30

НОВА

Сожаление охватило меня почти сразу после отъезда, но ноги отказывались идти назад. Я поехала в аэропорт и заказала билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. Во время полета в Питтсбург я цеплялась за карусель эмоций, не зная, как отпустить их, когда все кружилось вокруг меня как в тумане.

Как только я вытерла глаза от слез, во мне вспыхнул гнев. Как только угли остыли, поражение повергло меня в отчаяние, и я снова заплакала. Я ненавидела это. Ненавидела то, как они смешивались друг с другом и оставляли меня в беспорядке, который я не знала, с чего начать распутывать. Я не знала, за какую нить потянуть в первую очередь, чтобы не развалиться.

Единственное, что я знала, это то, что мне нужно добраться до твердой земли. Мне нужно было остановить вращение.

Когда мой самолет приземлился, я не выключила телефон из режима полета, слишком напуганная тем, что меня ожидало. Я забронировала мини-домик на ночь, а на следующий день, после того как вылезла из-под одеяла, взяла напрокат машину. И включила музыку, когда ехала по горам. Я пыталась сосредоточиться на деревьях, скалах и природе вокруг меня. Пыталась заглушить мысли, напевая слова песен, но это было бесполезно.

Ничто не могло отвлечь меня от спора с Паркером. Мы оба набросились друг на друга. Оба уперлись пятками и наносили удары, которые были нанесены незаслуженно. Оба действовали, не подумав. Мы оба были неправы.

Но в одном он был прав: я была трусихой, потому что я бежала.

В тот момент меня охватило слишком знакомое чувство. То самое, когда мы зашли так далеко, а потом развалились на части. Как будто я ждала, когда упадет другой ботинок, и когда это произошло, я сдалась неизбежности, не пытаясь ничего изменить.

Поэтому я сбежала, так и не дав нам шанса разобраться во всем вместе. Я позволила прошлому диктовать мое будущее, и я ненавидела это. Оно словно светило светом в темные глубины моего сознания, обличая меня в том, что я не справилась со своей травмой так, как думала.

Увидев это там, я разозлилась. Мне хотелось вырвать это и никогда больше не впускать. Хотелось быть сильной, а не фасадом силы, который рушится, как только прошлое выползает из тени.

Я сказала, что хочу прыгнуть с тарзанки, так, черт возьми, я прыгну с тарзанки.

Именно поэтому на полпути, увидев знак, я свернула с дороги. Судьба услышала меня, и даже если это было только метафорически, мне нужно было доказать себе, что я могу.

Потому что Паркер Каллахан сказал, что любит меня, и, без сомнения, я знала, что тоже люблю его.

Я любила его больше всего на свете, включая мои страхи.

Я следовала указателям и не хотела отступать.

Когда меня пристегивали к ремням, я противилась колотящемуся сердцу. Я сосредоточилась на замедлении дыхания, когда они подвели меня к краю. Я закрыла глаза, разжимая и сжимая потные кулаки, стоя на краю платформы. И когда дело дошло до толчка, я открыла глаза и уставилась в бездну.

Мои ноги дрожали, но когда я посмотрела на долину деревьев и скал, я увидела только лицо Паркера, который просил меня не уходить.

Еще один глубокий вдох.

— Я могу это сделать.

Я прыгнула.

Когда я добралась до Нью-Йорка, я все еще не включила свой телефон, не зная, как меня встретят. Но это не имело значения. Мы поддерживали друг друга, несмотря ни на что. Поэтому, глубоко вздохнув, я постучала.

Дверь открылась и...

— Самое гребаное время. — Рэй уперлась одной рукой в дверь, а другой — в бедро, выглядя как неодобрительная мамаша, которая не собирается пускать меня обратно в дом, пока я не объясню.

Но я не смогла объяснить, потому что в следующую секунду я разрыдалась.

— Черт возьми, — вздохнула она. — Ты разрушаешь мой гнев по поводу твоего исчезновения без объяснений.

С этими словами она отпустила дверь и обняла меня, прижав к себе еще крепче, словно могла силой собрать мою душу обратно. Я прижалась к Рэй и позволила ей провести меня внутрь, на диван, где она погладила меня по волосам.

— Ты и Вера получаете один пропуск и только один. Если вы еще раз придете ко мне плакать, я буду убивать людей. У меня не хватит эмоций, чтобы справиться с болью моих лучших подруг.

Я фыркнула, вытирая слезы, пытаясь взять себя в руки.

— Я знаю. Мне жаль.

— О, нет. Не смей извиняться. Я рада, что ты наконец-то пришла ко мне. Я чертовски ждала. Вере хватило двух секунд, чтобы ее задница оказалась у моей двери, а тут ты, заставляешь меня ждать два дня.

— Да, — неубедительно ответила я. В другой момент я столкнулась со своей трусостью.

— Эй. — Рэй наклонила голову, пытаясь заставить меня встретиться с ней взглядом.

Когда я все еще держала голову опущенной, она схватила меня за щеки и заставила посмотреть.

— Все в порядке, Нова. Если тебе нужно время, возьми его. Пока ты знаешь, что мы здесь, и даешь нам знать, что ты в безопасности.

— Я должна была вам все рассказать. Должна была позвонить. Я не хотела отгораживаться от вас, — призналась я сквозь свежую волну слез.

