Гнев угрожает поглотить меня, но я смываю его, потому что моего отца здесь нет, и одному Богу известно, что с ним происходит. Последнее, что мне нужно, это чтобы он испустил свой последний вздох, пока я стою здесь, злясь на то, что он натворил. Или, точнее, пригрозил сделать это до того, как все полетит к чертям во второй раз за двадцать четыре часа.

Следом за Бостон вступают Греко, за ними Андер и Альто. Кенекс и Кайло присоединяются к нам на балконе, глядя сначала на Дамиано, а потом на меня.

— Ты думаешь, они причинят ему вред? — Кайло волнуется, и Кенекс толкает его локтем в бок. — Я имею в виду, твоему отцу?

Я приподнимаю плечо, слегка улыбаясь ему. Очень мило с его стороны проявлять заботу, когда мой отец не проявил к нему ни грамма человечности. Все кивают, глядя на меня, ожидая инструкций, которые я должна дать. Ждут ответа, который, как предполагается, у меня должен быть.

У меня ничего нет. Ну, может быть, самое маленькое озарение.

— Я бы сказала, что это Отто, наконец, пришел за ним в поисках Оливера, но наш отец сказал, что на Отто напали как раз перед тем, как сработала наша охрана. Вот почему мы возвращались домой.

Дом кивает.

— Кэлвин рассказал нам о том, что произошло в особняке Хеншо.

— Что, если Отто и его семья инсценировали нападение, чтобы прикрыть себя, чтобы он мог прийти за папой без последствий? — Спрашивает Бостон.

Мои глаза расширяются.

— Срань господня.

— Должно быть, так оно и есть, — соглашается Дом.

Так и есть.

— Хеншо пришлось…

Гигантская фигура Сая врывается в комнату, и слова замирают у меня на губах, мои мышцы напрягаются, когда он направляется к нам, его костюм все еще на месте, никаких признаков нападения на имя, которое он поклялся защищать. Для всех остальных в комнате его лицо, вероятно, выглядит спокойным и непроницаемым, но, как я уже сказала, я провела рядом с этим человеком больше времени, чем кто-либо из моей семьи или группы друзей. Я вижу напряжение в его глазах, которое он пытается скрыть, но не может. Линии вины?

Его глаза встречаются с моими, и у меня пересыхает в горле.

— Тебе что-нибудь нужно? — Спрашивает он, его взгляд пристальный и испытующий.

Я не могу обрести дар речи, поэтому просто качаю головой, и, хотя ему требуется минута, он, наконец, принимает это за ответ и возвращается в холл. В ту секунду, когда он скрывается из виду, глаза Бостон сужаются, и она тихо бежит к двери, закрывая ее как можно тише и защелкивая замок, прежде чем броситься обратно в мою сторону.

— Что это? — Спрашивает она, и затем все взгляды устремляются на меня.

Я делаю глубокий вдох, рассказывая им все, что я решила пропустить ранее, потому что мне нужно было время, чтобы попытаться осмыслить это для себя. Я признаю тот факт, что мне следовало упомянуть об этом с самого начала, особенно с тех пор, как он был с нами в этих стенах, но никто не винит меня за это.

Бронкс достает свой компьютер, и они с Дамиано склоняются над ним на моей кровати, пока она взламывает телефон Сая. Удивительно, но ей требуется всего три минуты, чтобы ознакомиться с новейшим программным обеспечением своего отца. Она делит содержимое и печатает небольшими порциями, раздавая их всем мальчикам, и они присаживаются на корточки, перечитывая все личные разговоры Сая.

У него нет ни семьи, ни женщины, хотя я уверена, что он находит способ провести с кем-нибудь время, так что там нет ничего, кроме общения с моим отцом и другими членами нашей команды. Некоторые от Кэлвина и членов палаты представителей, включая Джаспера. В каждом сообщении содержалась важная информация, касающаяся нас, девочек, и нашей безопасности. Или больше обо мне и моей безопасности, поскольку он нес за меня ответственность, но ни одно из них не было необычным или вызывало беспокойство.

Проходит еще сорок пять минут, пока что-то начинает всплывать на поверхность, и Сэйлор подает мне третий капучино.

— Здесь ничего нет. Вообще ничего, что могло бы насторожить, — говорит Бронкс, глядя на мальчиков, которые кивают в знак согласия.

— Единственное, на чем я остановился, это на спорах между ним и твоим отцом, он возражал против того, чтобы его держали подальше от тебя, — добавляет Кайло. — Но, может быть, именно так он сбил Райо со следа?

Их слова должны были бы утешать, но это не так ни в малейшей степени. Я не могу избавиться от беспокойства, скручивающегося во мне узлом.

— А как насчет…

Ноутбук Бронкс звенит, и ее голова поворачивается в мою сторону, когда все наши указывают на нее. Как один, мы вскакиваем, бросаемся к ее компьютеру, все мы нависаем над ней, не видя ничего, кроме безумного кода на экране, который мы должны ждать, пока она объяснит.

— Он получил сообщение, но номер не сохранен, — торопит она. — Срань господня, тут написано, «он весь твой». — Ее глаза устремляются в мою сторону, уголки морщатся. — Что бы это могло значить? Кто весь его?

Я открываю рот, чтобы заговорить, но Дамиано опережает меня.

— Подожди! Смотри! — Он приближается.

