ГЛАВА 9

ДЭННИ

Пройдя в кабинет, наливаю себе напиток покрепче и плюхаюсь в кресло, открываю ящик стола и достаю ее мобильный. Проверяю экран. Никаких уведомлений.

Кручу телефон в руках и опускаю раскалывающуюся от боли голову на спинку кресла. Роуз с каждой минутой очаровывает меня все больше, как бы я ни старался усмирить свой разум. Я хочу знать ее историю. Хочу знать каждую чертову мелочь, которую нужно знать.

И, в то же время, я не хочу ничего знать.

Выпив напиток до дна, наслаждаюсь жжением, пока жидкость пробирается к желудку. Входит Брэд, снимает пиджак и бросает его на кресло, присоединяясь ко мне за выпивкой.

— Какое шоу ты устроил сегодня. — Он вращает запястьем, взбалтывая виски, чтобы тот покрыл каждый участок бокала. Затем поднимает его. — Предполагалось, что это будет шоу.

Я смотрю на него, пока он потягивает свой напиток, а не выпивает залпом, как я. Ему он не нужен так сильно, как мне. Брэд выдерживает мой взгляд, выжидая.

— В ней что-то есть, — признаюсь я, делая то, чего никогда раньше не делал. Доверяюсь кому-то.

По правде говоря, мне никогда не приходилось доверяться Брэду. Он читает меня как книгу. Как сейчас. Я никогда не обсуждал с ним ничего, кроме дел. Так было еще с детства. Думаю, это потому, что мы оба опасаемся, что из-за любого проявления эмоций мы окажемся менее приспособленными в нашем смертоносном мире. Поскольку нас наставлял мой отец, понятно, почему мы такие. Но теперь он мертв. И мне нужно снять ношу с груди. И хотя отец всегда говорил, что никому нельзя доверять, он знал, что к Брэду это не относится.

Брэд садится, опустив стакан на подлокотник кожаного кресла.

— В ней что-то есть, — тихо размышляет он. — Ты имеешь в виду безумно длинные ноги, безупречную кожу и идеальную грудь, которые играют главную роль в поллюциях любого мужчины?

Я бросаю на него хмурый взгляд.

— Ее достоинства не помогают делу, — признаю я. Женщина – богиня.

— Через наши постели прошло много красоток. Что в этой такого особенного?

— Я вижу в ней кое-что знакомое.

— Что?

— Себя.

Брэд замирает, на его суровом лице мелькает тревога.

— Себя?

— Потерянного. В ловушке. — Я делаю еще глоток. — Мертвого.

Он выглядит настороженным. Наверное, так и должно быть. Немногие знают мою историю до того, как Карло Блэк нашел меня, всего два человека — отец и Брэд. Мать Брэда, сестра моего отца, приняла меня как родного, как и сам папа. Брэд уважал свою мать, слушал ее, и вскоре мы стали не просто лучшими друзьями, мы стали семьей.

— Она — любовница перспективного политика, — говорит Брэд. — Она не в ловушке. Она с ним, потому что такая же золотоискательница, как и все остальные. И для меня она не выглядит такой уж мертвой.

Я пропускаю мимо ушей его анализ Роуз, не обращая внимания на раздражение от негативного ярлыка, который он на нее навесил.

— Это еще не все, — говорю я, вставая и расхаживая по комнате. — У нее на спине охеренно здоровый синяк. Будто ей чертовски сильно врезали по почкам кулаком.

— Она не твоя забота. Она здесь для дела, Дэнни. Запомни это.

Я вдыхаю и беру себя в руки, хотя бы для того, чтобы попытаться убедить Брэда, что мыслю здраво. Увы, у меня в голове полный бардак.

— Перейдем к делу.

— Адамс завтра уезжает. Он возвращается в Майами, чтобы продолжить свою кампанию, хотя как он собирается это сделать, остается загадкой, поскольку его банковский счет пуст.