Я не хотела никого отгораживать от себя, но не могла отрицать, что, возможно, я скрывала больше, чем хотела признать. Возможно, я контролировала не только то, чем делилась со своим творчеством. Все это время я боролась с Айкеном за то, чтобы показать свое лицо, потому что хотела придерживаться созданного мной бренда, но на самом деле я просто пряталась — даже от своих друзей.

— Ха. Девочка, ты не можешь отгородиться от меня. Может, я и отсиживаюсь в углу, но я здесь. — Она потрепала меня по голове. — И, если ты попытаешься заставить меня уйти, я рассмеюсь тебе в лицо и по-спартански выбью дверь, чтобы вернуться обратно. Ты и Вера — мои сучки, и вы приняли меня. Назад дороги нет.

Смеяться было и больно, и приятно одновременно, но, по крайней мере, я все еще могла смеяться.

— Тебе просто нужно отнестись к этому по-другому.

Я положила свои руки поверх ее, где та держала мои щеки, и улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо.

— В любое время. Теперь, говоря о способах справиться с нашим дерьмом, позволь мне взять немного алкоголя и разобраться с этим.

Я даже не стала спорить, когда через несколько минут она вернулась с бутылкой вина для каждой из нас без бокалов и бутылкой текилы.

— Мне кажется, что это превращается в какую-то традицию, — сказала Рэй, хмуро глядя на алкоголь на столе и обратно на плачущую женщину на ее диване. — Я бы хотела пропустить это, пожалуйста. Никаких слез по парням для меня, спасибо большое. Но я всегда готова выпить ночью прямо из бутылки.

— Я буду держать водку под рукой, — пообещала я, решив отказаться от текилы и остановиться на вине. — Кстати, как твой парень?

Она застыла на полсекунды, прежде чем покачать головой.

— О, нет, мисс Нова. Это касается тебя.

— Стоило попробовать. — Я пожала плечами, поднимая бутылку.

Я сделала длинный глоток, сухой ягодный вкус смыл соль моих слез. Если бы только он мог смыть изнуряющую боль, обволакивающую каждую мышцу и кость моего тела. Я была измучена, наконец-то готова выложить все и попросить кого-то помочь мне нести этот груз.

Тихий стук заставил Рэй подняться с дивана. Я знала, кто это будет, еще до того, как она открыла дверь. Мы были треногой — мы работали лучше, когда все вместе.

Вера вошла в гостиную, вся такая изящная, собранная и спокойная.

В голове промелькнуло воспоминание о том, как почти шесть месяцев назад я ворвалась к ней и застала ее в той же ситуации, в которой была сейчас — плачущей на диване Рэй, сжимающей в руках бутылку вина. Я была какой угодно, только неспокойной.

— Что? Не пытаешься выломать дверь, как Ши-Ра? — спросила я с захлебывающимся смехом.

Она сморщила нос и покачала головой.

— Нет. Я знаю, насколько драматичной может быть Рэй со своими сообщениями. Кроме того… — Вера остановила глаза на мне, и я увидела сосредоточенную деловую женщину, которая не уступала в силе своему мужу. Я откинулась назад, напрягая все силы. — Я берегу свою энергию для тебя.

— О, черт, — пробормотала Рэй. — Мама злится на тебя.

Я бросила взгляд на Рэй, но она только ухмыльнулась, передала бутылку вина Вере и опустилась на стул рядом с диваном. Она вытянула обе ноги крест-накрест и наклонилась, как будто не могла дождаться времени для рассказа.

Вера не спеша отложила сумочку и пальто, прежде чем сесть рядом со мной.

— А теперь объясни, какого черта ты не смогла ответить на сообщение после того, как мы узнали о твоем прошлом из СМИ. Если ты собираешься исчезнуть с лица земли, то хотя бы отправь нам сообщение, чтобы мы знали, что ты жива.

Черт. Она действительно отчитала меня, как мама. Но потом та выпила прямо из своей бутылки, вызвав в памяти образ женщины в жемчугах, ругающей меня вместе с моей лучшей подругой.

— Я знаю, — вздохнула я. — Мне жаль.

— Почему ты не рассказала нам? О том, что было раньше? — мягко спросила Вера.

— Я-я... — Я заикнулась и поморщилась, сглотнув, чтобы попытаться снова. — Я никогда не говорю об этом. Это причина, по которой я не говорю о знакомстве с Паркером, потому что обычно с этой историей приходит другая, и я просто избегаю ее.

— Справедливо, — подхватила Рэй. — Похоже, это была полная задница.

— И мы знаем, что Рэй любой ценой избегает разговоров о дерьме.

Рэй изобразила, как застегивает губы и выбрасывает ключ, после чего стала более серьезной.

— Тебе никогда не нужно говорить об этом. У каждого из нас есть вещи, которые мы держим близко к груди и не хотим о них говорить. — Она пожала плечами и отвернулась, чтобы выпить еще.

Рэй выглядела идеальной, веселой, светской львицей, но многое скрывалось под поверхностью. Она хорошо это скрывала, но это был тот случай, когда мы увидели больше, чем она, вероятно, хотела.

— Дело в том, — добавила Вера, — что мы хотим, чтобы ты знала, что можешь прийти к нам, если захочешь поговорить о чем угодно.

— Я знаю это, — сказала я, добавив более искренне. — Я знаю это. Правда знаю. Вы, ребята, мои лучшие подруги, и я люблю вас. Просто было приятно пойти в колледж и быть далеко, далеко от девушки, которую похитили. И со временем я просто никогда не говорила об этом и убедила себя, что мне это не нужно.