ГЛАВА 12

РОУЗ

Это как пытаться выжать кровь из камня. Эстер непробиваема. В неловком молчании я отрешенно откусываю уголки круассана, наблюдая, как она бесшумно и эффектно перемещается по кухне. Три раза я пыталась завязать разговор, и три раза меня осаждали односложным «да» или «нет». Поэтому я пробую другой подход, исключая закрытые вопросы. Прочищаю горло и кладу круассан на тарелку.

— Как поживает отец Дэнни? Я слышала, он болел.

Она замирает и смотрит на меня через плечо, будто я двухголовое чудовище, вырвавшееся на свободу. Ее реакция заставляет меня выпрямиться на табурете.

— Отец мистера Блэка скончался на прошлой неделе. — Кажется, ей ничуть не жаль, она отворачивается и продолжает заниматься своими делами, драя конфорки. — С вашей стороны было бы мудро не любопытствовать.

Его отец умер на прошлой неделе? Рискую предположить, что это могло явиться результатом мрачного настроения Дэнни, но быстро отмахиваюсь от такого предположения. Дэнни Блэк — мрачный, и точка.

— Не любопытствовать о вас или о Дэнни? — спрашиваю я, ковыряя выпечку на тарелке.

Эстер вздыхает и поворачивается ко мне.

— И о том, и о другом. Как вы понимаете, это больная тема.

— Может, я могла бы выслушать, — тихо отвечаю я, пытаясь поддержать разговор, прежде чем он оборвется. — Постараться облегчить его боль.

Что я говорю? И как планирую облегчить его боль?

— Мистера Блэка не интересует ваше сочувствие, дитя. Он заинтересован в том, что вы... — Она замолкает и быстро отворачивается. Она сказала слишком много. — Мистер Блэк не чувствует боли, так что вам не о чем беспокоиться.

— Эмоциональную боль или физическую? — Я испытываю удачу.

Она снова поворачивается ко мне, бросая в мою сторону испепеляющий взгляд... если бы я вообще что-нибудь чувствовала.

— И ту, и другую. — Некоторое время она не отводит от меня взгляд, а затем возвращается к своим делам, будто не угрожала мне молча. — Думаю, вам пора удалиться в свою комнату.

— Ну, конечно.

Я — непослушная маленькая девочка, задающая слишком много вопросов. Соскользнув с табурета, забираю с тарелки остатки круассана и покидаю кухню.

— Было приятно поболтать, Эстер, — ласково говорю я, но с немного излишним сарказмом. — Хорошего вечера.

Из кабинета Дэнни доносятся голоса, но я решаю, что лучше не подслушивать снова, и направляюсь через тихий дом в свою комнату, по дороге доедая круассан. Закрыв за собой дверь, стягиваю джинсы, которые носила два дня, бросая их на стул в углу. По дороге в ванную расстегиваю рубашку, снимаю ее и отправляю в корзину для белья, беру с обратной стороны двери ванной плюшевый белый халат и облачаюсь в него. Мраморный туалетный столик пуст, если не считать зубной щетки и пасты, которые я обнаружила там утром, когда проснулась. Если меня будут держать здесь против воли, мне нужны определенные вещи. Например, косметика. Я возвращаюсь в комнату и беру серебристую сумочку, которую Дэнни дал мне в Вегасе, и несу ее к раковине. Вытаскиваю компактную пудру и кладу ее у крана, рядом — бальзам для губ и миниатюрный флакон духов Viktor&Rolf. Когда моя рука тянется к другим предметам, которыми можно уставить столешницу, просто чтобы она хоть немного походила на мою собственную, я хмурюсь и вытаскиваю сотовый телефон. Маленький, одноразовый.

Нокс.

Я не стала задаваться вопросом: как он засунул его в мою сумочку в Вегасе. Это бессмысленно — этот человек обладает способностями, которые мне не понять. С неизбежно учащенным сердцебиением смотрю на телефон. Переворачиваю и снимаю заднюю панель в поисках подсказки, которая укажет мне, что это дело рук Нокса. На меня смотрит крохотный чип. Он может отследить меня по этому телефону. И жучок означает, что я не могу использовать его для звонков или текстовых сообщений, кроме как ему и случайным фиктивным номерам, которые сохранены в контактах.

Ставлю заднюю панель на место и включаю, и вскоре на экране высвечивается запрос разблокировки. Код я знаю. Он один и тот же, которым Нокс программирует каждый сотовый, что дает мне. Нажимаю четыре цифры, и экран загорается.

Как и ожидалось, в телефоне десятки липовых контактов и простых сообщений, все для галочки, на случай, если аппарат попадет в чужие руки. Перехожу сразу к «маме», набираю номер и подношу сотовый к уху, закрыв глаза и готовясь услышать голос, который всегда будет напоминать мне о моем месте в этом мире. Как я объясню, что произошло в Вегасе? Он был там, наблюдал за мной. Понял тот момент, когда Дэнни Блэк зацепил меня.

— Как устроилась в «Каса Блэк»? — Серьезный тон заставляет зажмуриться и тихонько вдохнуть.

— Ты пытался его убить? — Корю себя в тот момент, когда задаю вопрос. Никогда не задавай вопросов. Никогда.

— Что, прости? — злобный тон глубоко ранит, и я вспоминаю фотографию, поданную на блюдечке с голубой каемочкой сразу после того, как мне нанесли жестокий удар по ребрам.

— Извини, — мягко говорю я, глядя в зеркало над раковиной. Мертвые. Мои голубые глаза выглядят пустыми и мертвыми.

