У них все еще был Тео. Они поставили над ним стражу и оставили его в ловушке, а сами вернулись на дорогу. Он не осмеливался взглянуть на своего похитителя. Каждое мгновение тянулось как вечность, пока он ждал прикосновения стали к своей голове. Все несчастья его короткой жизни пронеслись в голове, и он проклял судьбу, которая привела его сюда.

С дороги донеслись крики. Не все его товарищи погибли при первом нападении. Когда индейцы вернулись, у каждого на поясе висело по два-три свежих скальпа, с которых все еще капала кровь. Тео показалось, что он узнал в нескольких из них людей, с которыми делил палатку. Его вырвало прямо в кусты.

Они также привели пленника - человека из Истона по имени Гиббс. Тео недоумевал, почему они оставили в живых этого человека и его самого. Рассказы Бервелла предполагали множество возможностей, и все они были ужасны.

Индейцы освободили Тео из ловушки, но связали ему руки. Они положили ему между рук ветку, похожую на вращающийся вертел. То же самое они сделали и с Гиббсом. Взяв по одному человеку с каждой стороны от пленников за концы шестов, они направились в лес.

Чандернагор, Индия

1756

Констанция решила, что город и так достаточно хорош. Почти зеркальное отражение Калькутты, он был построен французами примерно в двадцати милях вверх по реке от английского города. Как и его двойник, он раскинулся за поворотом реки Хугли. Он мог похвастаться внушительными кирпичными особняками, обширными складами, высокими шпилями церквей и крепостью со множеством пушек - всем необходимым для европейской цивилизации.

Но это было совсем не похоже на Калькутту, какой она ее знала. А может быть, это она была другой. То, чего она раньше почти не замечала, теперь приводило ее в отчаяние - вонь грязи и человеческих испражнений; жара; насекомые, которые ползали по каждой крошке пищи и не давали ей спать по ночам; пустые слова и скучные банальности, которые считались предметом разговоров во французском обществе. Она двигалась сквозь него в каком-то оцепенении. Ее корсет всегда казался слишком тугим, как бы она его ни ослабляла. Она изо всех сил пыталась дышать, как будто крик был пойман в ловушку внутри нее.

Она жила с Ласко, французским капитаном, который спас ее из лагеря наваба. Она была в долгу перед ним - и ей больше некуда было идти. Она отплатила ему тем же, чем женщины всегда платили мужчинам. Она старалась выглядеть как можно красивее и позволяла ему сопровождать себя по всему городу на балы, приемы и развлечения, составлявшие светский календарь. Ласко держал ее за руку с гордым видом человека, который не может поверить в свою удачу. Его товарищи-офицеры безжалостно дразнили его. Они, казалось, находили в этой ситуации огромное удовольствие, хотя Констанция не понимала шутки. Ее французский становился все лучше, но не совсем беглым.

- “Они просто завидуют, что я завоевал расположение самой красивой женщины в городе, - сказал Ласко, целуя ее.

Он был добр к ней и так нежен, как только можно было ожидать. Он был невозмутим и ободряющ. Она не могла отрицать, что по сравнению с Джерардом Кортни, с его хитрым умом и коварным остроумием, Ласко был туп, как кусок дерева. Да и красавцем он не был. Его жесткие темные волосы торчали под странными углами, кожа была испещрена шрамами от оспы, и казалось, что он родился с постоянно надутым ртом. Ей было все равно - это не было вопросом любви. Констанция никогда не хотела прикасаться к другому мужчине.

Но женщина должна идти на компромиссы, чтобы получить то, что ей нужно.

Констанция заставила себя улыбнуться Ласко, посмеялась над его шутками и надела прекрасные платья, которые он ей купил. Когда ее нарывы утихли, и она смогла сделать это, не испытывая физической боли, она позволила ему поцеловать себя. Иногда она позволяла ему ласкать свою грудь, но никогда больше. Когда он пытался идти дальше, она всегда удалялась, скромно хмурясь и сожалея - “Я должна думать о своей добродетели, месье. - Ей нравилось видеть болезненное разочарование на его лице. Это было похоже на силу.

Она знала, что ей повезло остаться в живых. И все же часть ее души оставалась недоступной, все еще запертой в Черной дыре. Напор толпы на балах и вечеринках вызывал у нее слабость. Если кто-то задевал ее в толпе, ей приходилось прикусывать губу, чтобы не расплакаться вслух.

Ее тошнило даже от запаха воздуха. Иногда она просыпалась вся в поту и всхлипывала в темноте. Однажды, когда Ласко пришел к ней в комнату и попытался успокоить ее, она чуть не выцарапала ему глаза.

Она должна была бежать из Индии.

Однажды Ласко вернулся из своей казармы с мрачным выражением лица. - “Мой полк вызвали обратно во Францию.”

- “Но это же чудесная новость.- Констанция придвинулась к нему, и ее лицо озарила первая искренняя улыбка за последние месяцы. - Мне так надоела Индия.”

- “А я думал, вам нравится эта страна” - удивился Ласко. Он отстранился, избегая ее взгляда. - Армия распорядилась, чтобы наши возлюбленные и ... э-э ... друзья-туземцы остались здесь.”

