая меня резкими толчками. Он кусает меня за плечо и посасывает шею, вгоняя свой член, пока я не выкрикиваю его имя в ладонь, которую он прижимает к моему рту. Я растворяюсь во взрыве звезд, сжимаясь вокруг эрекции Илая, когда он с рычанием изливается в меня.

Мы оба долгое время не можем пошевелиться, приходя в себя во влажном воздухе джунглей, вентилятор медленно кружит над нами, но совершенно не охлаждает. Когда наши груди перестают вздыматься, Илай выскальзывает из меня и осторожно вынимает игрушку, прежде чем развязать мои связанные запястья, целуя их нежную кожу.

— Давай, — говорит он, протягивая руку. — Нам нужно идти. Я не хочу, чтобы ты пропустила свой подарок.

Илай ведет меня в душ, где мы вместе стоим в прохладной воде, и он не торопится мыть мне волосы, медленно массируя кожу головы. Затем мы собираем наши сумки и завтракаем фруктами и сыром внизу, потом отдаем ключи. За три недели нашего путешествия я ни разу не воспользовалась генератором чисел и не уверена, что воспользуюсь им, когда мы в конце концов вернемся домой.

Я наблюдаю за Илаем в вестибюле, когда он платит за наш номер, и вспоминаю тот первый раз, когда увидела его вблизи в кафе. Так трудно поверить, что не прошло и года. Думаю, некоторым людям со стороны, наше развитие отношений покажется быстрым. Но когда он попросил меня выйти за него замуж вскоре после смерти Самуэля, не было причин ждать. Не после всего, через что мы прошли. Поскольку он уходил в творческий отпуск, а я чувствовала, что мне нужно немного отдохнуть от своих исследований, время было выбрано как нельзя кстати. Неудивительно, что довольно легко получить разрешение на двенадцатимесячную отсрочку, когда все верят, что ты пережила похищение и попытку убийства. Итак, после нашего побега с пляжа в Коста-Рике мы отправились в Панаму, а теперь и в Колумбию на трейловых мотоциклах в новое приключение.

Когда Илай заканчивает расплачиваться, мы проверяем байки и надеваем шлемы, Илай притягивает меня для поцелуя, как делает перед каждой поездкой.

— Я люблю тебя, Панкейк. Езжай аккуратнее.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я, и затем мы уходим.

Я следую за Илаем по дорогам, лавируя мимо машин, мы проезжаем через густые леса и участки расчищенных сельскохозяйственных угодий. Через пару часов и несколько доливок бензина Илай жестом предлагает нам свернуть на грунтовую дорогу, которая больше похожа на редко используемую тропу. Мы останавливаемся на мгновение, не выключая мотоциклы, когда он достает свой GPS-навигатор, размахивая им, но не показывая.

— Еще немного, Панкейк, — говорит он с ухмылкой.

Я киваю, и мы отправляемся в путь, почти час катаясь по труднопроходимой местности. Мы постоянно объезжаем лужи и выбоины, и я начинаю чувствовать боль в ноге, когда Илай съезжает на обочину и глушит двигатель. Я следую его примеру, благодарная за перерыв, но взволнованная тем, что он запланировал.

— Хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Илай, подходя и присаживаясь на корточки рядом с моим байком, беря мою голень в свою руку. Он нежно потирает, согревая шрам через джинсовую ткань.

— Да, я в порядке.

Он кивает в сторону узкой тропинки позади себя, которая ведет в лес.

— Ты не против небольшой прогулки?

— Это пойдет на пользу, — говорю я, кивая, и Илай лучезарно улыбается мне в ответ.

— Хорошо. Давай.

Я слезаю с мотоцикла и следую за Илаем в густые джунгли. Тропинкой, по-видимому, часто пользуются, так как на ней нет никаких препятствий. Она поднимается вверх по пологому склону, а затем сворачивает направо, и мы следуем по ней, пока не достигаем развилки, свернув налево по менее используемой тропе. Мы идем в тишине, и я большую часть времени прокручиваю в голове все идеи, что это за подарок. Может быть, какой-нибудь водопад или животное. Я думаю о ягуарах, когда мы достигаем подъема, который начинается за скалистым выступом, и Илай резко поворачивает, прежде чем я успеваю увидеть, что находится на другой стороне.

— Хорошо, милая, — шепчет он, хватая меня за плечи. — Мы договорились, что никаких секретов и так далее, но мне пришлось держать это в секрете, чтобы удивить тебя.

— Окей…

— И если ты не захочешь этот подарок, то все нормально. Мы можем развернуться и просто продолжить путь в Парамильо, или, может быть, вверх по побережью в Росарио и Сан-Бернардо.

— Окей…

— Так что… ага… — Илай замолкает, и от возбужденной улыбки на его щеках появляются ямочки. — Просто… посмотри сама и решай. Никакого давления, ладно?

Мои глаза сужаются в замешательстве.

— О… кей…

Улыбка Илая становится шире, и он протягивает мне бинокль, прежде чем взять меня за руку и отвести к скалистому выступу.

Когда мы добираемся до вершины, пространство за ней расширяется, открывая вид на долину и реку. А вдоль берега реки — небольшие ветхие здания, которые будто собрали на свалке, люди трудятся в саду, раскинувшемся по периметру.

— Посмотри туда, — говорит Илай, опуская бинокль и указывая на самое большое из строений. С такого расстояния я вижу человека, спускающегося по неровным ступеням.

Я поднимаю бинокль и ахаю.

Дональд Соверски.

Холодок покалывает мои конечности и пробегает до кончиков пальцев, когда я ударяю ладонью по камню.

— Да ну нахрен, — шепчу я.

— Да, черт возьми.

Я наблюдаю, как Соверски направляется в сад, его походка знакома мне даже после стольких лет.

— Как ты это сделал? — спрашиваю я, не в силах отвести глаз от Соверски.

— Мы с Самуэлем разобрались с этим до того, как он скончался. Заняло некоторое время, Соверски, похоже, довольно часто переезжает с места на место. Ходят слухи, что он снова готовится к переезду. Может быть, он боится, что дьявол все еще стоит у него за спиной.

Я опускаю бинокль, чтобы широко улыбнуться Илаю.

— Может, так оно и есть.

— Тебе нравится подарок?

— Очень нравится.

— Лучше, чем дерево?

— Да, — отвечаю я, еще раз взглянув в бинокль. — Лучше, чем дерево.

— Тогда сюда, — говорит Илай, подталкивая меня локтем. Он передает мне маленькую черную сумку. — Тебе это понадобится.

Я открываю ее и вытаскиваю удавку. Недоверчиво смотрю на него, прежде чем прижать к груди.

— Серьезно?