На последних тактах музыки зал уже просто ревет.
После чего, едва успокоившись, истошно взвывает, когда объявляются заоблачные без малого двести тридцать баллов, набранные Анькой по сумме двух программ.
- Сволочь ты, Валет, - Женька ничуть не расстроен, как и все, под впечатлением от увиденного.
- А ты не знал? - не пытаюсь возразить я.
- Слушай, познакомь меня с Озеровой. Поделись хоть чем-то, гад…
- Обойдешься, - демонстрирую ему средний палец. – Мое не трожь, понял?
- Если что, на Шахову триста на призовое, - влезает в наш диалог Мишка.
- Молодец, быстро соображаешь, - усмехаюсь я, - но на сегодня ставок больше нет.
Сразу же за Аней, Танька бодро откатывает свою произвольную, тоже сделав четверной лутц соло и каскад тулупов четыре-три. На тройной аксель идти боится и, в результате, не дотягивает до Аньки нескольких баллов.
По итогу, складывается интересная ситуация. Те, кто вчера уже готовился почивать на лаврах, поделив первые три места, оказались в ситуации жесткой конкуренции за бронзу, очевидно не дотягивая и близко до результатов девчонок из «Зеркального».
Оставляю парней болеть за своих и спускаюсь по трибунам вниз. Показываю охране бейдж и просачиваюсь в коридор, где дальше - раздевалки и залы для разминки.
Озираюсь по сторонам в поисках той, кто мне нужна. Где же ты, черт…
Наконец, вижу кукольную головку с аккуратно упакованными в гульку волосами. Только бы не вылез кто-то из тренеров…
- Валя!..
- Ой, Сережа…
Хватаю ее в охапку и затаскиваю в ближайшую подсобку. Кругом пыльно и пахнет химией.
- Ты что, отпусти, - возмущается она.
- Замолчи, дуреха! - одергиваю ее.
Валя послушно замолкает и смотрит на меня огромными, полными испуга глазами.
Сразу беру быка за рога.
- Хочешь к Вахавне вернуться? – спрашиваю.
Валя вздрагивает и опасливо озирается по сторонам.
- Хочу…
Говорю быстро и внятно.
- Твоя задача – занять третье место. Как хочешь. Попадешь в основную сборную – Нинель сможет убедить Федру перевести тебя к ней не трансфером, а по согласованию сторон…
Валька кивает, внимательно слушая.
- Я поняла…
- У тебя есть что-нибудь в рукаве? Четверной? Или триксель?..
Она неожиданно улыбается и лукаво смотрит на меня.
- Спасибо, Сережка, - произносит, - ты самый… самый…
Валя вдруг, совершенно неожиданно, обнимает меня за шею и крепко целует.
- Ну что ты… Что ты… - совершенно обалдевший шепчу я.
Она отстраняется. Личико серьезное. В глазах огонь.
- Даже если сорвешь четверной, - бормочу, сжимая ее ладошки, - плевать на галки, только не упади, чтобы не влепили дедакшн…
- Я все поняла, - как ни в чем не бывало, повторяет она.
Выскальзываем в коридор и разбегаемся в разные стороны. Даже если нас заметили… Главное, я в точности сказал Вале все, что мне вчера вечером велела передать ей Нинель.
Спецоперация по спасению заблудшей балеринки началась.
Пробираюсь к трибунам и на выходе сталкиваюсь с Мураковым.
- Ты тут чего бродишь? - хмуро окидывает он меня взглядом.
Не успеваю ничего придумать в оправдание.
- Вон, пойди с Профессором поздоровайся, он о тебе спрашивал, - дядя Ваня машет рукой себе за спину и, повернувшись, уходит.
Впереди виднеется широкая спина Федина, стоящего у бортика и наблюдающего, как катает Лиза. Императрица Елизавета, как когда-то с дуру назвал ее я. С тех пор и прицепилось прозвище. Главное, Лизе самой нравится…
- Здравствуйте, Афанасий Иванович… - осторожно подхожу и становлюсь рядом.
- А-а! Валет козырный пожаловал, - крякает Федин и, не отрывая взгляда от Лизы, сует мне свою здоровенную ручищу. – Как жизнь?
- Катаем-прыгаем…
- Молодец! Нет, ну молодец же!
Федин радостно аплодирует чисто выполненному Лизой каскаду.
Топчусь рядом, не зная, как повежливее удрать.
- Нина ваша умница, - оборачивается он ко мне, - ловко моих девок подрезала…
- Э-э-э… - не знаю куда деться под его взглядом.
- А скажи мне, Сережа, - Федин поворачивается ко мне всем своим немаленьким телом, - чем ты вообще в этой жизни заниматься думаешь?
Ох и вопросики же у Профессора…
- Мнэ-э, - мнусь я, - да как-то не думал еще…
- А ты подумай. Ты же наш? С Красногвардейского?
- С малой Охты, - киваю.
- Ну вот. Рано или поздно тебя домой потянет. Ведь потянет?..
- Не знаю… - не могу понять к чему он клонит.
Федин снова поворачивается к арене и провожает взглядом пронесшуюся вихрем мимо нас Лизу.
- В общем так, Ланской, - он кладет ладони на бортик, опираясь на него всей массой, - когда захочешь позитивных перемен в жизни – обращайся, милости прошу. Ко мне в академию. Сделаю из тебя человека… Ай, ты умница моя! Молодец, девочка!
Лиза зрелищно прокрутила все вращения и изящной позой закончила выступление.
- Спасибо, Афанасий Иванович, - говорю я.
Но Федин меня уже не слышит. Вытянув руки, он встречает после проката свою ненаглядную Лизель. Ну а я, воспользовавшись случаем, сбегаю.
