Он, наверное, просто зол, что я ему не сказала, и задается вопросом, что еще я могла бы скрывать, поскольку в последнее время я, кажется, случайно раскрываю все виды скрытого дерьма.

— Некоторые из вас, возможно, задаются вопросом, почему мы уведомляем вас только сейчас, и это потому, что нас самих только что уведомили. Мистер Ларри, сосед Оливера Хеншо по комнате, предположил, что Оливер провел вечер в чужом общежитии, и когда он не вернулся на следующий день, предполагалось, что он отправился домой, но, когда прошли выходные и начались занятия в понедельник, он понял, что, возможно, это было нечто большее. Нас немедленно уведомили, мы позвонили его семье, и теперь мы здесь со всеми вами. Пока мы разговариваем, вашим семьям или опекунам на родине отправляется уведомление, так что будьте готовы к бомбардировке, как только эта встреча завершится, поскольку в ту секунду, когда я вас отпущу, это электронное письмо будет отправлено. — Он оглядывает комнату, прежде чем на долю секунды сфокусироваться на нас шестерых.

— В данный момент мы вас ни о чем не просим. Вы продолжите свои занятия в соответствии с инструкциями, мы уже добавили больше охранников, и я сам буду следить за безопасностью до дальнейшего уведомления. Если вы считаете, что знаете что-то, чего не знаем мы, в связи с исчезновением мистера Хеншо, мы просим вас обратиться непосредственно в офис канцлера. Если вы не хотите, чтобы вас видели за этим занятием, вы можете написать мне по электронной почте, и я договорюсь о других условиях. Это не крыса, не стукач и не любой другой термин, которым вы можете назвать эту ситуацию. Если ты что-то знаешь, то это твой долг. Ваша преданность находится в этих стенах, пока вы здесь, как сказано в контракте, который вы подписали при поступлении, и все ваши семьи знают об этом, поэтому, если мы обнаружим, что вы что-то скрываете, с вами поступят так, как будто вы враг. Враги падают, так что помните об этом, и, если вы думаешь, что вам что-то сойдет с рук, подумайте еще раз.

Кэлвин медленно отходит от трибуны, глядя на представителей нашей семьи, трех кардиналов компаса, составляющих Союз Грейсон, один из которых все еще не готов показать свое лицо, чтобы дополнить основную четверку, и четвертого мужчину рядом с ними, человека, недостойного того места, которое он занимает. Тем не менее, именно он выходит вперед, чтобы взять микрофон. Не совсем шокирующе то, что он делает, его внимание сосредоточено исключительно на мне.

Сначала он молчит, используя этот момент как молчаливое предупреждение, предназначенное для запугивания, слишком плохо для него, этому дерьму мы учим в "Предательстве 101". Наконец, он говорит.

— Я найду своего сына, который, я уверен, невредим, и когда я это сделаю, ответственный человек пожалеет, что не сделал другого выбора.

Легкая улыбка появляется на моих губах, улыбка чистой злобы, в то время как внутри я обдумываю все возможные варианты того, что могло с ним случиться. Наконец, мистер Хеншо оглядывает комнату, оценивающим взглядом обводя студентов и персонал, останавливаясь на своих товарищах по команде по стрельбе из лука, поскольку именно с ними он общается больше всего.

— Я рад, что мои коллеги поддерживают меня в поисках моего сына.

— А что, если он убежал? — Кричит кто-то из Арчери.

Я слышу сдавленный смех Бронкс, потому что, да, чертовски верно. Оливер, личный уборщик задниц своего папочки и, как ни странно, его мальчик для битья, исчезает сам по себе?

— Я уверяю вас, что это не так, и я не допущу, чтобы подобные слухи распространились по всему сообществу. — Отто отходит в сторону, и мой отец делает шаг вперед.

С каждым его шагом в комнате воцаряется все более суровая тишина, слабые намеки на страх заполняют пространство, поскольку реальная сила нашего сообщества готовится выступить.

Он знает свою роль и то, что должно быть сказано.

— Как заметил ваш замечательный канцлер. — Его голос ровен, как всегда, и гордость, которую я испытываю за своего отца, переполняет меня. Встревоженный или разъяренный, это не имеет значения. Он всегда уравновешен и держит себя в руках, его редкие моменты слабости видны только в глазах его дочерей. — Когда ты здесь, твоя преданность зависит от твоих коллег. Мужчины и женщины справа, слева, спереди и сзади от вас. Это те люди, которых вы представляете до того дня, когда закончите это прекрасное учебное заведение. Как сообщество, как единое целое, мы сделаем то, что должны, чтобы найти ответы, которые нам нужны. — Моя улыбка расплывается от его загадочных слов, истинный смысл которых таит в себе бесчисленные возможности, которые позже сведут мистера Хеншо с ума, пытаясь расшифровать их так, как было задумано.

— Прежде чем вы покинете эту комнату, вы прочтете электронное письмо, которое будет отправлено вашей семье, поскольку оно будет отправлено вам, как только я закончу говорить. Ничего, кроме того, что упомянуто в нем, вы не будете обсуждать со своими семьями. Вы можете сколько угодно беседовать с людьми в этой комнате, но это все. Мы ничего не скрываем, но чем больше внешнего влияния, тем меньше у нас шансов найти Оливера Хеншо, и мы не успокоимся, пока он не окажется в безопасности и не вернется на территорию Грейсон.