Я с осторожностью смотрю на Брэда.

— Полностью?

— Все до единого цента.

— И больше он не просил, — размышляю я, глядя на пейзаж Вегаса. — Так кто же его сейчас спонсирует?

— Кто бы это ни был, сначала стоит задаться вопросом: знали ли они, что ты финансируешь Адамса. Потому что, если знали, то мы имеем дело с большими храбрецами, чем я думал.

— Или Адамс держал мои взносы при себе, оставляя своих новых инвесторов в неведении.

— Русские?

— У русских с нами соглашение. Они его не нарушат.

— Румыны?

— Когда в прошлый раз румыны пытались вторгнуться в США, большинство из них оказались трупами, помнишь?

Брэд улыбается.

— Помню.

Узнав от русских о планах румын, отец не стал ждать, пока они придут за ним. Он сам к ним явился. Устранил проблему, а именно ― их лидера. Как там его звали? Ах, да. Димитри. Мариус Димитри. Его люди разбежались, как муравьи, и с тех пор не высовывались. Мне тогда было пятнадцать. Отец взял нас с Брэдом с собой. В тот раз я впервые взял в руки пистолет и был вынужден его использовать. Не потому, что отец меня заставил, а потому, что один из румынских мудаков взял Брэда. Тупой е*лан был так занят наблюдением за взрослыми, что не заметил меня в машине. Я получил величайшее удовольствие, вышибив ему мозги. Отец улыбнулся. Брэд, слегка потрясенный тем, что смотрел смерти в лицо, поклялся отплатить мне за спасение жизни, и сдержал слово. Отплатил в десятикратном размере.

Брэд вздыхает.

— Мексиканцы?

— У них нет ни ресурсов, ни яиц.

— Говоришь уверенно.

— Я ни в чем не уверен. Проверь их всех. — Больше слов не нужно. — Отгрузка?

— Половина денег в банке. Мы должны быть готовы к обмену на следующей неделе.

— И товар придет сюда...

— За день до обмена.

— Пусть парни все проверят до прибытия русских.

— Будет сделано. Значит, завтра мы уезжаем?

— Утром.

— А девушка?

— Она едет с нами. — Я подхожу к столу и передаю ее телефон Брэду. — Пусть этим займутся.

Я допиваю напиток и со стуком ставлю стакан на стол. Разговор окончен.

Следующим утром я стою возле кровати и смотрю на нее. Она похожа на гребаную Спящую красавицу. Такая мирная и безмятежная. Я почти не хочу ее будить.

Почти.

Сдернув одеяло, оголяю ее во всей обнаженной красе, в то же время резко разбудив. Сонные глаза быстро моргают, пока, в конце концов, не устремляются на меня.

— Собирайся. Мы уезжаем через час. — Я иду в душ, чтобы смыть с себя пот утренней тренировки.

Роуз моментально устремляется за мной.

— Куда мы едем? — Ее паника очевидна.

Я сбрасываю шорты и захожу в душ. Она ничего не делает, чтобы скрыть свою наготу, и, как всегда, дерзко стоит по другую сторону кабинки.

Я не опускаю взгляд ниже ее лица.

— Ко мне домой.

Ее глаза расширяются.

— Что? Нет, я не могу.

Мои руки замирают в волосах. Роуз снова в том же состоянии, как и прошлым вечером в лифте. Барьер медленно рушится.

— Да, можешь.

— Что, если Перри не достанет для тебя пристань или не вернет долг? Что тогда? Ты оставишь меня навсегда?

Я мычу себе под нос, словно раздумываю.

— Да, — отвечаю я, возвращаясь к мытью головы.

— Мне нужно вернуться к нему.

— Зачем? — прямо спрашиваю я. — Брось, Роуз. Ты его не любишь. И дело не может быть в чертовых деньгах, потому что, оказывается, у него их сейчас нет.

Ее лицо искажается, замешательство смешивается с яростью.

