— Так и есть, — намеренно растягивает он, выражение его лица становится мрачным и решительным.

Я украдкой бросаю взгляд на Бостон, которая поджимает ноги на стуле, отказываясь встречаться со мной взглядом, затем быстро переводит взгляд на моего отца, как раз в тот момент, когда он говорит:

— Она передумала. Теперь это положение вступит в силу.

В следующее мгновение его глаза вспыхивают, и я даже не могу предположить, кто на другом конце провода и что он говорит. А потом он вешает трубку, глядя мне прямо в глаза. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он снова заговаривает.

— Как я уже говорил тебе раньше. За вами следят. За мной тоже следят. Я был осторожен с тех пор, как вернул Бостон обратно.

— Это был Оливер, он…

Подожди, подожди, подожди …

Я облизываю губы, медленно произнося:

— Осторожен… Вернул Бостон? — Моя голова резко поворачивается от нее к нему. — Что значит ты вернул Бостон? — Я мгновение изучаю его, пытаясь разобраться во всем этом. — Ты с самого начала знал, что ему не по пути, но хотел выманить его оттуда. Вот ради чего был устроен ужин на яхте, убить двух зайцев одним выстрелом. Дать Хеншо немного повременить и надеяться, что кто-нибудь побежит обратно к Энцо, приняв меня за нее. Когда это не привело его сюда, ты попробовал еще раз, пригласив Бостон на гала-концерт. Таким образом, нас обоих увидели бы, и не было никаких сомнений, что одна из нас, это она. — Я снова качаю головой. — Папа, какого черта?! Какой во всем этом смысл, если он все равно знал, что она здесь?

— Да, он знал, что она здесь. — Он кивает. — Разрешение было получено от него, как бы неохотно это ни было, и только потому, что у него возникла деловая ситуация, которая вынудила его уехать.

— Деловая ситуация? — Огрызаюсь я, мои глаза сужаются. — Что ты сделал?

— Это не имеет значения.

— Почему не имеет значения?

Мое дыхание прерывается, и все, что я могу сделать, это надеяться, что он продолжит говорить, но в последнее время надежда стала для меня настоящей стервой, поэтому вместо этого я задерживаю дыхание. Он долго молчит, а когда заговаривает снова, в его голосе нет эмоций, выражение лица совершенно пустое.

— Что ты должна понять, Роклин так, это то, что в мои намерения никогда не входило выдавать Бостон замуж за Энцо Фикиле.

Я моргаю, глядя на него.

— Я этого не понимаю.

— Твоя сестра недостаточно сильна, и она не возьмет на себя управление доходными и сделками. — Он говорит так, как будто ее здесь нет.

Она замкнута в себе, не разговаривает, но она здесь. И хотя я сама утверждала обратное, она сильная. Ее сила просто… другая.

Мой взгляд быстро скользит по ней, но я сосредотачиваюсь на нем.

— Почему мы говорим об этом сейчас, когда у нас есть отдельный вопрос, которым нужно заняться? И какое отношение ее отказ от власти, который мы открыто обсуждали много лет назад, имеет к объединению наших семей и расширению нашего влияния, удвоению нашей силы в союзничестве с империей Фикиле?

— Это оставляет лазейку.

— Невеселый смех покидает меня, в этом разговоре очень много информации, но в то же время совсем никакой. — Какую лазейку? Перестань говорить бессмысленными загадками и скажи мне, что происходит! Какую лазейку?!

— Ту, что рядом с тобой.

Я резко втягиваю воздух, страдание пронзает меня, как будто его ввели в мои вены.

— С кем ты говорил по телефону, папа? — Спрашиваю я, но он ведет себя так, словно я ничего не говорила.

Он внимательно наблюдает за мной, а потом говорит:

— Энцо босс в своем мире. Если он женится на Бостон, то станет нашим королем.

Нет, он этого не сделает. Нет, он этого не сделает… Так ли это? Капли пота стекают по моей шее, и я застываю на месте, не в силах пошевелиться. Мой отец наклоняется ко мне, так что мы смотрим друг другу в глаза.

— Королю нужна королева.

Я знала, что она не королева, но я не знала, что я пешка, пока не стало слишком поздно …

Пешка для ферзя … Я не могу оставить тебя в этом мире без защиты … Когда придет время, ты сделаешь то, что должна …

Угроза Хеншо, наблюдение за нашей семьей и эта таинственная тайна, которая нависает над нами. Мой папа чувствует, что его загнали в угол, и думает, что нашел идеальный выход.

