Глава 34

БРИА

Я просыпаюсь дезориентированной и страдающей от боли, не понимая, где нахожусь, и изо всех сил пытаюсь вспомнить, как я сюда попала. Мне требуется больше времени осознать, что я не в доме Ханни-Комб. Я нахожусь в Роуз-коттедже, маленьком бунгало эпохи пятидесятых годов с витражной розой в дверном окошке. Выключаю будильник на часах. Я проспала четыре часа.

— Черт, — шепчу я, со стоном садясь.

Для начала, морфий.

Я делаю себе укол, ровно настолько, чтобы ослабить пульсирующую боль. Затем встаю и ковыляю в ванную.

Включаю воду, пока она нагревается для душа, и долго смотрю на себя в зеркало, наблюдая, как на полированном стекле медленно скапливается конденсат. Как и следовало ожидать, я выгляжу дерьмово. Я бледная от потери крови и изнеможения, моя кожа поцарапана ветками, когда я вылезала из воды на дальнем берегу озера и, прихрамывая, добралась до спрятанной сумки. В волосах все еще застряли сломанные веточки и листья. У меня рассечены губа и лоб, когда я ненадолго потеряла сознание и ударилась лицом об упавшее бревно. К счастью, этот удар не дал мне уснуть.

После того, как я добралась до берега после худшего заплыва в моей жизни, я воспользовалась аптечкой, чтобы взять себя в руки. Я промыла раны и ввела себе пенициллин. Перевязала руку в том месте, где пуля пробила мышцу, но не задела кость. Но с ногой проблемы. Пуля прошла сквозь мышцу бедра, не задев ничего критического, она разнесла все к чертовой матери. Я потеряла изрядное количество крови в озере Макдональд, и кто, черт возьми, знает, что сейчас плавает у меня в крови. Промыв рану, я остановила кровотечение с помощью «QuikClot»[20], но боль сильная, и теперь, когда появился отек, я едва могу двигать ногой.

Я отталкиваюсь от раковины и осторожно направляюсь в душ, запрокидывая голову под струей воды, позволяя горячим каплям стекать по моему лицу. Я бы с удовольствием осталась прямо здесь, но не могу. Я должна двигаться. Возможно, я не в безопасности.

Слишком рано я выхожу из душа. Я и так пробыла здесь дольше, чем надеялась. Мне нужно продолжать двигаться. В Ханни-Комб я лишь наняла экспресс-курьера для доставки письма Самуэлю в Сидар-Ридж. По телефону слишком рискованно. Как и через наш сервер. В конце концов, единственным вариантом была записка, написанная от руки. Дрожащими росчерками я подробно изложила свой план, просьбы и мои последние пожелания.

Я смотрю на часы. Самуэль должен был встретить курьера два часа назад.

Пора приниматься за работу.

Если я сейчас не позову Кэрона, боюсь, мы все упустим свой шанс. Но я не питаю иллюзий относительно своих шансов на успех.

Я меняю повязки, моя нога в синяках и опухла, плоть багрово-красная, кровоточит. На мгновение я закрываю глаза, кладу подбородок на колено и вспоминаю ощущение пальцев Самуэля, когда он промывал раны на моей спине каждую ночь после того, как спас меня в Неваде. Конечно, было больно, но в его нежном прикосновении ощущалась очищение. В его словах было спасение. «Я не могу обещать тебе жизнь, свободную от боли, Сомбрия. Но я предоставлю тебе инструменты, чтобы дать отпор».

Я открываю глаза.

Пришло время дать отпор.

После очищения раны я натягиваю свежую спортивную одежду, покидаю Роуз-коттедж на джипе, который был спрятан рядом с тайником для «жучков» на озере Макдональд, направляясь на запад, к окраине города.

Я паркуюсь на гравийной дороге, пересекающей поля убранной кукурузы, выскальзываю с водительского сиденья, достаю новый одноразовый телефон и отправляю сообщение на мобильный, который оставила у телохранителя Синтии.

Отправьте сообщение Кэрону, чтобы он перезвонил мне через пять минут. Подтвердите, и номер будет предоставлен.

Через короткое мгновение приходит ответ. Я отправляю свой номер телефона.

Еще через мгновение раздается телефонный звонок. Как и в прошлый раз, сообщение переадресовывается по стационарному телефону, чтобы сохранить этот номер в безопасности.

— Привет, волчонок, — говорит Кэрон, и веселье, словно яркая звезда, озаряет его голос. — Я надеялся, что ты утонула.

У меня нет ноутбука, чтобы замаскировать голос; больше нет смысла его скрывать.

— Сюрприз, ублюдок.

Кэрон хихикает. Мне отчаянно хочется обхватить пальцами его горло и сжимать до тех пор, пока оно не лопнет.

— Должен поблагодарить тебя, — растягивает он, не торопясь с каждым словом. — Ты избавилась от Синтии. Молодец, что нашла за меня крысу. Ты очень добра.

— Я очень великодушная, — я натягиваю маску на свою злобу, изучая скол на черном лаке своего маникюра. — Что на тебе сейчас надето?

В трубке раздается издевательский смех.

— Разве ты не должна спрашивать это моего брата?

Мое сердце сжимается из-за Илая. Все это время он оплакивал потерянного брата, и Кэрон, должно быть, наблюдал издалека, не обращая внимания на его страданиям. Я сдерживаю свой гнев.