— И чего тебе так отчаянно нужна эта пристань?

Я не отвечаю на вопрос, подставляю голову под водяные струи и ополаскиваю волосы.

— Хватит на меня пялиться, иди собираться.

— У меня нет гребаной одежды, ублюдок.

Я пулей вылетаю из душа, толкая ее спиной к двери.

— Называй меня, мать твою, как хочешь, но никогда ублюдком.

Роуз хнычет, и на секунду я чувствую нечто странное. Вину. Но взглянув в глубину ее потемневших голубых глаз, до меня доходит. Она хнычет не от испуга. Ее острые соски пронзают мою грудь. Мы оба голые.

Дыхание.

Глубокое, еле сдерживаемое.

— Будь готова через десять минут. — Я отхожу от нее, сопротивляясь влечению ее притягательного тела, и сдергиваю с обратной стороны двери ванной свою черную классическую рубашку. — Надень это.

Бросаю ей, и она ловит.

— И ничего больше?

Веду взглядом вниз по ее длинным ногам и внутренне стону. Эти гребаные ноги. Какое мне дело, если они выставлены на показ? Схватив полотенце и обмотав его вокруг талии, иду в номер и нахожу Ринго.

— Позвони портье. Пусть пришлют из магазина женские джинсы. Второй размер.

Он бросается к телефону, а я возвращаюсь в спальню, обнаруживая, что она все еще в ванной, хотя теперь верхняя часть ее тела скрыта под моей черной рубашкой. Это приносит небольшое утешение.

— Джинсы скоро принесут.

— Мой герой, — бормочет она.

Я смотрю на нее. Я могу ее задушить. Довольно легко. А потом она ухмыляется. Чертовски сексуально.

Дерьмо.

Я хватаю ее за руку и волочу из ванной подальше от себя, захлопывая за ней дверь.

Бл*дь.

Мой лоб встречается с деревянной поверхностью.

Я собрался, но мое настроение не улучшилось. И оно лишь ухудшается, когда я вижу Роуз, ожидающую у двери с моими людьми. Не потому, что они смотрят на нее. Они все отводят взгляд. А потому что в этих обтягивающих джинсах, моей черной рубашке, ее серебристых шпильках с ремешками и сумочкой в тон, с которой она была прошлым вечером, она выглядит красиво, идеально. Ее волосы собраны в беспорядочный хвост. Лицо без макияжа.

Она тратит лишь краткий миг на то, чтобы оценить мой более повседневный образ — джинсы и футболка. Затем демонстративно отводит взгляд.

Я беру ее за руку и тяну к лифтам. На протяжении всей поездки вниз она не говорит ни слова, даже не смотрит на меня. Даже не извивается в моей похожей на тиски хватке, которая, я почти уверен, причиняет ей боль. Почему, черт возьми, она не протестует, хотя бы для того, чтобы бросить мне вызов?

Когда мы выходим, мужчины ведут нас к месту, где ждет лимузин, чтобы отвезти на частный аэродром. Ринго распахивает дверь, и как раз в тот момент, когда я собираюсь запихнуть Роуз на заднее сиденье, я слышу это.

Крик.

И в тот момент весь чертов ад вырывается на свободу.

— В машину! — рявкает на меня Брэд, стремительно доставая пистолет и стреляя без промедления и без колебаний.

Я смотрю через крышу лимузина, и в тот же миг мужчина падает, его мозги разбрызгиваются по бетону. В его безвольной, мертвой руке зажат пистолет. Еще один выстрел, но это не Брэд. Чувствую, как мимо моего уха пролетает пуля, и поворачиваюсь, чтобы увидеть, как один из моих людей вздрагивает, прежде чем схватиться за плечо и выругаться. Хаос лишь усиливается: прохожие кричат, люди бегут в укрытия, вокруг снова раздаются выстрелы. Я ловлю взгляд Брэда, когда он ныряет в укрытие.