- “Это Сахем, - прошептал Гиббс. - “Он - вождь этой деревни.”

Сахем официально заговорил с Малсумом. По большей части это было похоже на ритуал, повторенный по памяти, но Тео чувствовал, что под этим обменом приветствиями происходит скрытая битва.

Сахем с трудом поднялся на ноги. Он внимательно осмотрел Гиббса, затем повернулся к Тео. Его лицо сморщилось, глаза затуманились от старости, но когда он посмотрел в глаза Тео, Тео почувствовал, что он заглядывает глубоко в его душу. Он заговорил - тихими словами, которые не имели никакого значения для Тео. Он догадывался, что ему задают вопрос, что от ответа может зависеть его жизнь, но у него не было слов, чтобы ответить.

Вождь отвернулся. Решение было принято. Гиббса подтащили к деревянному столбу и крепко привязали к нему. Тео подвели к одной из деревянных платформ. Веревки вокруг его рук были привязаны к раме, но он смог сесть. Похитители оставили его и присоединились к толпе, собравшейся вокруг Гиббса. Малсум чистил нож о набедренную повязку. Неподалеку какая-то женщина ухаживала за раскаленным ложем из углей, на котором стоял горшок.

Малсум разрезал одежду Гиббса. Индейцы уставились на его наготу. Размытыми движениями рук он провел ножом вокруг головы Гиббса. – Гиббс завопил. Из его черепа сочилось кольцо крови. Малсум сжал в кулаке прядь волос, скрутил ее и потянул.

С чавкающим звуком отвалился клочок волос и кожи, оставив кровавую тонзуру. Вопли Гиббса были дьявольскими, бесконечно отдаваясь эхом в пустыне.

Малсум сунул свой трофей прямо в лицо Гиббсу, а затем торжествующе поднял его вверх.

Крики Гиббса не прекращались. Даже с разрезанной головой он был все еще жив. Какая-то женщина принесла глиняную чашу, стоявшую над углями, и передала ее Малсуму. Малсум перевернул его над головой Гиббса. Горячий песок сыпался в открытую рану. Гиббс извивался и дергался, как сумасшедший. Он ударился головой о столб, пытаясь сбросить горящий песок или выбить себе мозги. Путы не позволяли ему двигаться.

Пытка продолжалась несколько часов. Каждый человек в деревне занял свою очередь, даже дети. Они резали и отрывали куски от его тела, они жгли его, они вбивали гвозди в его плоть. Тео закрыл глаза, но не смог заглушить ужасные звуки. Его мучил вопрос - что они сделают со мной?

Закат. Индейцы соорудили вокруг столба костер и подожгли его. Гиббс все еще был жив - Тео видел, как его тело содрогается в судорогах, когда пламя пожирает его. Он никогда не думал, что посчитает милостью видеть человека, сожженного заживо.

Он почти не спал. Когда ему это удалось, его сны были настолько ужасны, что он был рад проснуться - пока не вспомнил, где находится.

На рассвете индейцы, казалось, не спешили к нему присоединиться. Они принесли ему миску кукурузной муки и мяса, которое он съел. Он удивлялся значению этого акта питания.

В середине утра индейцы собрались перед длинным домом. Многие были вооружены, даже дети несли палки. И снова Малсум и вождь, казалось, были не в ладах. - Малсум сердито заговорил, топая ногами и колотя себя в грудь. Вождь повернулся к нему лицом, но ничего не ответил. Тео подумал, не обсуждают ли они его судьбу.

Решение было принято. Это явно не устраивало Малсума, что давало Тео надежду, пока он не увидел, что должно произойти. Все население деревни выстроилось в два ряда друг против друга, образовав между ними коридор. Воины держали в руках томагавки и боевые дубинки, а женщины и дети размахивали палками и дубинками. Какая-то женщина развязала Тео руки. Какой-то мужчина протянул ему березовый шест длиной около шести футов.

Все взгляды обратились к Тео. Индейцы били дубинками и палками по земле, поднимая клубы пыли и распевая странную песню. Тео сжал свой посох. Он понял, что должен сделать, еще до того, как вождь указал на пространство между линиями. Они хотели, чтобы он бросил вызов.

Линия была почти сто футов длиной. У него не было ни малейшего шанса пережить это испытание. Но он не позволит им сказать, что умер трусом. Индейцы приближались с острыми палками, чтобы погнать его вперед. Не дожидаясь их, он по собственной воле подошел к линии коридора. Он поднял посох обеими руками и глубоко вздохнул. Ему казалось, что он стоит на краю обрыва. Он шагнул внутрь.

Первый же удар чуть не выбил посох из его рук. Он повернулся, чтобы блокировать его, но это оставило его другую сторону незащищенной. Палка вонзилась ему в почки, и спину пронзили спазмы боли. Он, шатаясь, двинулся вперед. Маленький мальчик высунул ногу, подставив ему подножку. Тео споткнулся и упал бы, если бы не удержал свой вес на посохе. Это означало, что он был не в том положении, чтобы остановить следующий удар - резкий треск по плечам. Другой подогнул колени. Удар чуть не сломал ему руку. Они приходили со всех сторон. Куда бы он ни повернулся, он не мог защитить себя.

Конец коридора был далеко. Он не сделал и трех шагов. Он опустился на колени.