— Можешь смеяться надо мной, Гейб. Или Кэрон. Насрать. Я попробую сама догадаться. Ты в халате, отдыхаешь у бассейна. Какая-то женщина с промытыми мозгами находится рядом с тобой, надеясь, что ты заполнишь ту пустоту, которую какой-то мудак вырезал в ее жизни, хотя у тебя и нет намерения этого делать. Ты, наверное, потягиваешь «маргариту», воображая, что это только вопрос времени, когда я умру от сепсиса, и ты сможешь вернуться к своей жизни, манипулируя людьми, потому что это единственный способ завести друзей.

— Почти угадала, волчонок. Латте матча с кокосовым молоком, полученным из экологически чистых продуктов «Здоровье ягненка».

— Конечно, еще бы. Не угадала, — я поворачиваюсь, глядя на потрепанные стебли собранной кукурузы, на солнце, опускающееся к горизонту вдалеке. — Я думаю, ты слишком наслаждался собой, чтобы заметить это.

— Заметить что? — спрашивает Кэрон с нотками высокомерия в голосе.

— Не слишком ли… тихо… там, где ты находишься? Не думаешь? — последовала долгая пауза, затем на том конце провода послышался шорох ткани. — Тебе не кажется, что чего-то… не хватает?

Ткань сдвигается, и женщина говорит что-то неразборчивое на заднем плане. Я представляю, как Кэрон соскальзывает со своей кровати или встает с шезлонга, забыв о своем латте матча, когда начинает понимать, что что-то не так.

Улыбка согревает меня до глубины души.

— Гав-гав, лохматый. Ты не забыл дать своей преторианской стае собачьи вкусняшки? — на линии слышится еще какое-то движение, потом полностью замолкает. — Ты что, отключил звук, моя маленькая Бо-Пип[21]? Я надеялась услышать, как звучит твое прозрение.

Еще одна долгая пауза.

— Ты…

— Они все ушли, Кэрон. И утащили с собой кучку твоих преданных прихожан. Видишь ли, у каждого есть своя цена, даже у Коффи Н’Доли, и иногда не хватает твоих долларов на выполнение работы.

Я почти слышу, как мысли Кэрона складываются в кучу, как тетрис, одно осознание наталкивается на другое, пока все они не рушатся.

Самуэль сделал это. Он нашел способ устранить охрану Кэрона. Рядом нет никого, кто мог бы защитить его. И мы украли ягнят из-под его присмотра.

Между нами лишь быстрое и тихое дыхание Кэрона, и я наслаждаюсь каждым мгновением, готовая сохранить его среди своих трофеев.

— Чего ты хочешь? — наконец спрашивает он.

— Встретиться. Лично. Один на один. И нет, я не хочу убивать тебя. Я бы уже сделала это. Если ты не согласишься на встречу или если появишься с кем-то, преторианцам будет дано указание передать всю информацию о тебе ФБР.

Еще одна приглушенная пауза. Я представляю, как он устраивает небольшую истерику на заднем плане, как отчитанный ребенок.

— Где? — выдавливает он из себя.

— Фуллер-Плейс, 52. В полночь, — говорю я, глядя на часы. У него будет достаточно времени, чтобы выбраться из своего дома в Веллере, если он поедет сейчас.

Я вешаю трубку.

Мое сердце отбивает возбужденную песню о стенки груди, когда я прислоняюсь к джипу. Я стала на один шаг ближе. Выбрасываю телефон в кювет и уезжаю.

Я направляюсь к заброшенной заправке, где мы собирались на «Осеннюю гадюку», паркуюсь там, откуда открывается вид на окраину города за холмистыми предгорьями. Здесь тихо. Когда я выхожу из джипа, ветра нет. Я прихрамываю к тому месту, где Илай дрался с Уилсоном, и смотрю вниз на капли крови, все еще образующие темное пятно на потрескавшемся асфальте. Сломанный зуб лежит на земле. Я балансирую на здоровой ноге и наклоняюсь, чтобы поднять его, перекатывая зазубренные края по ладони.

Интересно, что чувствовал Илай в тот момент, когда прижал Уилсона к земле и осыпал его ударами. Чувствует ли он вину сейчас, когда оглядывается назад на то, что он сделал? Я бы почувствовала волнение. Наслаждение. Глубокое чувство удовлетворения от того, что мое физическое «я» и мои самые темные желания совпали. Уж точно не чувство вины. Ничего подобного.

Я наклоняю руку, зуб катится с моей ладони и падает на тротуар с тихим стуком. Я смотрю на него сверху вниз, когда понимаю, что чувствую то, чего никогда раньше не испытывала.

Сожаление. Чувство вины.

За то, что причинила боль Илаю.

Я должна была рассказать ему все раньше. Он мог бы принял решение еще до того, как влюбился. Он единственный человек, которого я хотела защитить, и мне это не удалось.

Я знаю, что никогда не верну то, что потеряла. Ни с кем. Нет никого похожего на Илая. Все, что он говорил о любви, было правдой. Я его не заслуживаю. Я не могу стать другой. Лучшая версия меня самой никогда не впишется в его мир, с его правилами. Но есть один способ, которым я могу все исправить для него.

С тяжелым вздохом я ковыляю обратно к джипу и достаю свой айпад, проверяя камеры на Фуллер-плейс, пока вокруг меня сгущаются сумерки. Вместе с этим наваливается усталость, набрасываясь на мои плечи, как плащ. Я снимаю часы и ставлю будильник как на них, так и на айпаде. Зубами помогаю закрепить кабельную стяжку у себя на руках, затем откидываюсь на спинку водительского сиденья и закрываю глаза.