Глава 34

Сойер

Никогда не думала, что увижу еще один труп.

Не говоря уже о двух.

Я смотрю на них с полным опустошением. Кровь повсюду. На полу, на кухонных столах и стенах. И на мне. Она... вся на мне.

Энцо откладывает оружие и приближается ко мне, на его лице зверское выражение. Его брови насуплены, губы нахмурены, а по щеке разбегаются маленькие капельки крови от выстрела в Кейси.

Он похож на доблестного короля, уходящего с поля боя и возвращающегося к своей королеве после тяжелой войны.

Так вот каково это — быть любимым?

— Алло? Кто-нибудь еще там?

— Мы должны ответить им, — говорю я. Когда он доходит до меня, он приседает и опускает подбородок, ловя мой взгляд.

— Ты знаешь, что произойдет, когда мы это сделаем.

Моя нижняя губа дрожит.

— Придет береговая охрана.

— Придет береговая охрана, — повторяет он. — И они найдут беглеца.

Я киваю, опуская взгляд. Мне придется сесть в тюрьму за свое преступление и никогда больше не видеть Энцо. Первое ощущение похоже на то, когда наконец-то падает второй ботинок. Это почти облегчение, настолько же сильное, насколько и душераздирающее. А второе — как удар в живот, настолько сильный, что меня тошнит.

За все свои годы я никогда не позволяла себе привязываться к кому-либо. Это было невозможно, когда я знала, что мне снова придется бежать. Я не только не хотела рисковать, задерживаясь в одном месте, где меня в конце концов могут поймать, но и не хотела подставлять кого-то еще под перекрестный огонь своего обмана.

Судя по выражению лица Энцо, он готов схватить мою паутину лжи и обернуть нити вокруг себя. Но он лишь создаст из них петлю.

Мне кажется слишком простым сказать, что я люблю его. Может быть, потому что я знаю его так мало времени, и мы уже прошли через ад вместе. Может быть, потому что у нас с самого начала была сильная связь, но она была настолько сильной и подпитывалась болью и яростью, что то, во что она переросла, выходит за рамки простой, сладкой любви.

— Это то, чего я заслуживаю, — бормочу я.

Его палец задевает мой подбородок, заставляя меня снова поднять на него взгляд.

Энцо обхватывает меня за шею, удерживая на месте и наклоняя подбородок вниз, пока не смотрит мне прямо в глаза.

— Ты заслуживаешь самого страшного наказания за то, что ты сделала, — рычит он и медленно проводит языком по нижней губе.

Завороженная, я раздвигаю губы, когда его горячие слова проникают глубоко под мою кожу, воспламеняя меня.

— Никто не способен заставить тебя страдать больше, чем я.

Какая-то рациональная часть меня нормально реагирует на его злобный намек — страх, адреналин. Но еще большая часть всегда управляла моими худшими решениями, и я не могу не чувствовать возбуждения. Восторг.

— Ты не бросишь меня, Сойер. Ты не пойдешь в тюрьму. Ты никуда не уйдешь. Ты хочешь заплатить за свои преступления? Хорошо. Я более чем счастлив заставить тебя заплатить. И если ты хоть на одну чертову секунду подумаешь, что я тебя отпущу, то я с нетерпением жду, чтобы показать тебе, в какую ловушку ты попала со мной. Есть много вещей, которые ты заслуживаешь, bella ladra — прекрасная воровка, но единственная тюрьма, в которой ты будешь пленницей, — это тюрьма моего собственного изготовления. Если моя любовь — это тюрьма, то так тому и быть.

Я могу только смотреть на него, мое сердце трепещет от его дьявольских слов. Они такие неправильные, но такие заманчивые.

— Да будет так, — прошептала я.

Огонь, начавшийся под половицами, перешел в глубину его глаз. Тепло распространяется по моим костям, и я могу только гадать, не вдыхаю ли я слишком много дыма, создавая не более чем лихорадочный сон перед смертью. Это способ моего тела сказать мне, что меня больше нет среди живых? В ответ я могу лишь сказать, что никогда не чувствовал себя более живым.

Губы Энцо мягко касаются моих губ, и мои ресницы смыкаются, одолеваемые остатками его преданности.

— День, когда ты украла меня, был лучшим днем в моей жизни, — шепчет он мне в губы. — Потому что тогда ты стала моей жизнью, и я не хочу ее возвращать. Я, блядь, не приму это.

Я начинаю дрожать, и он захватывает мою нижнюю губу между зубами, чувствуя, как поднимаются эмоции в моем горле. Он притягивает меня в поцелуй, такой сильный, что кажется, будто огонь поглотил меня, и я таю в трещинах дерева под его ладонями.

Я невесома, когда он прижимает меня ближе, неистово двигая своими губами по моим.

Но все заканчивается слишком быстро, и он отрывается от водоворота, в который так безоговорочно втянул меня.

Я гонюсь за его ртом, но он направляет мою голову вниз, и я прижимаюсь к нему, когда его губы прижимаются к моему лбу.

Отчетливый голос кого-то, звонящего по радио, прорезает затянувшееся напряжение между нами.

— Что мы должны делать? — спрашиваю я, мой голос все еще хриплый. — Мы можем уехать в другую страну, которая не выдаст меня властям. Но я никогда не смогу попросить об этом тебя. Не с твоей жизнью и карьерой здесь.