— Папа… кто говорил по телефону?

— Когда он придет за ней, ему придется прийти ко мне. Когда он придет ко мне … Вместо этого я отдам ему тебя.

Что? Блядь!

— Это чушь собачья! — Я вскакиваю со стула, резко оборачиваюсь, чтобы свирепо посмотреть на сестру, но она даже не смотрит в мою сторону, вскакивает со своего места и выбегает из комнаты, не оглядываясь.

Я перевожу взгляд на отца, прищуриваясь.

— Зачем посылать ее туда только для того, чтобы сделать это? Я, блядь, этого не понимаю.

— Он заключил с ней сделку, так что это имеет смысл.

Слова Бастиана возвращаются ко мне, и я бросаю их своему отцу.

— Что, если все, чего он хочет, это вернуть ее?

Мой отец наливает маленький глоток ликера в бокал и подносит его к губам.

— Не будь дурой. — Он позволяет золотистому ликеру пропитать его горло, прежде чем снова повернуться ко мне лицом. — С Бостон он получает жену и связь с нашим именем, ничего больше.

— Не говори о ней так, как будто она стоит не больше, чем имя в контракте.

— Да, для кого-то она будет такой, но Энцо не этот кто-то. Он сила, и когда он поймет, чего он может добиться, если ты будешь на его стороне, он не станет ссориться. Он придет, и как только соглашение будет заключено, он сам покончит с Хеншо.

Я вряд ли смогла бы изобразить более суровое выражение лица, чем то, которое на мне сейчас. Мой отец качает головой, вздергивая подбородок.

— Я же говорил тебе. Я не оставлю тебя в этом мире без защиты. Он твой лучший шанс на успех.

— Мне не нужен мужчина, чтобы быть сильной и успешной, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

— Нет, тебе нужен кто-то, кто будет держать тебя в узде, чтобы ты не шныряла повсюду, как влюбленный щенок с промытыми мозгами, который якшается с подонками, которые видят только возможность чего-то добиться.

Я отшатываюсь, как от пощечины, ненависть в его тоне тяжела и безошибочна.

— Ты его даже не знаешь.

— Ты тоже не знаешь, — холодно говорит он. — Скажи мне кое-что, он ввел тебя в свой мир? Познакомит тебя со своим народом? Вы встречались с его самыми близкими друзьями? Или он гонялся только за твоим?

У меня пересыхает в горле, мой разум пытается отвергнуть слова, которые он произносит, но от их правдивости тлеющие угли в моем животе снова разгораются пламенем. Он не приводил меня в свой мир. Он действительно скользнул в мой. И он оставил все как есть, как будто ничего не было, как будто я была никем, в тот момент, когда я отказала ему во входе, которого он молча добивался на гала-концерте.

Несмотря на войну, ведущуюся в моей голове, я заставляю себя сказать:

— Ты ничего не знаешь. Не все жаждут крови и денег.

— Не забывай о власти, — равнодушно говорит он. — И да, дочь моя, в этом мире так оно и есть. Другой мужчина прикоснулся к тебе, и где этот храбрый мальчик, а? Не здесь, так что, как я уже сказал, ты никому не можешь доверять. Может быть, даже не своим самым близким друзьям. Я буду тем, кто покончит с этим. Вы можете доверять только слову своей семьи. Кровь это все.

— Говорит человек, который поклялся, что никогда не отдаст своих дочерей без их согласия.

Он даже не морщится.

— Решения должны быть приняты, и я ни о чем не жалею.

— Если ты думаешь, что я соглашусь с этим, то ты ошибаешься.

— Если ты думаешь, что ты или кто-то другой может остановить это, — говорит он, его тон становится мягче. — Тогда ты, дочь моя, очень, очень ошибаешься. Я говорил это сто раз, поэтому скажу еще раз. — Он подходит ближе, не обращая внимания на воду, грозящую пролиться из моих глаз. — Я не оставлю тебя в этом мире без защиты.

— Мы не беззащитны. У нас есть ты.

Тень падает на его глаза, а затем он шепчет свои последние слова на этот вечер:

— Судя по тому, как все складывается, я недолго буду с тобой.

А потом он уходит, оставляя меня наедине со слишком большим количеством бомб, чтобы их можно было сосчитать, и без понятия, как уберечь их от взрыва у моего гребаного лица.