— Где, черт возьми, папа?! — Бостон в панике.

— Шшшш! — Шиплю я, сверкая глазами, стараясь не отводить их.

Мужчина поднимает свое оружие как раз в тот момент, когда Сай поворачивается, и я резко втягиваю воздух, когда он прижимает его к нижней стороне шеи Сая.

Нет!

И тут оба мужчины замирают, Сай и тот дурак, который осмелился подойти к нам.

Это происходит мгновенно, буквально на долю секунды, а затем рука Сая изгибается, его ладонь выбрасывается вперед, хватая мужчину за затылок, и я жду, когда он покончит с ним. Свернет ему гребаную шею и отправить в ад, но он этого не делает. Сай выбрасывает правую руку назад, и мои глаза расширяются, когда она падает в пламя, и я клянусь, что он держит ее там мгновение, прежде чем замахнуться ею обратно на человека в маске.

Они немного отодвигаются назад, и затем, при моем следующем вдохе, лед пробегает по моим венам, холодный и чертовски пугающий. Человек в маске опускает пистолет. Он опускает свой гребаный пистолет, бросается прочь, и Сай… позволяет ему это.

Я слышу, как приближаются остальные, крики, а затем выстрелы, но они осторожны, потому что понятия не имеют, где мы находимся. Огонь перекрывает любую четкую линию обзора, которая у них могла быть, так что, скорее всего, их пули летят прямо в воздух, а не в каком-либо реальном направлении.

Мужчина все еще бежит, и я не вижу, куда он направляется, но задние фары светят в ту сторону, откуда мы приехали, машина для побега была припаркована за вторым внедорожником, скрытая из виду. Ворота громко скрипят, когда их распахивают, и человек за человеком выбегают на улицу, обыскивая каждую из машин, высоко подняв оружие, держа пальцы на спусковых крючках.

— Роклин! — Кричит Дамиано.

— Сейчас безопасно! — Кричит Кайло. — Давай, девочка, выходи!

Мне требуется мгновение, чтобы обрести дар речи, мои конечности слегка дрожат, пока мой разум пытается осмыслить то, что я только что увидела. Если я что-нибудь видела. Когда я смотрю на Бостон и ее глаза медленно встречаются с моими, я знаю, что я не сумасшедшая. В ее глазах светится тот же страх, и когда она собирается открыть рот, я резко качаю головой. Она ловко поджимает губы, выпрямляет спину, и, как нас сотни раз учили, мы с сестрой делаем непроницаемое лицо и выскальзываем из тени. Мгновенно на нас бросаются и окружают, полностью забаррикадировав и спрятав за спинами не менее дюжины охранников.

Греко, Андер и Дамиано ведут нас обратно на территорию, все мы идем легкой трусцой, пока не добираемся до пуленепробиваемого Хаммера в сорока футах впереди. Мы запрыгиваем внутрь, и как раз перед тем, как дверь успевает полностью закрыться, большая рука, обугленная, с кровью под ногтями, ловит ее.

Моя сестра вкладывает свою руку в мою, и я сжимаю ее, когда Сай забирается к нам. Кровь течет по его левому виску, но он как будто не чувствует этого, его лицо маска пустоты, он быстро бросает взгляд в нашу сторону, обводя нас взглядом, словно проверяя, все ли с нами в порядке. Когда они встречаются с моими, я чувствую, как моя сестра вздрагивает, и я знаю, что у нее тоже течет кровь, но она только накрывает наши соединенные руки своей свободной рукой. Он слегка кивает, ожидая.

Это всегда был его способ дать мне понять, что все в порядке, что он разберется с этим, справится со всем, что требует решения, и мне не нужно беспокоиться. Поэтому я даю ему тот ответ, которого он добивается, один-единственный кивок в ответ, и вот так он смотрит вперед. Никто не произносит ни слова, пока мы тащим задницу обратно в поместье, и как только нас посадили во внедорожник, мы оказались в безопасности моего дома, окруженные остальными.

Девушки бросаются на меня в тот момент, когда за баррикадой обнаруживают нас, охрана с полуавтоматическим оружием окружает их, оставшись охранять девушек. Тяжелые двери захлопываются за нами, когда несколько членов команды удваивают шаг. Металлические прутья опускаются оттуда, где они спрятаны в стенах, запираясь, защелкиваясь и скручиваясь.

