Глава 32

Басс

Звонит мой телефон, и резкий стук отдается глубоко в моей груди, мои пальцы дергаются, когда я смотрю на него и вижу, что на экране высвечивается надпись

— Моя богатая девочка, — но в то же время что-то внутри меня успокаивается впервые за чертовски долгое время.

Это была горячая минута с тех пор, как она звонила, писала смс, просила и упрашивала, и все из-за того, что отвернулась и унизила меня. Это маленький порочный круг, в который моя девочка загоняет себя каждый раз, когда проигрывает битву за сдержанность, которой она пытается притвориться, но мы оба знаем правду. У нее ничего нет, когда дело касается меня, так же как у меня ничего нет, когда дело касается ее.

Я знал, что сообщения начнут исчезать, приходить все реже и реже, но я бы солгал, если бы сказал, что небольшая часть меня не возненавидела это, может быть, даже забеспокоилась, как только это произошло. Если бы я не присматривал за ней все время с того дня, как уехал, и до сих пор, я, возможно, даже устроил бы истерику по этому поводу, сдался бы и пошел к ней. Возможно, я чувствовал себя обязанным дать ей понять, что все это время, пока она думала, что я ухожу, я просто готовился к нашему финалу, в то же время используя ее неудачный ход в качестве легкой формы наказания.

Я хотел, чтобы она переживала из-за меня, сидела там и гадала, не встал ли я просто так и ушел, и я знаю, что она сидела там много раз, мысленно называя меня ублюдком. Какой чувак не выдержит каких-то дурацких разговоров о своем прошлом в присутствии других людей? Да, бьюсь об заклад, она задавала себе этот вопрос, по крайней мере, пару раз, мужчину, которого она знала, не беспокоили слова, но это послужило определенной цели. Это дерьмо действительно вывело меня из себя, и это одна из причин, почему я решил позволить ей поверить, что полностью отстранился от нее, и это привело к тому, что я стал поступать так, как поступаю сейчас. Но это было еще и потому, что мне нужно было свести концы с концами там, где я жил, прежде чем я смог занять то место, которое хотел.

Так что да, сейчас, когда я вижу ее имя на экране, это что-то значит для меня.

Ты так чертовски близко сейчас, детка.

Телефон перестает звонить, и не проходит и пятнадцати секунд, как появляется уведомление о том, что пришло голосовое сообщение. Моя кожа зудит от нетерпеливого предвкушения, я чертовски отчаянно хочу услышать ее голос, когда ее слова предназначены мне, а не разговору, который я подслушиваю. Я почти догадываюсь, что она хочет сказать, но, когда я включаю громкую связь и нажимаю воспроизведение, я понимаю, что не готов.

— Басти… — она проглатывает собственный шепот и начинает снова, — Басс…

Мое имя, или как меня называют люди, то, которое я никогда не хотел, чтобы она использовала, но потребовал, чтобы она использовала его, когда видела меня в последний раз, это не более чем выдох, слетающий с ее губ, и требуется много усилий, чтобы твердо держать свое дерьмо. Это звучит так чертовски неправильно из ее уст.

Безошибочное отчаяние, перемежающееся с неопределенным страхом, как новые, так и чуждые чувства к этой девушке, словно электрический разряд проходит по моему организму, болезненный шок, от которого у меня учащается сердцебиение. Я совершенно испорчен внутри, зол по слишком многим причинам, чтобы их можно было сосчитать, но при этом стараюсь, чтобы снаружи не было ни единого признака этого. Ей требуется несколько молчаливых секунд, чтобы решить, что она хочет сказать в своей голосовой почте, и я жду, пока ее дрожащий голос снова не высосет воздух из комнаты.

— Пожалуйста, — шепчет она. — Басс, ты мне нужен. Кто-то забрал моего отца, и я … Я не могу доверять тому, кому, как я думала, могла бы доверять, но я знаю, что могу доверять тебе. Что-то происходит, и я не хочу говорить об этом по телефону, но, пожалуйста, просто… — Теперь ее голос звучит все дальше, как будто она готовится повесить трубку, и ее последние слова, запоздалая мысль, не обязательно предназначенная мне, но я слышу их громко и отчетливо. — Вернись ко мне.

Линия обрывается, тишина тяжелая, плотная и, черт возьми, почти удушающая, но я не обращаю на это внимания, бросаю телефон на маленький стол, закидываю на него ноги и откидываюсь назад так же небрежно, как всегда.

Медленно я поднимаю глаза, встречаясь взглядом со знакомой парой. Это чертовски комично, сходство теперь так чертовски очевидно.

Сейчас будет по-настоящему весело, чертовски весело …

Роклин

Мой разум сходит с ума, мои мысли почти бессвязны, они так разбросаны повсюду. Ничто не имеет смысла, ни одна мысль не приводит к мгновению ясности. Я буквально чувствую себя слепой внутри своего собственного разума и понятия не имею, что мне нужно делать или что я вообще могу сделать, чтобы помочь себе увидеть.