Глаза Констанс вспыхнули. - Возлюбленные? - она сплюнула. - “Так вот кто я для тебя? Просто обычная солдатская шлюха?” - Она произнесла это так яростно, что Ласко отступил в каком-то подобии страха. Он весь напрягся.

- “Мадемуазель, я никогда не обращался с вами иначе, как с величайшей учтивостью. Надеюсь, вы не перепутали мое внимание с чем-то более значительным.”

- “Это показалось мне достаточно значительным, когда ты запустил руку мне за корсаж. - Гнев охватил Констанцию так сильно, что она задрожала. Это было похоже на то, как ключ поворачивает замок внутри нее. Часть ее бытия - то, что раньше было недоступно, черный ящик в ее душе, внезапно открылся. Она думала, что внутри нет ничего, кроме темной дыры. Теперь она поняла, что он был наполнен яростью, порохом, который хотел только искры.

Но… Под этой яростью скрывалось нечто еще более глубокое - ее инстинкт выживания. Ласко был ее единственным союзником в этом мире. Нападение на него ожесточит его сердце и прогонит прочь. Без него у нее снова ничего не будет. Были и другие способы.

- Простите меня, - сказала она смиренно. - Если я и говорила горячие слова, то это был жар любви, а не темперамент. Разве ты не видишь, что я люблю тебя?”

Он пристально посмотрел на нее. Констанция подошла к нему и обняла за плечи. Ей хотелось ударить его, но она сдержалась. Вместо этого она прижалась грудью к его груди, потерлась животом о его пах. Она почувствовала, как он зашевелился под ее прикосновением.

- “Ты для меня все на свете, - сказала она. Ее голос дрожал от волнения. - “Я сделаю все, что угодно, лишь бы не расставаться с тобой.”

Ее рука скользнула по его спине вниз, обхватив ягодицы. Джерард Кортни был любовником с богатым воображением, а она - восторженной ученицей. Она узнала, что нравится мужчинам и как доставить им удовольствие так, как флегматичный капитан из Бордо едва ли мог себе представить.

Он опустился на нее, уступая ее умелым пальцам. - “Есть вещи, которые я должен тебе сказать.”

- Единственное, что имеет значение, - это то, что мы вместе. Разве это не так?”

Она поцеловала его, позволив своему языку порхать над его губами, как бабочка. Она расстегнула пуговицы его рубашки, опустилась на колени и стала покрывать легкими поцелуями его шею, грудь, живот. Она расстегнула ширинку его бриджей и просунула руку внутрь.

Ласко застонал от удовольствия.

- Адъютант не даст вам места на корабле, - сказал он. Он изо всех сил пытался говорить. - “Здесь есть только места для ... - он задохнулся, когда ее пальцы пробежались по его яйцам, исследуя щель между его ног. - “…Жены.”

Ее язык скользнул по кончику его члена. - “Что мы можем сделать?- удивилась она таким жалобным голосом, что стала похожа на маленькую девочку.

- Возможно… - выдохнул Ласко. - Возможно, есть какой-то выход.”

Констанция помолчала. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, полными благодарности. - “Ты это серьезно? Мы поженимся?”

Ласко колебался. Констанция взяла его яйца в рот и нежно пососала их. - “Знаешь, если бы мы были женаты, я бы ни в чем тебе не отказала, - прошептала она. - Как мой муж, ты можешь заставить меня делать все, что пожелаешь.”

Ласко содрогнулся так сильно, что ей показалось, будто он вот-вот кончит. Она отодвинулась, наблюдая, как его распухший член пульсирует от неудовлетворенного желания.

- “Мы поженимся” - выдохнул Ласко.

- "В самом деле, - подумала Констанция, беря его в рот, - управлять мужчинами не так уж трудно. Все, что нужно было сделать женщине, - это проглотить свою гордость.

В Чандернагоре был красивый собор, но венчания там не было. Ласко не хотел большой церемонии. - “Ты же знаешь, как другие дразнят меня за то, что я влюбился в англичанку, - объяснил он. Вместо этого они нашли морского капитана в одной из таверн на берегу реки и заставили его поженить их на своем квартердеке, согласно морскому праву. Гостей не было - только шведский боцман, который был свидетелем, - и никакого приема. Но Констанция подарила Ласко брачную ночь, которую он никогда не забудет.

Через месяц новобрачные отплыли во Францию. Стоя у кормового поручня, Констанс смотрела, как Индия исчезает за горизонтом, и не испытывала ни малейшего сожаления. Она гадала, что стало с Тео, погиб ли он в бою, или сбежал, или умер от лихорадки. Этот вопрос едва ли имел значение. Когда она больше всего нуждалась в нем, Тео подвел ее.

Вместо этого она обратилась мыслями к Франции. Она практиковалась в своем французском, пока не овладела им в совершенстве. Она засыпала Ласко вопросами - о его семье, доме, погоде, обществе, моде. Отчасти это объяснялось тем, что она знала, что он будет ожидать этого от нетерпеливой и послушной жены, и ей хотелось угодить ему. Но дело было не только в этом. Франция вырисовывалась в ее воображении как некая Обетованная земля, место, где она могла забыть, кем была раньше, и переделать свое будущее.