Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к его ощущениям, но я не против попробовать.

— Почему кактус?

Я объясняю ему то же самое, что и Саймону, но он никак не реагирует. Он просто смотрит на растение еще несколько секунд, прежде чем отпустить мою руку.

— Это не гигиенично, — заявляет он наконец.

— Ага, — соглашаюсь я.

Он переводит взгляд на Саймона, и снова просто смотрит, хмурясь. Я понятия не имею, о чем, черт возьми, он думает, и, как обычно, не могу сказать, злится он или нет. Его нормальное лицо и его сердитое лицо выглядят одинаково.

Через мгновение Саймон нахально говорит:

— Ну что, ты сядешь или так и будешь пялиться на меня, как дохлая рыба?

Энцо поднимает бровь, не впечатленный. Но, к моему полному удивлению, он садится по другую сторону от Саймона и молча протягивает ему запястье.

— Давай быстрее, — ворчит он.

У меня открывается рот, и теперь я как дохлая рыба смотрю, как Саймон разворачивает новую иглу.

— Что у тебя?

— Акула.

Не обращая внимания на короткие, отрывистые ответы Энцо, он наклоняется и начинает работать над татуировкой. Лазурные глаза смотрят на меня, затем опускаются к моему все еще открытому рту.

— Ты поймаешь там муху, — обращается ко мне Саймон, не сводя с меня взгляда.

— Э-э, — это мой единственный ответ. Энцо снова вскидывает бровь, как бы говоря: «Ну и что? Ты собираешься закрыть свой рот или как?»

Я захлопываю челюсть так сильно, что зубы щелкают.

— Ты странный, — говорю я ему наконец.

Саймон улыбается.

— Он отлично вписывается, не так ли?

Снова встретив взгляд Энцо, я говорю:

— Думаю, да.