— Пришло вложение, — понимает Бронкс, ее пальцы быстро бегают по клавиатуре, появляются маленькие окошки, в которых она набирает цифры, прежде чем они исчезают и появляется другое, за которым следует экран загрузки.

— Он открывает его.

И тогда появляется фотография.

Теплая жидкость брызжет мне на ноги, чашка выскальзывает из рук моей сестры, когда я вижу образ моего отца, прикованного цепью к бетонной стене.

Еще один сигнал.

Бронкс творит свое волшебство, и затем ее слова превращаются в тихий, осторожный шепот.

— Ты знаешь, где он…

Мое сердце бьется неровно, мои пальцы обхватывают пальцы Бостон, когда ее пальцы находят дорогу к моим, и мы смотрим друг на друга, оглядывая комнату, и я не уверена, что сказать, как это сказать или что делать дальше. А потом я отпускаю ее и внезапно выскакиваю за дверь, бегу по коридору и спускаюсь по винтовой лестнице, все остальные следуют за мной по пятам, когда мы врываемся в фойе. Глаза Джаспера расширяются, когда он видит, что мы подходим ближе, и он вытягивается по стойке смирно, ожидая указаний, если мы их дадим.

— Кэлвин?

— На заднем дворике, мисс Ревено. — Мы уже направляемся туда, прежде чем он заканчивает говорить, поэтому пропустили поклон, который, я знаю, он отвешивает при нашем выходе.

Дамиано прокладывает путь передо мной, распахивая двойные двери и придерживая их, чтобы остальные могли протиснуться внутрь. Мы бежим через ряд роз, огибая фонтаны, пока не добираемся до главной зоны отдыха, где резко останавливаемся. Взгляды Кэлвина и нескольких других охранников устремляются в нашу сторону, и они медленно поднимаются на ноги, но мое внимание приковано к мужчине, стоящему в десяти футах в стороне, одинокому и затененному темнотой.

Сай стоит там, не отрывая глаз от своего телефона и хмурясь, пока печатает, и я почти испытываю искушение сбежать обратно наверх, просто чтобы посмотреть, что он ответил.

Как один, мы маскируем выражение своего лица, становимся совершенно бесстрастными и используем все наши тренировки, чтобы убедиться, что мы остаемся такими, когда, наконец, его голова поворачивается в нашу сторону.

Я не могу сдержать резкий вдох, который делаю, когда его глаза встречаются с моими, и мне словно в горло вливают кислоту. Боль от предательства почти невыносима, когда беспокойство наполняет его ужасные глаза, и он устремляется ко мне. Его руки обхватывают мои бицепсы так, как они делали это сотни раз раньше, но на этот раз я чувствую удушье.

— Мне нужно кое с чем разобраться, но я вернусь. Я сделаю это быстро и быстро вернусь.

Он сделает это быстро. Он быстро убьет моего отца и помчится обратно ко мне, чтобы притвориться, будто понятия не имеет, что происходит. Прежде чем я осознаю, что делаю, прежде чем я успеваю хотя бы сделать паузу, достаточную для того, чтобы перевести дыхание, выкидной нож вытаскивается, раскрывается и глубоко вонзается ему в живот. Невнятный стон срывается с его губ, и его хватка на мне усиливается на долю секунды, прежде чем он, спотыкаясь, отступает на шаг.

Слезы текут по моим щекам непрерывными потоками, когда я смотрю вниз, туда, где в его животе торчит лезвие, красная полоска медленно превращается в темно-малиновый круг, который становится только шире.

Кэлвин и остальные понимают, что я натворила, кричат и орут, бросаясь туда, где мы находимся, но вместо того, чтобы броситься ему на помощь, они прикрывают нас, не понимая, что происходит, и недоверчиво смотрят на меня и Сая.

Я плачу, мои руки тянутся к нему, как будто я хочу забрать свои слова обратно, утешить его, как бы мало в этом ни было смысла. Я наблюдаю, как его рука обхватывает ручку, на его лице появляется хмурое выражение, когда он вытаскивает ее только для того, чтобы мгновение спустя упасть на колени.

Я не знаю почему, но я падаю вместе с ним, падаю перед ним, мои руки дрожат, мое подсознание говорит мне прикрыть его рану. Надавить на это место и спасти ему жизнь, даже несмотря на то, что именно я только что угрожала отнять ее.

Медленно его глаза поднимаются к моим, и мягкость в них, любовь, целеустремленность и преданность, которые сияют в ответ, потрясают меня до глубины души, и из меня вырывается сдавленный крик. Мое зрение теперь полностью затуманено, когда его окровавленные руки поднимаются вверх, нежно касаясь моих щек самыми нежными прикосновениями.

Он кивает, и я хватаю его за запястья.

— Сай… — задыхаюсь я, но он только качает головой.

— Все в порядке. Все в порядке, — шепчет он, его прикосновения становятся холоднее с каждой секундой. Его слова мольба, умоляющая меня понять, что он понимает. Что он хорошо знает меня и точно знает, что я сделала и почему я это сделала.

Я этого не понимаю.

— Я…

— Все в порядке, — повторяет он еще раз, и его тон каким-то образом становится еще мягче. — Пришло время. Теперь моя работа выполнена. Моя клятва исполнена. Сейф. Все, что он ищет, находится в сейфе, — подчеркивает он, а затем тень улыбки изгибает его губы, когда он говорит: — скажи ему, что я выиграл пари и что у меня не было сомнений.