Валя несколько раз вздыхает, словно на что-то решаясь.
- Когда ты смотришь на меня… - она запинается, стесняясь продолжить.
- Когда я смотрю на тебя? – подбадриваю ее я.
- Когда ты… так… смотришь… на меня… - она понижает голос до шепота, - мне кажется, что я… танцую голая. И мне это так… нравится…
Я поворачиваюсь к ней, но она прячет лицо в ладонях, исподтишка поглядывая на меня сквозь пальчики.
Что ответить – не знаю. Просто теряюсь в эмоциях. Гоню от себя все то, чего не должно и не может быть… Но не получается.
Отнимаю ее руки от лица, и тону в бездонном недетском взгляде.
- Только не говори Анечке, а то она меня отругает и убьет, - испуганно шепчет Валя.
И словно порывом ветра с меня сдувает пелену колдовства. Момент потерян. Я снова в реальности. А передо мной милый, восхищенный ребенок. Которого позволительно лишь любить и защищать. Но это все было так близко…
- Идем к ребятам, - я беру ее за руку и поднимаюсь. – А то меня, без всяких слов, убьет твой Андрюша.
Валя грустнеет, и опускает голову.
- Он маленький и глупый, - вздыхает она. – Мне с ним скучно…
- А со мной, значит, весело? – усмехаюсь я.
- Конечно, - снова расцветает Валя. – Ты столько всего знаешь, все время интересное что-то рассказываешь… А он только молчит и пялится… на мои…
Она смешно морщится, от чего мне делается весело.
- Открою тебе секрет, - тоном заговорщика шепчу я, - я тоже пялюсь…
Валька снова бросает на меня свой колдовской взгляд. И отвечает совсем не так, как я ожидаю.
- Тебе можно. Ты уже все видел. И сказал тогда такие слова приятные, что мне так… так хорошо стало… И совсем не стыдно. А он… Так смотрит, словно оценивает… Как будто воображает себе, какая я… там... И молчит…
Она раздраженно передергивает плечами и отворачивается.
Эх, Герман-Герман… Дурачок… Не по зубам себе орешек выбрал…
Молча спускаемся по лестнице и останавливаемся перед дверью.
Сжимаю Валину ладошку, влеку ее к себе, обнимаю и глажу по волосам.
- Никто не знает, как повернется жизнь, Валюш, - медленно произношу я. – Но в одном я уверен абсолютно точно. Если тебе что-то не нравится, что-то раздражает, бесит и заставляет нервничать – избавляйся от этого. Не позволяй приносить себя в жертву чужим прихотям. Потому что ты у себя одна. И пожалеть тебя больше некому…
Она смотрит на меня долгим, глубоким взглядом, и я вдруг совершенно явственно вижу, что она все понимает. На много больше, чем мне кажется…
- Ты ведь не станешь меня жалеть, правда? – тихо произносит она.
- Ты в этом не нуждаешься… - усмехаюсь. – К тому же… мне всегда будут мешать… мои воспоминания…
Валя смеется, откинув голову, потом снова крепко прижимается и прячет лицо у меня на груди.
- Наши воспоминания, - я чувствую, что она улыбается. – Наши…
- Ты сегодня без Ани?
Женька откладывает планшет в сторону с явным желанием поговорить или куда-то завеяться.
- Как видишь, - пожимаю печами я, не отрываясь от своего экрана.
Семенов мается, то ли от безделья, то ли от излишка энергии.
- Что ты там так смотришь внимательно, аж глазки блестят, - снова пристает ко мне он.
Женька настырный. Если прицепится, то просто так от него не отмахнешься.
- Кино смотрю, - говорю ему я. – Про нас с тобой.
- Ух ты, - приподнимает брови он. – «Горбатая гора»? Как они узнали?..
- Ага-ага, - ехидно киваю я, - не с твоим счастьем… Сериал про фигурное катание…
- А-а-а, знаю-знаю… - Женька разочарованно машет рукой. – У нас в «Юбилейном» снимали по ночам. Там еще Алексей Константинович засветился. И как тебе? Чушь же собачья…
- Ну почему же чушь, - усмехаюсь. – Нинель Вахтанговну так очень похоже изобразили. Явно подсмотрели манеру общения и кое-какие фразочки… Леша, опять же, одухотворенная карикатура, то на Артура Марковича, то на Железняка… Забавно.
Женька качает головой, не соглашаясь.
- Мы все там выглядим как конченые уроды. Ни одного положительного героя. Все с тараканами в голове, все друг другу козни строят… Да если бы это было правдой, ни у кого бы из нас просто времени не оставалось бы на тренировки – только и делали бы, что отраву друг другу сыпали да лезвия расшатывали.
Я отмалчиваюсь, в принципе соглашаясь с его словами. Сериал и правда, так себе. Несколько прямых аллюзий на реальных персонажей, естественно, присутствуют. Есть и непрямые, которые заметны не каждому. Например, сын тренерши – мажор и плейбой, у которого в голове солома. Ходульный персонаж. Юноша бледный, с глазами горящими, не способный себе цены сложить и отравляющий таким образом жизнь, как свою, так и окружающих. Или, вот, главная героиня, такая себе спортсменка-комсомолка, мечущаяся между тремя своими мужиками и тискающаяся то с одним, то с другим, то с третьим… Вот сто процентов даю, не обошлось здесь без Жигудинских подсказок сценаристам, где чего попикантнее добавить… Хорошо еще, что имена все вымышленные, и тренер там толи Атрохова, толи Артюхова – не стали коверкать грузинскую фамилию Нинель, и делать из нее Тутберидзе какую-нибудь…
- Может быть ты и прав… - рассеянно киваю я. – Да нет, определенно прав. Чтобы тренер выпивал со своим спортсменом… Или чтобы сам предложил сигарету выкурить… Бред, однозначно.