Мой отец пропал, и, возможно, виноват мой опекун. Иначе зачем бы этому человеку щадить кому-то жизнь, если бы они не работали вместе? Он бы этого не сделал. Или, может быть, это неправильный взгляд на это, поскольку сегодня вечером в нашей команде не было реальных жертв, серьезных травм, угрожающих жизни, да, но смертей нет, по крайней мере пока. Врачи, которым мы платим зарплату, информируют нас только по мере изменения их состояния.

Так почему же этот человек оставил Сая совершенно невредимым? К его горлу был приставлен пистолет, и он опустил его и оставил его там. Это могло бы показаться не таким странным, если бы он, по крайней мере, ударил его этим по голове, оставив зияющую рану, как у многих других, но он этого не сделал.

Он буквально оставил его в живых, а Сай позволил ему уйти.

Боже. Я провожу руками по волосам. Я даже не знаю, как донести это до девочек, это кажется таким нереальным даже для моих собственных ушей. Я видела, как этот человек убил в мгновение ока, чтобы обезопасить меня. Он даже не делает паузы, а нажимает на спусковой крючок, иногда еще до того, как я осознаю угрозу. Падало тело, и он использовал это как тренировочный урок, разбирал, что я пропустила, и учил меня, чего не следует делать в следующий раз, потому что следующий раз всегда был. Я была молода, когда в последний раз наблюдала, как он убивает человека. В наши дни мужчины менее склонны нападать на мою семью.

Это человек, который принес клятву на крови, пожертвовав собственной жизнью, семьей или какими бы то ни было отношениями в обмен на честь быть моим охранником. Он тот человек, который водил меня на все мои занятия по дайвингу, соревнования по плаванию и тренировки по аэробике. Единственный человек вокруг, который может стать свидетелем боли и борьбы, которые сопутствуют этой жизни, тех, которые мы вынуждены скрывать, чтобы сохранить лицо. Мужчина, который иногда больше похож на отца, чем мой собственный хотя бы потому, что он постоянно был рядом со мной так, как мой отец не мог быть. По сути, это и есть охранник, фигура, защищающая тебя, от которой ты должны всегда зависеть.

Но в последнее время он пропал, ни рядом со мной, ни за моей спиной, ни в пределах видимости. Он занимался другими делами, в то время как я была оставлена на попечение моего отца, запертая в машине с его водителем, а не со своим собственным. Я роюсь в своих мыслях, пытаясь вспомнить, был ли разговор, в котором мой отец сказал мне, что Сай будет занят другими делами, или это произошло само по себе. Я хочу позвонить ему и спросить, но не могу. Он ушел, и снова… Что, если это Сай подстроил, его похищение?

Одеяло падает мне на плечи, и я закрываю глаза, обхватывая его пальцами, притягивая ближе, уделяя себе еще одно мгновение. Наконец, я заставляю себя слегка улыбнуться, мои глаза открываются и останавливаются на Дамиано.

Его тело обращено вперед, но его глаза на секунду встречаются с моими, когда он коротко кивает в знак моей благодарности. Я могу сказать, что его мысли тоже тяжелы, поскольку он смотрит прямо перед собой на участок за поместьем, и я медленно делаю то же самое.

Мягкое свечение огонька вдалеке привлекает мое внимание, и мои глаза слегка прищуриваются. Я качаю головой, наконец-то впервые вглядываясь в сумерки, вместо того чтобы смотреть или сосредоточиться на своих внутренних мыслях. Словно почувствовав мое удивление, он кивает краем глаза.

— Когда это произошло? — Задаюсь я вопросом вслух.

— Чуть больше месяца назад. Бронкс была первой, кто заметил, когда внезапно включился садовый фонтан.

— Кто-то купил эту собственность? Я думала, что документ пропал. Разве не поэтому никто не мог доказать, что она принадлежит Грейсонам?

Это занимает у него мгновение, но он приподнимает одно плечо, а затем бросает быстрый взгляд поверх него еще до того, как я слышу их шаги. Бронкс и Дельта присоединяются к нам со свежими капучино в руках и предлагают один мне.

Мы подумали, что тебе это нужно. Улыбка Дельты не совсем достигает ее глаз. Я подношу его к губам, обхватываю ладонями теплое стекло и вдыхаю аромат жареного миндаля и древесины. Я делаю второй глоток, а затем издаю долгий вздох.

— Я просмотрела все, что только можно, и не могу найти ничего полезного в записях наблюдения за вашим домом или за воротами, но Дамиано уже сказал, что собирается просмотреть их еще раз на всякий случай, — делится Бронкс.

— Это должен быть Энцо, не так ли? — Говорит Дельта, опускаясь на скамью во внутреннем дворике.

— Это не Энцо. — Мы все смотрим на Бостон, которая прислоняется к открытым дверям, скрестив руки на груди.

Я долго смотрю ей в глаза, наблюдая, как они покрываются прозрачным блеском. Я киваю, соглашаясь.

— Это не Энцо. Если бы это было так, он бы не стал преследовать моего отца.

Он бы взял… черт, я понятия не имею, кого бы он взял, девушку, на которой согласился жениться, или «лучшую», которую, по словам моего отца, он мог бы взять вместо нее.