Подхватив со льда понравившегося мне, очень похожего на реально нарисованного, кота-Матроскина, завершаю круг почета и на скорости подъезжаю к гостеприимно распахнутой калитке. Нинель ждет меня с чехлами в руке… Одна. Ни Муракова, ни Артура при ней нет… Странно. Хотя, все равно… На самом-то деле, кроме нее мне никто и не нужен.
- Ну хорошо все сделал, молодец, - она подает мне куртку и расправляет воротник. – Выезд там был не очень чистый…
- Я знаю…
- А остальное ж нормально все, да? Ну пошли…
В кис-энд-край никого. Только мы вдвоем. Вообще не понятно…
- Куда все делись? – удивляюсь я, когда мы усаживаемся.
- Я попросила их уйти, чтобы не мешали, - просто говорит Нинель.
- Ну… Ладно.
Пожимаю плечами и смотрю на монитор. Показывают повтор моих прыжков. Естественно, неудачное приземление после флипа тоже. Меня немного знобит. И бьет нервная дрожь.
The scores please…
- А сколько там у Германа? – спрашиваю я, и понимаю, что Нинель, которая обычно сразу мне говорит об очках соперников, на этот раз не сказала ни слова.
Она не успевает ответить.
Sergey Lanskoy representing Russian Federation has earned one hundred ninety two and fifty one points for his free skating that is second rate for the program. After two programs he gets two hundred ninety two and seventy two points and is totally ranked second place.
Окружающий мир качнулся, мигнул и погас…
Где-то далеко, в другом измерении, Нинель крепко сжимает меня за плечо, прижимает к себе, громко что-то говорит мне, перекрикивая трибуны, наверное, что-то вроде «Ты молодец… Серебро… Это классный результат…»
Но я ее не слышу…
Полное ощущение нереальности происходящего. Это не я. Это не со мной… Я сейчас проснусь…
И пустота…
Я правда не помню… Что там было и как? Мне уже потом рассказывали, что я вполне адекватно спустился в коридор, вместе с Нинель. Под надзором двух врачей сдал пробу на допинг. Потом пошел в раздевалку, где были все, и дядя Ваня, и Клей, и Федин…
Наверное, от меня ожидали чего-то неадекватного. Потому что все, кто вспоминал тот день, говорили, что Мураков с Артуром не отходили от меня буквально ни на шаг. И других отгоняли…
Кстати, вру. Я смутно помню награждение. Там эпизод курьезный произошел… Когда я взобрался на пьедестал, на свое второе место, Юзик со своего третьего протянул мне руку, чтобы поприветствовать. А я, не дотягиваясь, просто залез на центральный, чемпионский блин и так к нему подошел. И зрительный зал просто взорвался овациями, криком, шумом… И разочарованно загудел и затопал ногами, когда я вернулся назад… Андрея же, когда тот поднялся на свое законное первое место, встретили довольно жиденькими аплодисментами, но я не помню, чтобы ощутил по этому поводу удовлетворение или злорадство…
Первое мое воспоминание из того эпизода моей жизни, после которого я могу сказать, что отчетливо помню все произошедшее потом, это, только не смейтесь, как я сижу следующим утром, пардон, на горшке и читаю «Телеграмм». И вижу кучу новых сообщений. От друзей, от знакомых, от знакомых моих знакомых… Пролистываю не читая. Не интересно. Все после… После чего? Да сам не знаю пока. Просто после…
Четыре верхних приоритетных письма все же открываю.
Анечка… Фея моя. Первая. Судя по времени написала сразу же, как объявили мои оценки. А я даже не помню, говорил ли с ней вчера…
«Ты лучший. Все остальное - ерунда. Люблю.»
Сглатываю комок… Листаю дальше.
Танька. Рыжая стерва, как всегда, откровенна и прямолинейна.
«Шок! Держись. Не кисни. Хочешь, подговорю Семенова, и мы ему морду набьем?»
Приятно это «мы». Понятно, кому «ему». Понятно и то, что это шутка, попытка меня хоть немного взбодрить.
Валечка…
«Я так за тебя болела! И за Андрея с Женей тоже, но за тебя больше, честно-честно! Прости. Мне так жаль. Плачу…» И ниже – смайлик со слезкой.
Моя ты маленькая… Ей над своей судьбой в пору поплакать, а она…
Катя… Господи, я и забыл, что мы переписывались накануне…
«Просто «да» или «нет». Ничего сложного.» - читаю я свой текст.
А ниже – ее ответ, который я так и не просмотрел раньше.
«Вряд ли ты спрашиваешь о том, о чем я бы хотела, чтобы ты меня спросил)) Но все равно, я скажу тебе «ДА!»
Вот как все просто. А вопрос-то был всего лишь, катать ли мне пять квадов… Если бы я посмотрел на Катькин ответ раньше… Если бы послушался ее интуиции…
Ничего бы не изменилось. Потому что не ей принимать за меня решения. Тем более вслепую… Я в такие глупости не верю.
И то, что она написала дальше, уже вчера, после моего проката, лишний раз подтвердило, какая же она умница, а я дурак.
«Ты все сделал правильно. Поэтому я еще раз скажу тебе «да». Да, ты лучше всех. Помни об этом… И ты, по-прежнему, мой самый любимый.»
И в этот момент меня осеняет прозрение. Я понимаю, что до сих пор не сделал того, что просто необходимо было сделать с самого начала. В состояние шока, аффекта, обалдения, офигения от собственной неудачи, от вида рассыпающегося в пыль песочного замка, который я возводил столько лет и предполагал оставить его стоять на века, я упустил элементарную и очевидную вещь.