Но сквозь туман он понял нечто странное. Никто не бил его по голове, где он был наиболее уязвим. Может быть, это было сделано для того, чтобы продлить испытание, чтобы он не потерял сознание слишком рано?

Опираясь на посох, он заставил себя подняться. Тяжесть обрушившихся на него ударов почти заставила его снова лечь на землю, но он сгорбил плечи и постарался справиться с болью. Он дико замахал посохом. Один шаг, потом другой. Он увидел, как дубинка вонзилась ему в лодыжки, и отбросил ее, сделав еще три шага.

Каждый дюйм был испытанием, каждый шаг вперед - триумфом. Но это были упорные победы. Туман боли грозил захлестнуть его с головой. Один из индейских воинов ударил Тео своей боевой дубинкой по ребрам. У Тео едва хватило сил выставить вперед посох, чтобы блокировать удар.

Посох сломался. И в этот момент Тео увидел свой шанс. Взяв две половинки, по одной в каждую руку, он раскрутил их так, что индейцам пришлось убраться с его пути. Вокруг него открылось пространство. Собрав последние силы, он бросился вперед. Впереди был свет и простор. В десяти шагах от него. В пяти. Он был уже почти там.

На его пути возникла высокая фигура. Даже в тумане битвы Тео узнал лицо Малсума. Он был безоружен. Тео замахнулся на него двумя половинками сломанного посоха, но Малсум поймал их и вывернул из рук Тео. Он выбил из-под него ноги Тео. Тео упал как подкошенный. Он попытался встать, но Малсум бросил ему в глаза пыль. Тео схватился за лицо, оставляя себя незащищенным.

Удар пришелся ему в голову сбоку, и перед глазами у него потемнело.

Тео не знал, как долго он был без сознания. Может быть, всего несколько секунд. Когда он открыл глаза, индейцы стояли вокруг него, и кровь все еще текла из его ран. Но это испытание, похоже, закончилось. Никто не пытался ударить его. Он был еще жив.

Но что это значит?

- Отпусти меня! - потребовал он, выплевывая слова сквозь кровь во рту. Индейцы либо ничего не поняли, либо у них были другие планы. Они схватили его за руки и потащили на открытое место перед длинным домом. Посмотрев вниз, Тео увидел на земле темные пятна пепла - остатки погребального костра Гиббса.

Он не выказывал страха.

Они заставили его опуститься на колени. Двое индейцев держали его, а Малсум стоял над ним. Он поднял нож, осмотрел толпу и произнес какое-то ритуальное заклинание. Тео вспомнил, что он сделал с Гиббсом. Он взял себя в руки.

Малсум схватил его за локон волос и потянул голову вперед. Тео отказывался кричать. Он почувствовал, как сталь коснулась его головы. По его щеке стекала струйка крови. Боль была ничтожной по сравнению с огнем, терзавшим его избитое тело.

Пряди его волос дождем рассыпались по плечам. Лезвие ножа царапнуло по голой коже. Может быть, они не снимали с него скальп, а брили его? Покончив с этим, они раздели его догола и отвели к реке, чтобы вымыть. Они вытерли его и одели по своему вкусу в рубаху и лосины из оленьей кожи. Они намазали красной краской его лысую голову, а по груди и щекам побежали красные и синие полосы молний. Они обвили его шею нитями бус и ракушек.

Индейцы отвели его обратно к частоколу и представили Сахему. Старик обратился к племени с суровыми, звучными словами. По его гортанному, чужому голосу Тео не сразу понял, что он говорит на французском языке.

- “Мы выбили белого человека из твоего духа и вымыли его из твоей крови. С сегодняшнего дня ты - наш род и наша семья, воин племени абенаки.”

Тео был ошеломлен. Не зная, что еще можно сделать, он поклонился. Неужели ему действительно позволят жить? Почему они выбрали именно его?

Из толпы вышла женщина. Она выглядела примерно ровесницей Тео, с блестящими темными волосами, заплетенными в косу, и миндалевидным лицом, которое было бы очень красивым, если бы не свирепый хмурый взгляд, искажавший ее черты. Она носила серебряный амулет в форме хищной птицы.

Сахем взял ее руку и вложил в ладонь Тео. - Это Мгесо, - объявил он. - “Твоя жена.”

- “Моя жена? - Тео задумался, не ослышался ли он.

- Ее муж погиб в сражении. - Вождь ткнул пальцем в грудь Тео, размазывая краску. - “Ты займешь его место. Его дом, его оружие, его жена - все. Я думаю, ты сильный. У тебя хороший дух.”

Тео неуверенно посмотрел на женщину. Она смотрела в ответ, ее темные глаза были надменными и неумолимыми. За ее спиной он увидел Малсума, наблюдающего за ним с едва скрываемой яростью.

Может быть, сейчас Тео и выглядит как индеец, но как он сможет сыграть эту роль?

Его усыновление было поводом для торжества. Пир продолжался до глубокой ночи. Тео не мог понять, как эти люди, так жестоко пытавшие его спутника накануне, могли теперь приветствовать его как одного из своих. Они кормили его олениной, которую макали в сочную смесь медвежьего жира и сахара. Ему дали курить трубку - смесь табака и листьев сумаха, от которой он задыхался. Они пели, танцевали и произносили множество речей, которые Тео не мог понять.