Эпилог

Сойер

Два года спустя

— Энцо, подожди, это так небезопасно. Мы умрем, — умоляю я, и конец моего предложения прерывается стоном.

Он отводит бедра назад, чтобы погрузить свой член глубоко внутрь меня, отчего мои глаза закатываются. Я заставляю себя выпрямиться и смотрю на этого глупого человека в тот самый момент, когда чудовище в нескольких футах от нас хлещет хвостом, посылая брызги океанской воды нам в лицо.

Энцо ухмыляется и трахает меня сильнее в ответ, вырывая из моего горла очередной вопль.

Мы находимся в клетке с акулами уже час, наблюдая, как вокруг нас кружат три огромных больших белых существа. Все они по очереди вгрызались в клетку, и хотя я постепенно привыкаю к виду акульей пасти прямо у своего лица, это не значит, что мой мочевой пузырь не угрожает мне в это время.

Как только мы выскользнули из аквалангов, и я с облегчением улыбнулась тому, что не умерла сегодня, Энцо подхватил меня на руки и отправил нас обоих обратно в холодную океанскую воду, но все еще в пределах клетки.

Верхняя часть металлического вольера находится на высоте нескольких футов над уровнем поверхности, крышка откинута. Если акулы действительно захотят попасть внутрь, они, вероятно, смогут перепрыгнуть через верх и съесть нас.

Энцо уверен, что они этого не сделают, но я видела, как эти ублюдки прыгают в воздух, чтобы поймать птицу. Кто скажет, что один из них не подпрыгнет и не перевернется на живот прямо на нас?

— Они чувствуют, как быстро бьется твое сердце, — шепчет он мне на ухо, поднимая мои ноги еще выше по его талии. Он прижимает меня к стенке клетки, обращенной к лодке, но безопаснее от этого не становится.

— Энцо, прекрати, — хнычу я, но он не слушает. Вместо этого он просовывает руку между нашими телами, его ловкие пальцы поглаживают мой клитор, а он продолжает трахать в меня.

— Каждый раз, когда я наполняю тебя, они чувствуют это, — говорит он мне, его голос глубже, чем океан, посреди которого мы находимся, и грубее, чем волны, окружающие нас.

Одна из акул снова барахтается в воде, посылая еще больше воды нам на головы.

— Я не хочу делать это сейчас, — задыхаюсь я, вздрагивая, когда в поле моего зрения появляется плавник.

Он мрачно усмехается.

— Мы снова играем в нашу маленькую игру? Ты теряешь хватку, mia piccola bugiarda — мой маленький лжец, — рычит он, прежде чем взять мою мочку между зубами и зажать.

Я задыхаюсь, мои ногти царапают его загорелые плечи, а моя спина выгибается. Различные ощущения от адреналина, бурлящего в моих венах и между ног, и от того, что он делает своим ртом, доводят меня до исступления.

— Твоя киска так крепко сжимает меня. Думаешь, я верю хоть одному слову, исходящему из этого сладкого ротика? Держу пари, если бы я вытащил его прямо сейчас, твоя киска заплакала бы от потери.

Я качаю головой, но он прав. Думаю, я бы заплакала, если бы он сейчас остановился.

— Дай мне услышать, как ты это скажешь, Сойер. Я хочу услышать, какая ты шлюха для моего члена, и я хочу услышать, как ты умоляешь кончить вокруг него.

Заикающееся «П-пожалуйста» вырывается из моего горла, почти без раздумий. Если кто и является сиреной, так это он. Он сгибает мою волю простым приказом, и я бессильна сопротивляться.

— Пожалуйста, Энцо, — кричу я, стиснув зубы, когда его средний палец сильнее натирает мой клитор.

— Продолжай, — поощряет он, в его глазах лукавый блеск.

— Я ш-шлюха для твоего члена, — выдавливаю я из себя, как вдруг из-за его спины выскакивает акула, ее зубы выставлены напоказ, они сжимаются вокруг клетки и бьются.

В ответ на мои слова раздается испуганный визг, но он не сдается, совершенно не беспокоясь о возбужденных акулах.

— Недостаточно, — двигается он, не сбавляя темпа, несмотря на дрожащую клетку вокруг нас.

— Пожалуйста... пожалуйста, позволь мне кончить на твоем члене, — тороплю я, вскрикивая, когда акула снова бьется об него.

— Хорошая девочка, — хвалит он, дико ухмыляясь. Он чертовски не в себе, но, Боже, ему так хорошо.

— А теперь дай мне услышать, как ты говоришь, что любишь меня.

— Я люблю тебя, — торопливо дышу я. — И я люблю, когда ты заставляешь меня кончать.

У него появляются ямочки, а его свободная рука скользит по моему горлу, крепко сжимая его, когда удовольствие проникает в каждую клеточку моего тела. С каждым толчком его хватка становится все крепче, пока мое зрение не потемнело, и я чувствую пульс во всем черепе.

Он рычит и ускоряет темп, в то время как другая акула врезается в клетку, отправляя ее в полет к лодке.

Я задыхаюсь от крика, мои глаза расширены, когда я смотрю на мужчину, заставляющего мое тело подчиниться. Я ошиблась. Настоящий хищник уже внутри клетки, и я зажата прямо между его зубами.

