Пламя пробегает по позвоночнику, разжигая меня на действия прежде, чем я осознаю, что сделал шаг. Я сжимаю горло Кайри, моя ладонь прижата к ее трахее, пальцы по бокам. Я смотрю вниз, на ее милое личико, и впитываю вспышку страха, прежде чем она успевает его скрыть.

— Ты не девушка, — говорю я, мой тон граничит с убийственным. — Ты — раздражающее неудобство, которое напрашивается на красную задницу.

Ее зрачки расширяются.

— И ты жутко ненавидишь, что тебя это так сильно возбуждает?

Мой член подпрыгивает в ответ, искушение раздавить ее трахею — яростная потребность, обвившаяся вокруг моей сдержанности. Я давлю на ее горло, она сглатывает, и чувствую, как ее подъязычная кость соблазнительно прижимается к моей ладони.

Наши лица разделяет несколько дюймов.

— Назови мне хоть одну гребаную причину, почему я не должен придушить тебя и засунуть обмякшее тело в один из этих шкафчиков.

С трудом переводя дыхание, она убирает руку с моей груди и засовывает пальцы в карман юбки. Поместив серебряный предмет в поле моего зрения, она чиркает зажигалкой.

Я ослабляю хватку, и она говорит:

— Потому что ты понятия не имеешь, что еще у меня есть на тебя, Джек. А теперь будь хорошим мальчиком и убери руку.

Какое-то темное требование внутри меня отказывается отпускать ее.

Освободив ее горло по одному пальцу за раз, я медленно отхожу. Это все равно что раздвигать два противоположных полюса магнита.

Она дотрагивается до своей шеи, ее изящные пальчики проверяют, нет ли повреждений.

— Я знаю, как душить без следов, — говорю я. — Если захочу причинить тебе боль, я это сделаю.

— Ладно, Джек. Новая цель, — вздернув подбородок, она расправляет плечи. — Мы повышаем ставки в соперничестве. Брэд довольно скоро уйдет, и я согласна, что здесь мы можем сыграть вничью. Но специальный агент? Ему, правда, нужно свалить.

— И как ты предлагаешь нам достичь этого, лепесточек?

Ее брови приподнимаются при упоминании прозвища.

— Честно говоря, у тебя нет чувства юмора, Джек, — она подходит ближе. — Используй воображение, — она обходит меня.

— Куда ты?

— Как бы мне ни нравилось замерзать с тобой до смерти в холодной комнате, я думаю, лучше выйти по отдельности. Ну, знаешь, чтобы не вызывать подозрений, — она улыбается и хлопает своими густыми ресницами. — Если только не хочешь, чтобы коллеги подумали, будто у нас роман.

В ответ на мое суровое молчание она тяжело выдыхает и говорит:

— Для вида я присоединюсь к поисковому отряду.

Я киваю.

— Хорошая идея.

— Я так рада получить твое одобрение.

Когда она тянется к двери, я обхватываю пальцами ее запястье.

— Выкинь ленту от цветов, — говорю я ей. — Избавься от тела.

Она выдерживает мой взгляд.

— Побудь здесь еще несколько минут, потом выходи, — говорит она, выдвигая свое требование. — Твое бессердечное «я» справится.

Мимолетный образ того, как я оказываюсь погребенным под слоем холодной белой пыли, застилает мне обзор, на мгновение останавливая меня, и Кайри вырывается из моей хватки. Видение исчезает так же быстро, как Кайри проскальзывает в дверь.

Я остаюсь в холодной комнате с большим количеством вопросов, чем когда туда входил, и с твердым членом. Вспышка гнева подрывает мою решимость вести себя прилично. Желание выслеживать и охотиться на добычу пульсирует в венах, но с федералом, шныряющим по городу, сегодня вечером удовлетворения не будет.

Мне придется избавиться от своих проблем другим способом.

Глава 7

Пленник

КАЙРИ

— Ты должен быть счастлив, — говорю я, подтаскивая стул к защитному стеклу, ножки которого с пронзительным скрежетом скребут по бетонному полу. Я опускаюсь на медицинскую сталь, упираясь предплечьями в колени. — Джек хотел убить тебя в течение нескольких дней. Он бы разрезал тебя на куски, может, даже взял бы несколько твоих костей. Если ты соответствуешь всем его взыскательным критериям, он мог бы сделать это, пока ты еще жив, — мои глаза расширяются от театральности. Я даже добавляю жуткое «оооо», тыча пальцами в перчатках в сторону пленника.

Мужчина по ту сторону стекла брызжет слюной и всхлипывает.

Я вздыхаю и кладу подбородок на сложенные пальцы, с нежной улыбкой рассматривая своего хнычущего пленника. Он красив, но не горяч, атлетичен, но не силен. Как средней руки теннисист. Может, любитель гольфа. Его большие карие глаза блестят от слез, и у меня возникает внезапное желание лизнуть его щеку, ощутить вкус страха

— Однако, что мне в тебе нравится, так это то, что ты соответствуешь и моим критериям, — говорю я. — Хотя, если бы ты не поставил галочки во всех пунктах моего списка дерьмовых людей, не важно. Сейчас в приоритете другое.

— Отпусти меня, пожалуйста. Пожалуйста. Я обещаю, что никому не расскажу, — мой пленник прижимает руки к стеклу, на лице у него восхитительная смесь печали и ужаса. — Я не пойду в полицию. Я уеду, куда захочешь. Я уеду из города. Я исчезну.