Ньютону его гениальное открытие снизошло вместе со свалившимся на голову яблоком. Менделееву таблица химических элементов приснилась во сне. Малевичу идея черного квадрата пришла в тот момент, когда он сидел на толчке ночью и рассматривал небо в мансардное окно… Наверное, во мне тоже есть что-то от Малевича…
Открываю Ютьюб и ввожу в строке поиска то, что мне нужно. «Ты все сделал правильно», - написала Катя. Конечно же! Она ведь видела мой прокат. И выступление Андрея передо мной. А я до сих пор не удосужился его посмотреть.
И все-таки понять, какого черта, каким образом он умудрился набрать балов больше чем я?
Подхожу к дверям ее люкса, стучу. Она там, я точно знаю. После обеда и перед вечерней тренировкой Нинель обычно устраивает совещания тренерского состава у себя в номере. Или не совещания, и не тренеров – не важно. Главное, я знаю, где ее найти…
Она открывает сама и, увидев меня, молча отступает от двери.
Прохожу в гостиную. Вижу. Сидят, голубчики. Оба два. Леша Жигудин и Макс Таранов. В общем-то, я не удивлен, застав здесь именно эту парочку. Тем лучше. При Муракове и Артуре я бы постеснялся. А так – можно не церемониться.
Киваю обоим. И громко обращаюсь в сторону Нинель.
- Мама, я хотел бы поговорить наедине.
Как по команде, Леша с Максимом подскакивают и направляются к выходу. Жигудин, проходя мимо, задерживается и теребит меня за рукав куртки.
- Ты только спокойно, Сереж… - произносит он, заглядывая мне в глаза. – Не пыли…
- Если хочешь, можешь остаться, - пожимаю плечами я.
- Не хочу… - говорит он хмуро. – Но даже если бы хотел… В ваши семейные отношения лезть – себе дороже встанет.
Я поворачиваюсь к нему спиной, подхожу к окну и внимательно рассматриваю хаотично роящиеся снаружи снежинки, подгоняемые порывами ветра.
Щелкает дверной замок.
Нинель подходит к буфету, берет чашку с кофе и молча садится на диван. Смотрит на меня спокойно. Без эмоций.
Подхожу к столу, беру ее айпад, без всякого стеснения ввожу пароль, который знаю давным-давно, и вывожу на экран то, обо что чуть глаза не стер, просматривая во всех деталях в последние два часа. Кладу перед ней.
- Два вопроса, - стараюсь говорить медленно, чтобы мой голос не задрожал. - Зачем ты это сделала? И почему я об этом не знал?
Она мельком смотрит на экран, потом снова поднимает глаза на меня. Разумеется, там для нее ничего нового. Всего лишь катающий свою вчерашнюю произвольную программу Андрей Герман. С добавленным четвертым квадом – у него это четверной сальхоф, вместо тройного, в каскаде с тройным тулупом – и перенесенным во вторую часть программы четверным флипом. То, чего я не знал, не ожидал, и то, что обеспечило ему те самые дополнительные баллы, за счет которых он обошел меня. На восемь десятых. Цена моей золотой медали. Какая мелочь… Казалось бы…
- Что тебе не понятно? – холодно интересуется она. – Ты же сам видишь, что он не выполнил флип вначале. Но не растерялся, и прицепил его в конец…
- Откуда взялся четверной сальхоф? Его там не было…
- Я предложила ему добавить еще один квад накануне старта. Он был готов, это дополнительные баллы, результат и шанс подняться с третьего места…
- Мне почему ты об этом не сказала? – я чувствую, как во мне начинает закипать бешенная ярость, от ее расчетливости… И от ее безжалостности.
- А что бы это изменило? – Нинель ставит чашку на стол и с ледяным спокойствием выключает айпад. – Ты бы распсиховался, снова начал бы пихать в программу пятый четверной прыжок, в результате наделал бы массу ошибок, наполучал бы галок и дедакшинов…
- Но у меня был бы шанс!..
- У тебя был твой шанс, Сережа! – повышает голос она. – Не нужно было лажать на выезде. Больше следовало уделять внимания вращениям… Скажи спасибо, что мы не стали тебя будоражить перед выходом, а то бы сейчас ты сидел вообще без медали…
- Я и так без медали… У всех будет золото, а у меня, значит, нет…
Нинель возмущенно сверкает глазами.
- Ты себя послушай! У тебя второй результат на олимпиаде. Сколько людей на свете могут похвастаться этим?..
Но я уже не могу ее воспринимать. Пелена ярости застилает мой разум. Остатками воли я сдерживаюсь, чтобы не нахамить ей в открытую.
- Ты все знала! – злобно цежу я. - Ты меня подставила! Из-за тебя я лишился единственного шанса на олимпийское золото…
Она выслушивает молча, с ледяным спокойствием глядя в мою сторону.
И это ее спокойствие ставит большую и жирную точку на многом, что было мне дорого, чем я все это время жил и о чем мечтал.
Поднимаюсь, прохожу мимо нее, без единого слова открываю дверь номера и захлопываю ее за собой. Только в коридоре позволяю себе глубоко вдохнуть и выдохнуть.
Приваливаюсь спиной к стене и провожу дрожащей рукой по взмокшем лбу. Слышу бешенный стук собственного сердца и ощущаю его пульсацию в глазах, в ушах, в щеках...