Он поворачивает голову, чтобы посмотреть через плечо на Кейси и Сильвестра, и остается в таком положении несколько затянувшихся мгновений. Когда он снова поворачивается ко мне, в его глазах появляется искра решимости, сопровождаемая ноткой сожаления.

— Нам не нужно никуда идти.

— А что мы тогда будем делать?

— Если ты хочешь жить свободно до конца своих дней, то тебе нужно убить Сойер Беннет.

Мой рот раскрылся от удивления. Это было последнее, что я ожидал от него услышать.

— О, Боже. Пожалуйста, скажи мне, что это не хреновый способ сказать, что ты собираешься убить и меня тоже?

Его лицо опускается от отчаяния.

— Нет, детка. Я говорю, что здесь есть девушка, у которой нет настоящей личности за пределами острова Рэйвен. Это можешь быть и ты. А Сойер Беннет была несчастной душой, которая потерпела крушение на этом острове много лет назад, только чтобы покончить с собой.

Мои брови сошлись, и я с недоумением качаю головой, пытаясь понять, что за безумное дерьмо вылетает из его рта.

— Значит, ты хочешь, чтобы я притворилась, что я Трини? А потом сказать, что некая Сойер Беннетт была взята в заложники и умерла?

Он медленно кивает.

— Тебе придется солгать, Энцо. Ради меня, — добавляю я.

От того, как он смотрит на меня, мой желудок трепещет, выпуская крылатых зверей. Он выглядит так, словно он измученный человек, которому подарили свободу, и единственный способ получить ее — забрать ее у меня.

— Я солгу ради тебя так же легко, как и убью. Если для того, чтобы ты стала лучшей, нужно, чтобы мир стал худшим, ты ничего не будешь хотеть в жизни, bella ladra — прекрасная воровка.

Я сглатываю, но влага во рту рассеялась. Впервые я чувствую, что Энцо — именно тот, кого я заслуживаю, и я полна решимости ответить ему взаимностью.

— Я сделаю все возможное, чтобы тебе больше никогда не пришлось лгать ради меня, — клянусь я, мой голос хриплый от эмоций.

— Я знаю, детка, — говорит он. Он оглядывается на тела, затем переводит взгляд на меня. — У тебя когда-нибудь брали отпечатки пальцев?

— Нет, — подтверждаю я, качая головой. — Меня никогда не привозили.

— Хорошо, тогда они не смогут тебя опознать. С двумя трупами они начнут расследование, и нам нужна история. Вместо того чтобы говорить им, кто ты на самом деле, скажи им, что ты родилась и выросла на острове Рейвен и была заперта здесь против своей воли вместе со своей сестрой, Кейси. Никто не знает, что ты была со мной в тот день, поэтому я скажу, что потерпел кораблекрушение и приплыл сюда сам. Я узнал, что Сильвестр делал с вами двумя, и это привело к ситуации, в которой он пытался убить меня и случайно застрелил Кейси — по крайней мере, эта часть правды. Поэтому я защищался и убил его.

— Ты не думаешь, что прожечь ему горло из пистолета не будет немного подозрительно? Нормальные люди так не убивают.

Он поднимает бровь.

— Во-первых, не существует такого понятия, как нормальный убийца. И нужно ли мне напоминать тебе о лице Кейси? Они увидят и это. Я скажу им, что ствол пистолета лежал в огне и в нем не было патронов, поэтому я был вынужден импровизировать. Думаю, они это пропустят.

— А как же я? Настоящая я, а не Тринити.

— У Сильвестра есть могилы в подвале внизу. Одна из них — ты.

Я отпрянула назад в шоке. Такое ощущение, что он залез мне в грудь и сжал мое сердце до кашицы. Сильвестр убивает людей уже Бог знает сколько времени. Должно быть, это были люди с грузовых кораблей или, может быть, те, кто искал убежище от шторма. А он просто... убивал их.

— Что если ни один из скелетных останков не подходит? Что если все они мужчины или что-то в этом роде? Или могут быть идентифицированы по зубам?

— Тогда мы надеемся, что они предположат, что Сильвестр избавился от тела в другом месте. Но ты — настоящая Сойер, и мы можем убедиться, что есть доказательства того, что ты была здесь.

Скривив губы, я размышляю над этим. Моя свобода зависит не от того, смогу ли я убедить их, что я была здесь, а от того, смогу ли я убедить их, что я не она.

Мой взгляд скользит к лежащей на полу Кейси, безжизненной и теряющей тепло с каждой секундой. Как мерзко пользоваться ее смертью. Притворяться, что страдала вместе с ней, и претендовать на чужую историю.

Но это мой единственный выход, если я хочу жить свободно и не перезагружаться в другой стране. Подальше от Энцо.

Возможно, это будет последний дерьмовый поступок, который мне когда-либо придется совершить.

Сосредоточившись снова на Энцо, я опускаю плечи и киваю.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я буду Тринити. А Сойер умрет вместе с остальными.

Ледяная океанская вода лижет мои икры, по коже пробегают мурашки. Песок уходит из-под ног, когда холодные пальцы моря отступают. Солнце взойдет через час, и все еще холодно, но я вижу его. Он сверкает под ярким светом маяка.

Энцо стоит позади меня, скрестив руки и нахмурив лицо, глядя на приближающийся катер береговой охраны. Двадцать четыре дня на этом острове, а кажется, что прошли годы.