Я надуваю губы и хмурю брови.

— Поверь. Сейчас ты в безопасности, — невысказанное «пока что» застывает в уголках моей широкой улыбки, когда я откидываюсь на спинку стула и изучаю парнишку за стеклом. — Колби Камерон. Экстраординарный истребитель кисок из братства. Кэнди-мен, разве не так тебя называют твои друзья-неудачники?

— Нет, я не…

— Заткнись нахуй, — рычу я, вскакивая со стула, чтобы ударить по стеклу обеими ладонями. — Я знаю о тебе все. Я знаю все о таких, как ты. Я изучала ваш вид в течение десяти лет.

Я притушаю свой угрожающий, дикий взгляд, закрываю глаза и успокаивающим движением перекидываю свои темные волны через плечо. Осторожно дергаю за густую прядь, ровный выдох срывается с моих губ. Когда открываю глаза, моя милая маска снова на месте.

Улыбки продают, детка!

— А твои друзья знали, как на самом деле ты тащил в свою постель девушек? Это было не просто американское обаяние, да? Не милое личико. Это была та маленькая добавка, которую ты подсыпал им в напитки. Сладкая капля успокоительного от Кэнди-мена, — я провожу покрытым латексом пальцем по стеклу и отворачиваюсь. — Думаю, твои друзья знали, что ты сделал. Иначе, зачем бы они дали тебе такое тупорылое прозвище?

Я выхожу из стеклянной клетки, направляясь мимо каталки из нержавеющей стали в центре комнаты, мимо фотографий и заметок, приклеенных скотчем к бетонным стенам, мимо стола с инструментами, охлаждаемых воздухом из вентиляционного отверстия в потолке. Останавливаюсь у морозильной камеры и провожу рукой по белой пупырчатой поверхности.

— Как уже сказала, — шепчу я секретам в холодильной камере. — Я знаю таких, как ты. Я пережила таких, как ты.

Порыв ледяного воздуха ласкает мои руки, когда я открываю крышку морозильника. Мурашки пробегают по коже, и я думаю о Джеке. Однажды, в решающий момент, его присутствие принесло благословенный поцелуй холода на мою кожу, бальзам от боли, которая горела пламенем в груди. Я думала, что если смогу найти его, если смогу быть рядом с ним, то так будет всегда. Я верила, что Джек был единственным, кто мог заглушить это страдание. Если я создам среду, в которой мы оба сможем процветать, тогда, возможно, я больше не буду так одинока. Но это была всего лишь наивная мечта. На самом деле, мало-помалу, он только усугублял ситуацию. Он превратил мою ярость в ад, который кипит под хрупкой оболочкой, и расплавленный жар слишком близок к поверхности, я не могу его больше сдерживать.

Теперь мне осталось сделать только одно.

Заставить. Джека. Страдать.

Я лезу в морозилку и достаю голень Мейсона, долгое время стоя спиной к Колби и разглядывая кристаллические чешуйки, прилипшие к волоскам на серой бескровной плоти. Мне почти жаль Мейсона. Не то чтобы он соответствовал всем моим критериям, но я сделала то, что должна была, лишь бы держать Джека под своим контролем. Тем не менее, Мейсон тоже не был безупречно чист, судя по его интересу к порно с несовершеннолетними девочками, которое я обнаружила, когда рылась в его ноутбуке, чтобы стереть улики.

Я вздыхаю, стряхивая лед с икры Мейсона.

— Ты когда-нибудь слышал о Молчаливом истребителе, мистер Кэнди-мен?

Колби на мгновение замолкает, складывая кусочки мозаики воедино.

— Я… я н-никогда никого не убивал.

— Я знаю, — рычу я, поворачиваясь к нему с оторванной ногой. Вздох Колби звучит несчастно. Он отворачивается, и его рвет, желчь разбрызгивается по нижнему краю стекла. — Ради всего святого. Туалет всего в нескольких шагах, Колби. Я не собираюсь убирать за тобой.

Мгновение я наблюдаю, скривив губы от отвращения. Я уже привыкла к тому, что мужчин тошнит. Они мочатся под себя. Даже гадят в штаны. Наверное, этот мачо соберет всю трилогию.

— Я рискну, — говорю я, покачивая ногой, прежде чем со стуком опустить ее на каталку. — Я думаю, ты слышал о Молчаливом истребителе. Но бьюсь об заклад, ты никогда не слышал, что один человек выжил после одного из его истреблений. Это скрыли от прессы. Думаю, ты догадался, кто был тем единственным выжившим.

Я бросаю короткий взгляд в сторону Колби, лишь когда подхожу к столу с инструментами и выбираю скальпель и пинцет, чтобы вернуться к отрезанной ноге. Мое внимание переключается на ноготь первой фаланги, я беру его пинцетом, вдавливая острый край скальпеля в мембрану, пока он не начинает отслаиваться.

— Он не так уж сильно отличался от тебя, — говорю я, освобождая ноготь от кожи и кладя его на край каталки, прежде чем перейти к следующей фаланге. — Я была маленькой. Семнадцать лет. Не знала, что бывают серийные убийцы, охотящиеся за такими девушками, как я. Такие люди, как Молчаливый истребитель казались лишь ночными кошмарами, которые не появлялись в жизни. Он был просто темным призраком. Пока не стал настоящим. Пока не накачал меня наркотиками, пока не вошел в мой дом. Пока не вонзил свой клинок мне между костей, пока родители не умерли прямо у меня на глазах.