- Ну вот…
- Короче, - резюмирую я, тоже откладывая свой айпад, - унылая чепуха. Потом досмотрю.
Женька прохаживается несколько раз взад-вперед по комнате, разминая затекшую спину.
- Так сходим к подружкам, а, Валет? – выдавливает он, наконец, из себя наболевшее.
- Не пойду и тебе не советую, - качаю головой я. – Во-первых, никто тебя туда не пустит, во-вторых, зачем их отвлекать перед стартом?
- Меня, может быть, не впустят, а тебя – точно впустят, - заискивающе строит мне «глазки» Семенов. – А значит, кого-то, возможно, и выпустят. Да и старт у них только послезавтра…
Я, конечно, могу и поупираться, и послать его… Но сам по Аньке соскучился.
- Ладно, хрен с тобой, - ворчу для вида, - ты и мертвого уговоришь…
Нарочито медленно сползаю со своей кровати и начинаю, не спеша, переодеваться. Семенов, с довольной физиономией, потирает руки.
Являться без предупреждения, конечно, не красиво. И за это тут же следует расплата.
Скребемся в девчоночью дверь, мужественно преодолев все заслоны и кордоны из дежурной обслуги в вестибюле и на этажах. За дверью возня. И наконец - щелчок замка.
- О, легки на помине, явились!..
Танька. В весьма далеком от скромности коротком кимоно и с распущенными до пояса рыжими волосами. Улыбается, светит влажными зубками, глазищами своими зелеными так и зыркает, то на меня, то на Женьку. Чувствую, срочно нужно Анечку мне сюда, потому что быть беде…
- Привет, - Семенов вваливается первый, нелюбезно отпихивая меня в сторону. – А можно в гости?..
В отместку, прикладываю его в бок кулаком.
Рыжая хохочет, наслаждаясь нашей потасовкой. И как всегда выдает прямолинейно и просто, чтоб не осталось сомнений.
- Только я на тройничок не подписываюсь, сразу предупреждаю, - развратно поводит бедрами она. – Так что вы, мальчики, определитесь, кто в дом, а кто за порог…
Замираю с нехорошим предчувствием.
- Аня где? – резко спрашиваю я.
- Понятия не имею, - пожимает плечами Танька. – Я думала, что с тобой…
- Ясно…
Разворачиваюсь и выхожу в коридор. Само собой, на «тройничок» с ними я и подавно не подписываюсь. Не хватало…
- Подожди, Сереж…
Она выскакивает следом и прикрывает за собой дверь. Блудливое выражение с лица как ветром сдуло. Смотрит на меня серьезно и с какой-то грустью.
- Все нормально, огонек, - улыбаюсь ей я. – Двое в драку – третий в…
- Мы правда не ожидали, что вы придете, - с досадой в голосе перебивает она.
- Сами виноваты, - киваю.
Танька смотрит куда-то мимо меня и кусает нижнюю губу. Нехорошее предчувствие постепенно перерастает в уверенность.
- Кто? – просто спрашиваю я.
Таня прекрасно понимает вопрос. И лишь мгновение колеблется, молчать, или сказать как есть.
- Артур… Маркович…
Против воли не сдерживаюсь от короткого и емкого междометия.
Таня хватает меня за руку.
- Ты не подумай, Сержик, - быстро шепчет она, - Анечка до последней минуты сомневалась, думала, что ты придешь, не хотела…
В себя прихожу практически сразу. Глажу ее по волосам, смотрю в глаза, улыбаюсь.
- Все в порядке, лисеночек, - говорю ей спокойно. – Он же тренер. Значит не позволит себе ничего плохого, да?
Таня смотрит мне в глаза и медленно кивает.
- Ну, вот видишь, - я отступаю от нее на несколько шагов и не могу не отметить, какая она красивая. – Ты выглядишь божественно. Хорошего вам вечера.
Разворачиваюсь и, не оглядываясь иду по коридору в сторону лифтов.
- Сережа! – Таня так и стоит там, где я ее оставил.
- Все хорошо! – бросаю я ей через плечо и, подняв руку в прощальном приветствии, захожу за угол.
И прекрасно понимаю, что все очень нехорошо.
Вибрация телефона застает меня в холле моей гостиницы, и я, чтобы не терять время, располагаюсь тут же на диване и достаю светящийся аппарат. Это сообщение, которого я не хотел, но ожидал получить. Перечитываю всю свою переписку, чтобы лишний раз проникнуться глубиной нарытого мною дна.
«Евгений Викторович, - пишу я, - у меня есть информация о том, что нашей с вами Вале Камиль-Татищевой не дадут выиграть олимпиаду. Доказать мне нечем, кроме как собственным результатом. Если это в ваших силах - помогите. В случае Валиной чистой победы обещаю положительно откликнуться на любое ваше предложение ближайшей весной.»
Если Вальку решили срезать насильно, то только Шиповенко может, надавив своим авторитетом, вмешаться и как-то повлиять на ситуацию. Другой вопрос, захочет ли? Но если я пообещаю перейти к нему из «Зеркального», то ради этого может и захотеть…
Между моим сообщением и ответом Шиповенко - почти сутки и Валина победа в короткой программе. И Женя, естественно, имеет полное право сомневаться.
«Уверен?»