Сбегаю еще и потому, что с минуты на минуту сюда, к выходу на лед, должны подойти Катя в сопровождении Жени Шиповенко и Артема. А светиться в их токсичном для нас обществе мне совсем не улыбается.
Выступления девчонок досматриваю с верхних трибун. Катя, конечно, молодец… Красотка… Но Валя… Это ж сколько силы воли и таланта в этом маленьком человечке. Эх, Шиповенко, Шиповенко, такой бриллиант к тебе в руки сам упал, а ты его проворонил…
Четверной, конечно же, Валька не приземлила, но триксель сделала. И три тройных - флип соло, лутц в каскаде и дорогой сальхоф… Обскакала, короче говоря, и Катьку, и Лизу и уверенно вышла по баллам сразу за Танькой. И теперь Нинель предстояла драка в Федерации не только с Шиповенко за внутрисезонный переход Валентины от него к ней, но еще и с Фединым за место в первой тройке сборной, на которое, несмотря на непризовой результат, вполне может претендовать Лиза, принимая во внимание ее прошлые заслуги и рейтинг.
Короткие рождественские каникулы. До чемпионата Европы в Санкт-Петербурге остается месяц. Честно, три дня до Нового года и семь после, бездельничаем и отсыпаемся. Езжу с Фишкой по различным московским развлекаловкам и ярмаркам. Особенно ей нравится ходить на открытые катки и там блистать звездой, демонстрируя свои умения. Почти всегда рядом Анечка – настойчивостью, уговорами и обещаниями я вытягиваю ее из домашнего уюта и заставляю гулять с нами. По вечерам отвозим домой Фиону, ради приличия пьем чай с Нинель, и я утаскиваю Аньку в места поинтереснее, где много музыки, огней и лед только в стакане с напитком...
Наши вечера не затягиваются, и мы, как школьники, взявшись за руки, несемся на метро или на такси в мою мрачную, необжитую квартиру в Москва-сити, доставшуюся мне в качестве гонорара от спонсора... И нам хорошо вдвоем. Мы ловим это мимолетное наслаждение, которое может исчезнуть из нашей жизни в одночасье. И однажды, я все же произношу те самые слова. Слова, которые, быть может, не стоит говорить вообще никогда...
- Я люблю тебя, моя феечка...
Она смеется, спрятав лицо в ладонях.
- Тебе просто хорошо со мной, Сережка...
- Нет, - качаю головой, - мне плохо без тебя...
Она задумчиво смотрит своим бездонным голубым взглядом. Потом все также молча подходит к огромному окну. Отсветы неоновых реклам играют на ее коже, создавая мистическое ощущение нереальности. Подхожу к ней. Обнимаю за плечи. Зарываюсь лицом в гриву темных волос.
И понимаю, что она беззвучно плачет.
- Аннушка... Милая... Что?..
Поворачиваю ее к себе и глажу ладонями мокрые щеки.
- Я... я... – она вдруг заходится в рыданиях.
Обнимаю ее содрогающееся тело, глажу по голове, целую... И не понимаю в чем дело...
- Аннушка...
- Я... – снова начинает она, и берет себя в руки. – Я просто представила... Представила себе, как тоже самое ты говоришь...
Из ее глаз снова потоком полились слезы.
Я с трудом нахожу слова.
- Аннушка… Ну что ты такое удумала… Я никогда…
- Не надо, Сережа, - она решительным жестом останавливает меня. – Слышишь? Не надо…
Она несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, пытаясь успокоиться. Отворачивается и прижимается лбом к стеклу.
- Мы играем в наши игры, - произносит она, - вот уже столько лет… И мне все нравилось. Правда, нравилось. А знаешь почему?
Я не нахожусь, что сказать, но она, похоже, и не ждет от меня ответа.
- Потому что никто из нас никому ничего не должен, - шепчет Аня. – Ты можешь сегодня обнимать меня, завтра Таню, послезавтра Катю… Валька тоже, когда тебя видит, аж заикаться начинает от восторга…
Она медленно поворачивается, и я вижу, что в ее абсолютно сухих глазах теперь только боль и злость.
- И я тоже могла бы… С кем угодно… Да с тем же Клеем… Только, вот, не хочу…
Внезапно нахмурившись, она, словно только что осознав, что мы по-прежнему оба абсолютно голые, подхватывает с пола мою кофту и кутается в нее как в халат.
Я пытаюсь обнять ее, но она отстраняется.
- А теперь, Сережа, мне это все перестало нравиться, - говорит она громко. – Слышишь? Я так больше не хочу…
Она смотрит на меня в упор, и я чувствую, как мороз пробирает по коже от этого ее взгляда.
- Мне не нужна твоя любовь, Ланской, - резко бросает она, - если это всего лишь сдача с предыдущей покупки.
Вот так вот. Рано или поздно, это должно было случиться. И все обиды, и претензии – выплеснуться одной простой фразой. Коротко и ясно.
- Вызови мне такси, я хочу домой…
И в этот самый момент я понимаю, что не могу ее потерять. И мне плевать на все…
Опускаюсь перед ней на колени, обхватываю руками ее бедра, прижимаюсь лицом к бархатной коже ее ног.
- Я люблю тебя… Люблю тебя, слышишь? Люблю…
Она проводит рукой по моим волосам. Я выпрямляюсь, хватаю ее за плечи и прижимаю к себе.
- Ты можешь сбежать… - шепчу я, - можешь ругаться… Можешь ревновать и злиться. Но я все равно люблю тебя… Буду бежать за твоим такси через весь город и кричать, что люблю тебя… хочешь? Ты этого хочешь?