— Я говорил тебе, что моя любовь причинит адскую боль. Так скажи мне, bella ladra — прекрасная воровка, больно ли это?

Странный звук вырывается из моего сдавленного горла, и мне кажется, что мои ногти глубоко вонзаются в его плоть. Я не могу найти в себе силы заботиться о том, чтобы заставить его истекать кровью, пока вокруг него кружат три голодные акулы.

Никакая смерть не будет более мучительной, чем оргазм, которому он заставляет меня поддаться.

Я зажмуриваю глаза, в веках вспыхивают звезды. Внешний мир начинает меркнуть, и единственное, что я могу чувствовать, это как моя киска сжимается вокруг него, и как он искусно обводит мой клитор.

Мои ногти переходят на руку вокруг моего горла, отчаянно царапая, пока он поднимает меня выше, в то время как мое сознание начинает ускользать.

— Вот так, детка, борись, чтобы выпустить эти крики, — рычит он, теперь вращая бедрами, заставляя мои глаза стрелять прямо в затылок. Кончик его члена задевает ту чертову точку, до которой, кажется, умеет дотянуться только он, и полный всхлип отчаянно пытается вырваться на свободу.

Он вжимается в меня сильнее, и через несколько секунд я взрываюсь вокруг него. Он отпускает мое горло, и всей крови, хлынувшей из моей головы, хватает, чтобы мой мир перевернулся вокруг своей оси, и то, что раньше было океаном, теперь стало космосом.

Крик вырывается из моего горла, и я хватаюсь за что-нибудь твердое, чтобы удержаться, но чувствую себя потерянной в волнах, которые разрывают на части все, что делает меня целой.

Я чувствую, как Энцо просовывает руку под одно колено и поднимает его выше, поскольку он начинает терять контроль, гонясь за собственным оргазмом.

— Господи, эта киска слишком хороша, — произносит он сквозь стиснутые зубы. А затем он выпускает свой собственный глубокий стон, освобождаясь внутри меня, заполняя меня до краев.

Рука хлопает по металлической перекладине рядом со мной, и он двигает бедрами в стаккато, неровными движениями.

— Блять, Сойер, — рычит он, но это все еще звучит далеко.

Вы не можете услышать крик в космосе, не так ли? Не может быть звука, когда нет воздуха.

Медленно, почти неохотно, я спускаюсь обратно, и когда я это делаю, то обнаруживаю, что голова Энцо сильно прижимается к моей, и теперь две акулы пытаются забраться в клетку, и, Господи, у меня кружится голова.

— Я официально умираю, от этого у меня, наверное, инфекция, а эти акулы в двух секундах от того, чтобы ворваться внутрь, — кричу я, и низкая температура воды начинает проникать обратно. — Теперь ты можешь меня выпустить?

Плечи Энцо подпрыгивают, когда он хихикает, а затем он поднимает подбородок и мягко целует меня в лоб.

— Конечно, детка.

Он выходит из меня, и я быстро карабкаюсь вверх и по клетке, почти заползая на Ладру. Энцо купил эту яхту в тот день, когда я согласилась выйти за него замуж.

Он вывел меня на воду на закате, лучи сверкали на поверхности воды, и надел мне на палец кольцо с бриллиантом, даже не спросив.

Энцо не произносит проникновенных речей, но в тот вечер он поклонялся мне, заставляя меня кричать «да», пока у меня не пропал голос.

Через три дня мы поженились, Саймон и Трой были нашими свидетелями. Они — единственная семья, которая нам была нужна.

Я до сих пор убеждена, что это плохая примета, что он назвал лодку в мою честь. Как и татуировка с именем вашего партнера, это, несомненно, проклятие.

Мы еще не потерпели кораблекрушения, но если тезка этой лодки — вор, то совершенно очевидно, что она украдет жизнь или две.

Энцо называет меня драматичным, но я называю это логикой.

Как только мои ноги касаются пола судна, у меня возникает искушение встать на колени и поцеловать его.

— Тебе повезло, что меня не укачивает, — бормочу я, с трудом натягивая трусики из-за волн, сильно раскачивающих нас от гигантских, разъяренных акул. Им отказали в еде, и это чертовски грубо.

Энцо забирается на лодку позади меня и, натянув шорты на задницу, толкает вверх рычаг крана, висящего над лодкой, поднимая клетку. Жужжащий механический звук не в состоянии скрыть глубокую усмешку, исходящую из его груди.

— Это вызов, bella — красавица?

Я сужаю глаза.

— Если это сексуальный намек, то я превращаю тебя в корм для акул.

— Мне бы не хотелось, чтобы это случилось, — мурлычет он, когда клетка оказывается вне океана, и слышен только плеск воды. — Тебе и этой сладкой киске будет так одиноко без меня.

Я закатываю глаза.

— Я выживу, чувак. Я всегда выживаю.

— Да? — дьявольски спрашивает он, его подбородок вздернут к плечу. — Ты и боги бобов собираетесь составить друг другу компанию?

Я показываю ему средний палец, но тут же трушу, когда он поворачивается ко мне с рычанием и делает шаг в мою сторону. Я снова убегаю, смех наполняет соленый воздух.

На этот раз у меня нет намерения убегать.

КОНЕЦ

Перевод группы https://t.me/dreambooks1