Всегда верный лидер, его обещания широки и дальновидны, как я и предполагала. Как и предполагали Отто Хеншо, мистер Бандони и мистер Делеон.

Вопрос никогда не заключался в том, были ли мы на его стороне. Вопрос в том, является ли сама причина, по которой мы сегодня здесь собрались, делом рук моего отца, и если да, то прикован ли Оливер цепями в своем подвале, пока мы разговариваем?

Я, например, умираю от желания это выяснить.

Мой отец отходит, и в унисон срабатывают десятки телефонных звонков, мой собственный вибрирует у меня под юбкой. Никто из нас не утруждает себя вытаскиванием телефонов, но мы быстро встаем и выходим первыми. Мы смотрим прямо перед собой, не обращая внимания на множество голов, которые поворачиваются в нашу сторону, когда мы поднимаемся по лестнице в главный зал. Мы не разговариваем, пока идем по коридору, пока не доходим до лифта, ведущего в номер Грейсон.

Когда мы заходим внутрь, мой телефон снова подает звуковой сигнал, и я смотрю на экран, чтобы найти сообщение от моей сестры. Дверь начинает закрываться, и с неохотным вздохом я вытягиваю пятку, чтобы остановить это. Дамиано приподнимает бровь, глядя на меня, но успокаивается, когда Бостон сворачивает за угол, протискиваясь внутрь. Тем не менее, никто не произносит ни слова, и мы делаем это только тогда, когда оказываемся запертыми за звуконепроницаемыми стенами.

Конечно, Бостон первая, кто заговорил.

— Ты думаешь, это Энцо? Как ты думаешь, он узнал о том, что папа натравливал тебя на него, и теперь он здесь, чтобы убедиться, что ты не создашь союз между нами и этой семьей и не передашь ему наше имя, прежде чем Энцо сможет забрать меня себе?

— Энцо никогда не станет главой этой семьи.

Ее губы плотно сжимаются, и она сдержанно кивает, прежде чем сесть в кресло перед окном. Дамиано смотрит на нее, прежде чем переключить свое внимание на меня, и я только качаю головой.

— Я бы не стала полностью исключать озабоченность Бостон, но у меня есть соблазн это сделать, — говорит Бронкс.

Дельта кивает в знак согласия.

— Учитывая время, я тоже. Это как-то связано с тем, что было на днях, тебе не кажется?

Мой позвоночник напрягается, но уже слишком поздно, и она одними губами просит прощения. Вздохнув, я забираюсь на стол и скрещиваю ноги.

— Нет смысла скрывать это, особенно если отснятый материал уже есть и все отцы, включая отца Оливера, посмотрели его.

— О чем ты говоришь? — Спрашивает Альто, бросая обвиняющий взгляд в сторону Дельты, хотя он знает, что так оно и есть.

— Оливер появился в бассейне, когда я была там в четверг.

— Четверг, — невозмутимо отвечает Андер. — В тот день, когда он исчез?

— Да, похоже на то. — Я на мгновение откидываю голову назад, встряхиваю ею и снова смотрю вперед. — Он сделал несколько дерьмовых замечаний, и я вроде как… притворилась, что собираюсь его утопить.

— Как именно можно притвориться, что кого-то топишь? — Андер ухмыляется, скрещивая руки на груди.

Мой взгляд падает на татуировки на его руках. Единственный человек, которого я знаю, у которого есть что-то за пределами моего…

Нет.

— Я толкнула его под воду и держала там до тех пор, пока он не перестал дышать, и я позволила ему подняться только в самую последнюю секунду, прежде чем им овладела паника.

— Значит, ты буквально чуть не утопила его? — Андер приподнимает бровь, его улыбка становится еще шире.

— Не почти. Я знала, что делала.

— Хорошо, можем мы перейти к той части, которая объясняет нам, почему ты это сделала? — Спрашивает Альт.

Я смотрю на Дамиано, удивленная, что он молчит в данный момент, но он просто смотрит в окно, медленно приближаясь к нему, пока его разум работает. Он всегда молчит, когда думает, так что беспокоиться особо не о чем.

Я передаю им то, что он сказал, и все в зале сходятся во мнении, особенно когда мой отец выбирает именно этот момент, чтобы потребовать разрешения войти внутрь. Бостон стреляет со стула, на котором она устроилась, остальные стоят по стойке смирно, но Дамиано не отходит от окна.

Дверь открывается, и мой отец входит, закрывая и запирая ее за собой. Он знает, что мы здесь обсуждаем, и он знает, что между нами нет секретов, поэтому он подходит прямо ко мне, не теряя времени.

— Сними куртку, — требует он.

Укол смущения согревает мою грудь. Возможно, я не упомянула именно эту часть своим друзьям ни по какой другой причине, кроме как потому, что в этом не было необходимости. Итак, когда я расстегиваю три пуговицы своего блейзера и позволяю ему соскользнуть с плеч, Альто подходит сзади, чтобы снять его с моих рук, чтобы он не упал на пол, я стараюсь не напрягаться, не съеживаться и не проявлять никакой другой реакции. Особенно когда мой отец хватает меня за рукав у самого плеча и разрывает его до самого запястья.