— Что ты узнала? — требует он, и я хмурюсь.

Пристань, верфь, груз, береговая охрана. Это все, что я слышу в своей голове, и, хоть убейте, не знаю, почему мысли не складываются в слова, чтобы я могла их произнести. Чтобы рассказать ему, о чем слышала. Затем, так же быстро, как возникает вопрос, я напоминаю себе о последствиях, если не выполню то, что этот ублюдок велит мне делать.

— Я слышала, как он говорил о грузе. Не знаю, что это. Готовится обмен. Он сказал о появлении береговой охраны и приманке, чтобы отвлечь их. Больше я ничего не знаю.

Каждое слово, слетающее с моих губ, кажется неправильным. Очень-очень неправильным.

— Адамс должен ему миллионы, — продолжаю я. — Кажется, Перри сейчас финансирует кто-то другой, но Блэк его не отпустит.

Нокс задумчиво хмыкает.

— А этот груз, откуда он?

Задумавшись, настораживаюсь. Подождите минутку. Зачем ему знать, откуда? Почему бы не спросить: что это за груз? Соединяю в уме детали, вспоминая события в обратном порядке. Вывод, к которому прихожу, заставляет меня схватиться за раковину, чтобы удержаться на ногах.

— Ты — новый покровитель Адамса, — выдыхаю я, глядя через открытую дверь ванной в комнату. Боже, Перри в беде. За его спиной два злобных убийцы. — Пристань, ты хочешь ее.

И я знаю причину. Конечно, знаю. Только так Нокс беспрепятственно продолжит контрабандой ввозить женщин в Штаты в контейнерах, выгружая их в доках глубокой ночью. Мысли летят галопом. Пристань, которую покупает Блэк, служит прикрытием для всего, чем занимается Дэнни, и, очевидно, идеальным местом, если кто-то хочет переправить контрабанду в Майами.

— Ты тоже хочешь Адамса у власти.

— Ты всегда отличалась сообразительностью. Продолжай в том же духе. Выясни, когда груз доставят Блэку. Полагаю, он продаст его русским. Я хочу знать, когда.

— Продаст — что? — Съеживаюсь от заданного во второй раз вопроса. Просто делай, как тебе говорят.

— Не уверен, что Америка тебе подходит. Я мог бы вернуть тебя на родину.

Я вдыхаю. Нет. Я не могу туда вернуться. Пусть я все еще в заключении, но, по крайней мере, вернулась на свою родину. По крайней мере, я в той же стране, что и мой мальчик. Дело не в комфортной жизни, а больше в психологическом аспекте. Я полезнее для Нокса в Америке, и он это знает. В Румынии ему уже некого шантажировать. Его силы там ограничены.

— Maestru, — побежденно бормочу я (прим.: Maestru в пер. с румынского — «хозяин», «господин»).

— Так-то лучше. Принимайся за работу.

— Ты оставляешь меня здесь? — Серьезно, похоже, у меня совсем мозги закоротило.

— Там ты мне больше пригодишься.

— А как же Адамс? Он знает, что я работаю на тебя? — О, мой бог. — То, что я здесь, было частью твоего плана, не так ли?

Это он покушался на Блэка.

— Зачем было устраивать засаду на Блэка в Вегасе, если тебе нужна вся эта информация? Я не могу добыть ее у мертвеца.

— Просто решил разворошить крысиное гнездо, Роуз. И продолжу его ворошить. Удобно, если бы Дэнни открыл рот для моей шлюшки, это сэкономило бы мне время и терпение, но если он будет держать рот закрытым, для меня это не вопрос жизни и смерти, — он усмехается. — А вот для тебя, Роуз, очень даже. С тобой или без тебя, я, в конце концов, получу желаемое. Можешь ли ты сказать то же самое о себе?

Я молчу.

— Можешь?

Закрываю глаза, обращая лицо к небесам в поисках Бога, в которого хотела бы верить.

— Нет.

— Добудь мне информацию. Делай все, что потребуется. A întelege? (прим.: A întelege в пер. с румынского — «поняла»)

Я поворачиваюсь и прислоняюсь к тумбочке, в страхе упираясь пальцами в лоб.

— Da, — тихо подтверждаю я, прежде чем прервать связь.

Опускаю руку, обмякшую и отяжелевшую, и смотрю на дверь ванной. Я умру, если не достану того, чего хочет Нокс, и умру, если достану. Так или иначе, мое время на исходе.

С трудом сглотнув, оглядываю ванную, ища, где бы спрятать мобильник. Я выключаю его, выдвигаю ящик тумбочки и засовываю вглубь.

Выпрямляясь, слышу, как открывается дверь спальни. Мое дурацкое дыхание перехватывает, я разворачиваюсь к зеркалу и быстро стягиваю резинку с волос, встряхивая гриву. Мне нужно чем-то занять руки, на чем-то сосредоточиться, поэтому снова начинаю собирать локоны в хвост. Мой разум несется со скоростью сто миль в минуту, мое положение становится все более ужасным с каждым рассмотренным фактом, которые у меня имеются. Все факты неопровержимы. Ужасающи.

— Как устроилась? — голос Дэнни хриплый, притягательный, но я не отрываю глаз от зеркала.

— Имеешь в виду в своей тюрьме?

— Довольно роскошной тюрьме, если хочешь ее так называть.

— Приукрашивай, как хочешь. Я здесь против своей воли, значит в тюрьме.

Я закончила стягивать волосы, поэтому начинаю возиться с хвостиком, чтобы отвлечься еще больше.