Кэлвин выбегает из своего кабинета.

— Я только что закончил просмотр отснятого материала. Вы попали в засаду. Они знали, что ты приедешь сюда, и они знали, что твой отец позаботится о том, чтобы ты добралась в целости и сохранности.

— Подожди. — Я бросаюсь вперед, паника пробегает по моему позвоночнику. — Что ты хочешь этим сказать? — Мои глаза бегают по сторонам. — Блядь, где мой отец?

Губы Кэлвина поджимаются.

— Они забрали его.

Мое лицо вытягивается, и мне приходится прикусить щеку, чтобы не трястись, как лист на ветру, потому что, черт возьми, прямо сейчас меня захлестывает цунами. Это грозит сбить меня с ног, прямо на задницу, пока я не утону в океане. Я знаю, что он вышел первым, я знаю, что он упал, но я думала … Я не знаю, было ли у меня время что-либо обдумать.

Я смотрю на свою сестру, надеясь, что она понимает то, что я пытаюсь сказать ей без слов, и когда ее губы остаются сжатыми, глаза пустыми, а лицо ничего не выражает, я знаю, что она понимает. Краем глаза я замечаю Сая. Он двигается быстро, заглядывая за каждый угол, который виден отсюда, его движения резкие и выводят меня из себя еще больше.

Он срывает занавески, раздирая их зубами, и я наблюдаю, как он опускает их к расплавленной коже правой руки, но прежде, чем он успевает обернуть ее шелком, мой взгляд останавливается на его безымянном пальце. Его голом безымянном пальце. Его знак хранителя, тот, который символизирует его предсмертную преданность мне. Он… исчез. Пропал. Кислота, тяжелая и горячая вскипает у меня под кожей, когда я вся покрываюсь потом.

Я отслеживаю каждый его шаг, запечатлевая в памяти места, куда он заглядывает и к которым прикасается, чтобы я могла попросить кого-нибудь еще проверить их, но кого? Кому можно доверять, если не человеку, которому я доверила свою жизнь больше, чем кому-либо, включая моего собственного отца? Ужас и горечь предательства грозят вырваться из моего рта, но я проглатываю рвотные позывы.

— Нам нужно отвести вас, ребята, в укрытие, — бросает он через плечо. — Я возьму тебя и…

— Нет, — обрываю я его, возможно, слишком быстро, но мой голос остается ровным. Но серьезно. Ни за что на свете. Есть один вход и один выход из укрытия. Мы не преподносим себя на блюдечке с голубой каемочкой.

— Мы идем в подвал. — Я не оставляю места для споров. — Тренировочного зала и бункера внизу должно хватить, и там находится самый большой из наших запасов оружия. Дамиано поведет нас вниз, а мальчики останутся с нами.

Пока Сай молчит, в уголках его глаз появляются едва заметные морщинки, это единственный намек на несогласие или удивление, которое он выказывает. Я не совсем уверена, о чем он думает, но я знаю, что он не одобряет мое решение, точно так же как он знает, что точно не может его отменить. Он мог бы последовать за нами туда и потребовать остаться с нами, но я могла бы возразить, что здесь он нужен больше, и это было бы неоспоримо.

К счастью, Кэлвин соглашается, вызывая Сая и нескольких других охранников в апартаменты канцлера для быстрого опроса.

— Мы просмотрим отснятый материал и обойдем территорию, — делится Кэлвин.

Как только они начинают идти, мы делаем то же самое.

Беспокойство отражается в глазах девочек, но я одариваю их самой слабой улыбкой, на какую только способна, и извиняюсь в ту секунду, когда мы достигаем последней ступеньки. Отчаянно желая побыть несколько минут в одиночестве, я запираюсь в туалете, чтобы не сойти с ума. Я делаю глубокие вдохи, выдыхаю воздух, но это не помогает, и когда я смотрю в зеркало, я рассыпаюсь в прах.

Мое лицо искажается, губы дрожат, когда я падаю, мои руки хватаются за прохладный гранит, когда мои колени касаются пола. Моя голова падает вперед, и я беззвучно плачу.

Доверие.

Мой отец всегда говорил, что это одновременно и лучшее, и худшее, что есть в нашем мире. Мне показалось, я поняла, что он имел в виду.

Я была так чертовски неправа.